Россия: Подноготная любви. - Алексей Меняйлов

Галя задумалось.

- Его приход - не случайность, - сказала она. - Такое ощущение, что эта встреча была чем-то очень-очень важным…

- Наверно, - согласился П. - Только я, похоже, до конца не понял, что же было самым в его вести главным.

- А мы вместе подумаем, - сказала Галя и потерлась щекой о плечо П.

На берегу опять запел хор, на этот раз нечто более, чем прежде, торжественное, тем показывая, что приготовления к обряду закончены. Дирижировала уже не жена пастора, а его сестра. Все собравшиеся на берегу - и привезенные на грузовике адвентисты, и собравшиеся купальщики - заметно подтянулись и стали как-то строже. Продолжали еще подходить привлеченные пением хора отдыхающие. Из импровизированных раздевалок стали выходить люди. Одеты они были в одинаковые белые лабораторные халаты. У мужчин головы были не покрыты, а на женщинах были белой материи косынки, из-под которых выглядывали куски полиэтиленовой пленки, - намотали, чтобы не замочить волосы. Из восьми крещаемых пятеро были гагаузами, хотя население в округе было далеко не гагаузское. Лабораторные халаты привычно ассоциировались с лабораториями и экспериментами.

Когда хор закончил петь, вперед шагнул один из приезжих пасторов-начальников. Одним движением руки он построил сбившихся было в кучу крещаемых в ровную шеренгу и начал проповедь о спасении. Поскольку крещаемые это все уже много раз слышали, то тридцать минут говорения явно были рассчитаны только на привлеченных хором купальщиков.

- Не так, - обернувшись к П., сказала Галя. - Я себе не так это представляю. Почему обязательно - халат?

- Не знаю, - пожал плечами П. Он сам ровно семь лет назад был крещен в таком же халате, только происходило это в баптистерии (небольшой храмовой купели, наполненной подогретой водой) в центре Москвы, и ни тогда, ни впоследствии не задумывался: почему халат. - Так им нравится, наверное. Эстетическое предпочтение. Вообще говоря, это уже давняя традиция. Не одно десятилетие так.

- Не так, - повторила Галя. - Надо надеть самое лучшее платье - и вообще все лучшее. Ведь праздник же!

- Так и давай, - сразу же согласился П.

- Что?

- Завтра ты наденешь свое лучшее платье, - и я тебя покрещу. В конце концов, ты и собеседование прошла, и совет церкви хоть и поодиночке, но проголосовал за твое крещение.

Галя ничего не ответила и опять стала смотреть на происходившее у кромки воды.

Ждать, когда проповедник, как ругательствами пересыпавший речь латинизмами типа "мы сейчас имеем возможность иметь благословение наблюдать манифестацию Святого Духа", наконец, закончит повторять про "духовность" те прописные истины, которые с некоторых пор стали публиковаться даже в бульварных газетах, - было невыносимо мучительно. Но проповедник все говорил и говорил, и конца, похоже, было не дождаться.

- Давай, - после размышления, наконец, ответила Галя.

- Тогда прямо с утра. Позавтракаем - и сюда.

- Только не на это же самое место. Хорошо, Алеша?

П. наклонился и поцеловал Галю в висок.

- Конечно. Как скажешь…

Обряд над крещаемыми был проведен без осложнений, по отработанной десятилетиями, если не столетиями, методике.

После поздравлений и непременных букетов цветов обратно всех отвезли на том же грузовике.

А вот самим на следующий день попасть на противоположный от Болграда берег лимана было непросто: топлива на Украине после развала Союза не было, и рейсовые автобусы были отменены. А это означало восемь километров пешком по жаре. Но ни Галю, ни П. это не смущало, и они втроем с дочерью отправились.

Но им повезло: когда они из военного городка, где снимали квартиру, спустились через сосновые посадки к дороге, рейсовый автобус как раз появился из-за поворота.

П. поднял руку, - и автобус остановился.

От центральной площади гагаузского села, конечной остановки автобуса, до озера надо было еще идти - около получаса.

- Как хорошо, - сказал П., когда, свернув с разбитой проселочной дороги, они вышли на берег. - Ни одного человека!

- Ну и замечательно, - сказала Галя. - Нечего театр устраивать.

Они шли по тропинке вдоль кромки воды, выбирая где остановиться. Подошли к тому месту, где вчера проводили крещение. Ни одного человека!

- Пойдем дальше, - даже не замедляя шага, сказала Галя.

Они пошли дальше. П. пропустил Галю вперед - пусть выбирает сама.

- Смотри, как уютно! - обернувшись сказала Галя. - Мне здесь нравится.

Лужайка была небольшая, в десяток шагов шириной, наполовину затененная ореховыми деревьями.

- Ну и прекрасно, - снимая рюкзак, сказал П. - Здесь и остановимся. - И принялся распаковываться: одеяло, мяч для дочери и прочее.

- Не сразу, - хотя П. еще ничего не успел предложить, сказала Галя, - надо сосредоточиться… Она стала перебирать в рюкзаке вещи. Пересмотрела все клапаны, потом опять рюкзак и опять все клапаны. - Какой ужас, - наконец сказала она. - Я осталась без купальника. Деталей взяла две, но при этом ни одного "верха".

Все рассмеялись - пуще всех дочка: возраст такой - двенадцать лет.

- Ничего страшного, - сказал П. - Кругом - ни души! И так даже красивее.

- И все же… - смущенно сказала Галя. И осталась в футболке.

Дочь сразу отправилась к воде. А П. улегся загорать. Вернее, сделал вид, что загорает, - ведь надо же найти себе какое-нибудь занятие, чтобы своим явным ожиданием не подгонять события.

Галя села рядом с П. на расстеленное одеяло и задумалась. Даже глаза прикрыла. Минут через десять встала, достала из пакета тщательно выглаженное накануне лучшее свое платье и переоделась.

- Ну все, - сказала она. - Я готова.

- Посиди со мной, - любуясь Галей, сказал П. - Хоть минут десять платье останется глаженым.

- Пожалуйста, Алеша, пойдем, а?

П. поднялся, Галя взяла его за руку и они вместе ступили в воду.

- И меня, и меня крестить! - запрыгала Галина дочка, обещавшая вырасти выше мамы, и, подбежав к матери, ухватилась за подол.

- Рано, - твердо сказала ей Галя. - Это - серьезное решение.

Дочка обиженно отвернулась, но маминого подола так и не выпустила.

- Смотрите, смотрите, змея! - ткнула она пальцем.

- Где? - испугалась Галя.

Действительно, у листьев кувшинок, всего в двух-трех метрах от берега виднелась голова гадюки. В лимане это достаточно обычное явление: высунувшаяся застывшая голова и часть туловища охотящейся гадюки или безвредного полоза. Но это была гадюка.

- А вон еще! - чуть в сторону ткнула пальцем дочка. - А вон еще! И еще!

В самом деле, вода скрывала кольца нескольких змей.

- А вон еще! - не унималась дочь.

- Сколько же их? - упавшим голосом спросила Галя.

П. стал считать и насчитал восемь штук. Он поднял ветку, кинул в ближайшую, но не попал, и змея даже не нырнула.

- Никогда не поверил бы, - чтобы разрядить обстановку, деланно хохотнул П., - если бы своими глазами не видел. Прибыли поприсутствовать. Вместо вчерашних отдыхающих.

- Вот так всегда, - сказала Галя, - одним - хор и цветы, а мне - все змеи лимана…

И шагнула в воду!

- Парадоксальная, если вдуматься, ситуация, - шагнув вслед за ней, сказал П. - Отлученный от церкви крестит ту, которую в церковь, против ими же самими рекламируемого устава, принимать отказываются…

- Может быть, так надо, - найдя его руку, сказала Галя. Чувствовалось, что она все-таки побаивается.

- Конечно, на все есть свои причины. И закономерности. Понять бы только их - эти закономерности…

Озеро Ялпуг вообще-то мелкое. Нужно пройти не один десяток метров прежде чем вода достигнет пояса, тем более груди. Галя с П. благополучно преодолели заслон из змей и, сделав еще несколько десятков шагов, остановились.

- Ну прощай, грешница, - полушутя-полусерьезно сказал П.

- Прощай, - серьезно сказала Галя. И почти заплакала.

- По вере твоей крещу тебя во имя Отца, и Сына, и Святого Духа! - сказал П. и, погрузив Галю на мгновение в воду, подхватил из воды повыше, прижал к груди и поцеловал ее, всю мокрую, в губы.

"Ей, гряди, Господи Иисусе!"

1 "Гагауз" в переводе с турецкого - предатель. Народ живет в Молдавии и на юге Одесской области. Язык - турецкий, быт - болгарский, при "внешниках" отличаются жестокостью, вероисповедание - православие, стремительно растет влияние "Свидетелей Иеговы", центр которых - в Соединенных Штатах. Когда говорят об их "взаимоподдержке", то приравнивают их к чеченцам, хорватам и евреям.

СЛОВАРЬ

(Глава, крайне необходимая для повторения введенных в книге понятий и содержащая также некоторые новые сведения)

АДВЕНТИЗМ (лат. adventus - пришествие) - христианское религиозно-философское движение, возникшее в т. н. "золотой век христианства" (первая половина XIX века), в 1844 году. Согласно пророчествам пророка Даниила (Дан. 8:14), в этом году должно было произойти эпохальное событие - "очиститься святилище". На это пророчество обращали внимание во многих уголках земли во всех христианских конфессиях, независимо друг от друга. О том же, что есть "святилище", были большие разногласия: одни считали, что святилище - это территория Иерусалима, и его очищение в том, что оттуда будет изгнан последний еврей; другие считали, что очищение - в изгнании из Иерусалима последнего нееврея; третьи надеялись на долгожданное очищение авгиевых конюшен Ватикана и католической церкви вообще; четвертые же считали, что святилище - это наша планета, а ее очищение произойдет в момент Второго Пришествия Христа. Последнее предположение, со страстью проповедуемое американским фермером-баптистом Миллером, было особенно популярно, в одной только малонаселенной тогда Америке активистов-миллеритов было более 30 тысяч. Многие из миллеритов распродавали имущество и отдавали все на проповедь приблизившегося Адвента (Пришествия). Как и всякое недуховное движение, миллеризм сопровождался многочисленными "чудесами". То, что это движение было недуховным, распознается хотя бы по тому, что после того, как десятки тысяч изгнанных из своих прежних церквей миллеритов, завернувшись в белые простыни, колоннами вышли в определенный день ноября 1844 года встречать Христа на близлежащие холмы, и Он не пришел, то они в абсолютном своем большинстве разуверились в справедливости Библии, ее философии и пророчеств - и оставили христианство вообще. Одна из причин распада миллеризма заключалась, очевидно, также и в том, что за несколько дней до белых простыней основатель движения, собиравший на свои проповеди огромные толпы, Миллер умер… Из более чем 30 тысяч его последователей нашлось лишь семь (!) человек, которые после великого разочарования посчитали виновными в ошибке не Библию, а человеческие толкования. Они вновь открыли книгу пророка Даниила и прочли то, что там, собственно, и было написано - что в 1844 году очистится небесное святилище, и начнется предпоследний этап человеческой истории - последнее время перед Вторым Пришествием Христа. Собственно, этих семерых, в числе которых была и юная Елена Уайт (все они в белые простыни не заворачивались), а вовсе не Миллера, справедливо считать основателями адвентизма. У этих семерых, уже раз столь зрелищно обжегшихся на вере в авторитет вождя, все развивалось особенно - они взялись сравнивать догматику существовавших церквей с тем, что написано в Библии. И удивлению их не было предела… Естественно, исправление ими накопившихся в христианстве заблуждений и суеверий привело к появлению новой системы догматики. В 1863 году была организационно оформлена Церковь христиан-адвентистов седьмого дня, не имеющая с миллеризмом ничего общего, кроме, может быть, слова "адвентус" в названии. Но со временем в среде примкнувших к церкви людей произошло то, что происходило и во все времена, - возникла иерархия, а в периоды слабых вождей она раздробилась на десятки и сотни организаций разной численности. Елена Уайт оказалась в массовой адвентистской церкви чужой, ее унижали, ее ссылали, ее тексты начальство признавало антидуховными. После смерти та же иерархия Елену Уайт канонизировала.