Надежда - Елизавета Абаринова-Кожухова

— Согласен, — откликнулся Серапионыч. — И что из этого, по-вашему, следует?

Надя ничего не ответила. Доктору даже показалось, что она просто задремала, сидя в удобном старомодном кресле.

«Ничего удивительного — после таких-то приключений», — подумал доктор и рассеянно отхлебнул пару глотков из чашки. За окном уже почти стемнело, но Серапионыч не стал включать свет, чтобы ненароком не разбудить гостью.

Свои стратегические планы Михаил Федорович держал в тайне даже от ближайших сподвижников, не говоря уж о самих кандидатах на престол. Но в какой-то момент, когда «раскрутка» князя Путяты достигла определенной стадии, будущий царь должен был узнать о своем предназначении, хотя и не впрямую (как в известном фильме: «Андрюша, хочешь заработать миллион?»), а исподволь, намеком. Это ответственное задание было поручено все тому же господину Каширскому, однако в данном случае его способности к внушению почему-то не сработали, и «человек науки» обратился за подмогой к чародею Херклаффу, как раз в это время случившемуся в Царь-Городе. Так, собственно, и состоялся знаменитый сеанс предсказания будущего, описанный в самом начале нашей книги.

Однако, в свою очередь, следствием прорицательского сеанса стала уверенность господина Херклаффа (возможно, даже совершенно искренняя), будто именно он, господин Херклафф, и есть виновник резкого взлета Путяты. И, что самое удивительное, сам Путята уверовал в это не меньше, чем Херклафф, и продолжал верить, даже узнав об истинных силах, возведших его на престол.

Таким образом, с воцарением Путяты в стране установилось, если можно так выразиться, тайное двоевластие: с одной стороны Михаил Федорович и его камарилья, с другой людоед Херклафф, а между ними — царь Путята, волею случая вовлеченный в бешеную круговерть событий. Однако, понемногу освоившись, Путята научился умело лавировать между обоими «начальствами», не забывая и о себе. С Херклаффом было проще — за свои услуги чародей ожидал в основном «голде унд бриллиантен», каковые Путята ему время от времени и подкидывал, когда было что, а когда не было, кормил обещаниями и своими подданными (как в случае с Минаидой Ильиничной). Правда, в конце концов такая игра в кошки-мышки закончилась для Путяты самым плачевным образом, но об этом в начале своего царствования он, конечно, еще не догадывался.

Сложнее складывались отношения с Михаилом Федоровичем — в общем-то взгляды Путяты на государственное устройство (если таковые вообще имелись) не противоречили воззрениям Михаила Федоровича, но тот установил над царем настолько навязчивую опеку, окружив его своими агентами и соглядатаями, что Путяте это вскоре начало всерьез досаждать.

И тогда новый Государь начал действовать. Будучи не столько умным, сколько хитрым, Путята ничем не проявлял недовольства — он всегда вел себя ровно и вежливо как с Михаилом Федоровичем, так и с Лаврентием Иванычем Романцовым (бывший агент-провокатор с мелкоуголовным прошлым, агентурные клички — «Иудушка», «Алекс Фиш» и другие), которого тот «внедрил» в ближайшее царское окружение. Но очень осторожно, исподволь, царь начал плести свою собственную сеть, используя все возможные средства. Нужно отметить, что в этой «подковерной возне» Путята проявил немалые тактические и стратегические способности. Например, узнав, что Михаил Федорович усиленно продвигает одного из своих ставленников на временно не занятую должность столичного градоначальника, Путята в срочном порядке вернул из опалы князя Длиннорукого и собственным указом назначил его на этот пост. И хотя Путята прекрасно знал, что из себя представляет князь Длиннорукий, он пошел на этот шаг — и выиграл: покамест Михаил Федорович анализировал и просчитывал ходы, Путята сумел как бы незаметно поставить градоправление под собственный контроль, навязав князю в помощники своих верных людей. В дальнейшем Государь намеревался заменить Длиннорукого более предсказуемым чиновником, и так оно, собственно, произошло — другое дело, что воспользоваться плодами этой комбинации Путяте уже не довелось.

Поначалу подобные действия Путяты Михаил Федорович списывал на неопытность нового царя или даже на некий корыстный умысел, но позже, разгадав путятинские маневры, он получал чисто «шахматное» удовольствие от этой хитроумной дуэли, в которой отнюдь не все происходило по правилам древней благородной игры.

Вот один из весьма характерных эпизодов, который оказал немалое влияние на общее развитие событий. Желая еще больше знать об окружении царя, Михаил Федорович через своих агентов предложил некоему купцу средней руки, вхожему в дом одного боярина, женатого на двоюродной сестре Путяты, докладывать обо всем, что происходит в этом доме. И хотя купцу претило следить за друзьями, он скрепя сердце согласился — страстно полюбив замужнюю женщину, он собирался бежать с нею за границу, а для этого нужны были средства, и немалые. Но однажды, на именинах хозяйки, встретив там Путяту, купец не выдержал и во всем ему признался. К немалому удивлению, царь не только не разгневался, но даже развеселился: «Очень хорошо. Продолжай и дальше в том же духе, но с небольшим уточнением. Я буду тебе доплачивать столько же, и даже еще больше, а ты будешь им передавать то, что я тебе велю». Несколько времени спустя поняв, что ему просто-напросто скидывают дезинформацию, Михаил Федорович оценил находчивость Путяты, но твердо решил проучить неверного купца — в назидание другим своим агентам, дабы не вздумали вести двойную игру. Вскоре последовало происшествие на пруду, позже являвшееся Ярославу в ночных кошмарах, затем — обыск в церкви на Сороках, а уж потом началась лавинообразная цепная реакция, которая не только унесла жизнь отца Александра, но и погребла под обломками храма самого Михаила Федоровича вместе с Лаврентием Иванычем.

За пару месяцев до роковой развязки «битва гигантов» достигла такой стадии, что стало ясно — добром это не кончится, ибо «шахматисты» зашли очень уж далеко: Михаил Федорович в стремлении подчинить себе Путяту, а Путята — в не всегда безуспешных попытках вырваться из железных тисков старого чекиста.

Узнав или догадавшись, что Михаил Федорович когда-то всерьез подумывал о возведении на престол боярина Хворостовского и, возможно, этих мыслей не оставил, Путята решил избавиться от опасного соперника. Это было не так уж трудно — просто в один прекрасный день стрельцы Сыскного приказа явились к боярину на дом и, произведя весьма поверхностный обыск, увезли его в городской острог. Хотя в планы Михаила Федоровича арест боярина Хворостовского по ряду причин никак не входил, ничего сделать он уже не мог: на следующий день были обнародованы данные о темных делишках Хворостовского, собранные Путятой еще на службе в Сыскном и Тайном приказах, и теперь любая попытка заступиться за опального боярина значила бы взять под защиту злостного неплательщика податей. Так что Михаилу Федоровичу пришлось проглотить эту жабу, но именно тогда он сознался себе, что недооценил Путяту, и впервые задумался о том, что его «раскрутка» была ошибкой, которую, пока не поздно, нужно исправлять.