ГУЛаг Палестины - Лев Гунин

Эта часть была написана 17 ноября 2000.

17 ноября мне позвонили из ЛАБОРАТОРИИ CDL MED и велели оплатить анализ крови на сифилис, который, они утверждали,

я сделал у них для доктора Giannakis'a 31 октября 2000. Они представили мне по факсу квитанцию которая утверждает, что я

делал такой анализ крови. Однако, я никогда не делал этого анализа и даже никогда не был CDL MED ЛАБОРАТОРИИ.

Потому что дата квитанции соответствовала дате, когда я поехал к доктору Giannakis для медицинской комиссии, я спросил

CDL MED ЛАБОРАТОРИЮ, могло ли это быть компонентом анализа крови, который был мне сделан в офисе доктора

Giannakis'a им самим и потом был послан доктором для оценки в их лабораторию. Они сказали мне - "Вы должны были придти

только к нам, чтобы делать этот анализ; сдавать кровь для этого анализа не у нас - это абсолютно исключено". Я думаю, что

именно сейчас вопросы иммиграции закончились, и возник субъект уголовного расследования. Любые дальнейшие жалобы

или требования на уровне иммиграции были бы бесполезны, потому что мы имеем дело с преступными методами. Мне

необходима помощь в представлении этого дела RCMP, так как я уже звонил в их офис в Калгари, но мне сказали, что в дела,

в которые замешана Иммиграция, они не рассматривают. То же самое я мог бы услышать в бывшем СССР, если бы обратился

в милицию с жалобами на КГБ!

Я хотел бы обратить главное внимание вот на что: права наших детей серьезно нарушены. Уже седьмой год они живут в

Канаде (начиная с 1994) без статуса постоянных жителей. Это затрагивает их самые основные, базисные права, воздействуют

на их каждодневную жизнь! Если то, что мои иммиграционные советники сказали мне, правильно, эта ситуация также

нарушает как международные стандарты, так и канадские законы: потому что дети не должны быть лишены статуса

иммигрантов после 5 лет в стране и не должны быть оставлены без каких либо документов гражданства или лессе-пассе.

Потому второй факт отягощает ситуацию и состоит в том, что наши дети не имеют никаких паспортов или даже лессе-пассе

никакого государства. Так или иначе - необоснованная и незаконная бюрократическая травля с целью оставить нас и далее

бесправными, в неизвестности, в тупике ситуации социального, финансового, профессионального, и юридического

прозябания и бесправия недопустима.

Дополнительная информация 09 ноября 2000.

Ноябрь. 8 2000 к моей жене обратились двое людей (Вы может называть их моими потенциальными работодателями) - от них

мы во многом зависим в меньшей или большей степени, они канадские граждане, один из них урожденный канадец. Они

сказали ей, что я должен закрыть мои Интернет сайты и прекратить критиковать нарушение прав русскоговорящего

меньшинств в Израиле. Мне также звонил анонимный человек и сказал, если я не прекращу мою деятельность в области

прав человека, медицинские обследования для Иммиграции могут оказаться для меня смертными. L. G.

Дополнительная информация 23 ноября 2000.

Ноябрь. 23 2000 L. G. Удалось выяснить, кто мне написал письмо из Монреальского Института Грудной Клетки. Это была Lucy

Gefroy (Jefroi или Joyfroid?). Удалось также выяснить, что она никогда не видела моего рентгена, а только была автором

письма мне. Узнали ее телефон. Я позвонил мадам Lucy на работу по телефону 849-5201, коммутатор 2166, оставил ей

сообщение на автоответчик, назвав свое полное имя и номер телефона. Когда я звонил ей, я не набирал перед номером

телефона *67, чтобы скрыть свой номер. Мадам же Люси, когда мне позвонила в два пятнадцать, звонила анонимно, так, что

на определителе номера телефона высвечивалось: анонимный звонок. Уже это одно говорит о ее неискренности и вине. Она

сама мне позвонила, однако, когда я стал говорить по-английски, она упорно говорила только по-французски. Тогда я стал

говорить по-французски. Она тут же перешла на такой ломаный английский, что понять ее было невозможно. Я попросил ее

говорить по-французски, и убедился, что она знает, кто я такой, и помнит о том, что со мной произошло. Тогда я спросил у нее

, видела ли она мой снимок. Она ответила, что мой снимок смотрела именно она и помнит, что на нем было. Так как по моим

сведениям она не видела моего снимка, я спросил у нее, что она увидела на нем: слабое или сильное затемнение, с какой

стороны, в каком именно месте. А, если точно не помнит, то какая была общая картина. Она заявила, что не имеет права мне

этого говорить. Чтобы прервать мои вопросы, она сказала по-французски, что мое дело закрыто и что мне необязательно

приходить.

Ниже вы найдете текст, который возник из обсуждений с моей матерью ее ситуации, и описывает то, что случалось с нею.

Лев ГУНИН

Короткое описание развития основных последних событий в деле моей матери:

В ноябре 1998-го она вышла замуж за канадского гражданина. Это не имело никакого отношения к ее иммиграции или

просьбе о статусе беженца. Однако, должностные лица Иммиграции продолжали обращаться с нею, как будто она все еще

была беженцем - и рассматривали ее брак как расширение ее требования о статусе беженца (они были разъярены тем, что не

имелось никаких доказательств этого). Они так или иначе связали ее иммиграционное дело с делом ее сына, когда в

действительности, начиная с его гуманитарного обращения и ее брака, они не имеют больше общего файла.

Вот что произошло:

В ноябре (23) 1999 года моя мать имела интервью по поводу ее брака в Иммиграции. Опустим описание всех нарушенный и

уловок, которые агент Иммиграции, Госпожа Helene ROY, совершила, чтобы отказать ей в признании ее брака. Что случилось

в течение интервью, было уже описано в жалобах в Иммиграцию и к Медицинской Комиссии Иммиграции. Пристрастие мадам

ROY было проявлено не только косвенно - оно было визуально! Я хочу постановиться на двух главных фактах:

1. На первоначальном отрицательном решении в письменной форме - которре M-me ROY позже заменила другим.

2. Вмешательство M-me ROY's в компетенцию Медицинской Комиссии, что и предрешило дальнейшие решения Комиссии.

Решение M-me ROY было следующим: она не признала брак моей матери из-за вопросов по поводу ее здоровья. (Копия этого

документа может бы быть приложена).

Когда я позвонил ей и сказал, что ее решение незаконно не только потому, что вопросы здоровья моей мамы не имеют

никакого отношения к признанию или непризнанию ее брака, но и потому, что в решении не предусмотрено обращение с

апелляцией в Федеральный суд, что является нарушением, m-me ROY быстро изменила свое решение и попросила, чтобы мы

пришли в Иммиграцию забрать другой документ. Она забрала у нас ее предыдущее решение (заверенную копию которого я

успел сделать) и дала нам другой документ, копия которого может быть приложена.

Мы также выяснили, что первое начальное (отрицательное) решение было основано на медицинском рапорте доктора Wanda

BRZEZINSKA, который m-me ROY у той затребовала. По запросу M-me ROY, доктор BRZEZINSKA, постоянный и единственный

"семейный" врач моей мамы с момента нашего прибытия в Монреаль до времени интервью, написала, что моя мать имеет

риск сердечной и почечной недостаточности.

По нашему мнению и согласно мнению наших консультантов любое решение, основанное на медицинских вопросах, не было в

полномочии m-me ROY, потому что она - не медицинский доктор и не имела никаких законных прав вмешаться в медицинские

вопросы. Доктор BRZEZINSKA сделала ложное утверждение в пользу M-me ROY, исказив факты. Факты - это то, что моя

мать никогда не направлялась доктором BRZEZINSKA ни к какому кардиологу, а также никогда не посылалась ей ни на какие

серьезные кардиологические тесты, которые требовались бы в случае серьезных кардиологических осложнений. Доктор

BRZEZINSKA никогда не выписывала ей никаких лекарственных препаратов, связанных с сердечной болезнью или ее

предотвращением. Она никогда не говорила моей матери или мне, что моя мать имеет слабое сердце. Тот же самое

соответствует заявлению BRZEZINSKA относительно почечной недостаточности. Когда моя мать спрашивала ее "Вы

находите что-нибудь серьезное с моим здоровьем?", она имела обыкновение сообщать, что здоровье моей мамы является

нормальным для ее возраста ...

Согласно нашим консультантам, иммиграционные правила и инструкции говорят, что только фактические, а не

потенциальные, болезни могут быть приняты во внимание Иммиграцией. Теоретически у каждого человека, даже у самого

здорового, может развиться любая смертельная болезнь - и разовьется: потому что каждый умирает. Предлог отказать в

статусе иммигранта на основании "потенциальной опасности развития летальной болезни" является просто смешным и