Колдун из Салема - Вольфганг Хольбайн

— А что за ландшафт? — попытался уточнить Говард.

— Не знаю, — честно ответил я. — Я, собственно, не уверен, что это действительно можно назвать ландшафтом. Но, так или иначе, то, что я видел, не было частью нашего мира.

— И нашего времени, — мрачно пробормотал Говард.

Я впился в него взглядом:

— Ты имеешь в виду?..

— Я ничего не имею в виду, — грубо перебил меня Говард. — Но у меня есть кое-какие подозрения. И дай бог, чтобы я ошибался.

— Какие подозрения?

— Я не могу об этом говорить, — ответил Говард грубо. — По крайней мере, сейчас.

Однако на этот раз я уже не выдержал. В гневе вскочив, я сбросил одеяло со своих плеч и подошел к Говарду.

— Черт возьми, Говард, с меня довольно! — сказал я сердито. — Мне, в конце концов, надоело в ответ на все свои вопросы видеть лишь пожимание плечами или же слышать нечто невразумительное.

— Я пока что не могу об этом говорить, — сказал Говард. — К тому же я, возможно, ошибаюсь.

— А если нет? — гневно спросил я. — Черт побери, за кого ты меня принимаешь? За глупого мальчика, с которым ты можешь поступать так, как тебе вздумается? То ты требуешь, чтобы я находился на этой посудине и терпеливо ждал, пока меня не прикончит холод или морская болезнь, затем ты вдруг гонишь меня через весь город, жители которого с большим удовольствием расправились бы с любым из нас. Я чуть с ума не сошел, когда мне пришлось сцепиться с существом, вселившимся в ту девушку, а по пути обратно я чуть не околел от холода. И после всего этого ты требуешь, чтобы я оставался терпеливым.

— Да не нервничай ты так, малыш, — спокойно сказал Рольф.

Еще больше разгневавшись, я повернулся к нему, но его единственной реакцией была добродушная улыбка. А еще он сунул мне в руку стакан с горячим грогом.

— ГП не делает ничего такого, что могло бы причинить тебе вред, — сказал он. — Ты несправедлив по отношению к нему.

Я уже хотел сказать ему «пару ласковых слов», но что-то удержало меня. Быть может, понимание того, что Рольф, в общем-то, прав. Конечно же, Говард не делал ничего такого, что так или иначе могло бы повредить мне. Он ведь уже не раз доказывал, что он мне друг.

Рольф показал мне жестом, чтобы я выпил грога, дал стакан с грогом и Говарду, да и сам тут же сделал большой глоток из своего стакана. Затем он серьезно посмотрел на Говарда.

— Да расскажите вы ему, — сказал он тихо. — У него есть на это право.

— Что он должен мне рассказать? — спросил я недоверчиво.

Говард вздохнул, поставил свой стакан на стол, так и не сделав ни глотка, вынул сигару изо рта и опустил взгляд.

— Быть может, ты и прав, Рольф, — пробормотал он. — Рано или поздно это все равно должно произойти.

Он кивнул и, подняв глаза, печально посмотрел на меня.

— Это все еще не закончилось, Роберт, — сказал он тихо. — Помнишь, ты сказал сегодня утром, что мы потерпели самое настоящее поражение, как бы я это ни называл?

Я кивнул, а Говард продолжал:

— В этом ты неправ, Роберт. Это было бы поражением, если бы борьба завершилась. Но этого не произошло. Как раз наоборот. Борьба еще в самом разгаре. И, боюсь, дела у нашего противника идут лучше, чем я предполагал до сего момента.

— У нашего противника?

— У Йог-Сотхотха, — ответил Говард. — Он все еще здесь — где-то в море. Может быть, даже совсем недалеко от этого места. Да и твой отец неподалеку от нас.

— Мой… отец? — переспросил я недоверчиво. — Какое отношение к этому имеет мой отец?

Говард засмеялся — очень тихо и очень горько.

— Самое прямое, Роберт, — сказал он. — Зачем, по-твоему, Йог-Сотхотху понадобилось захватывать сундук с книгами Родерика, да и его самого подчинять своей воле? Твой отец, парень, был колдуном, одним из немногих когда-либо существовавших настоящих магов. И он знает о магии и скрытых силах природы, пожалуй, больше, чем кто-либо другой. Колдунам из Иерусалимского Лота удалось на один совсем коротенький миг перебросить мост через пропасть времени и переправить в наш мир Йог-Сотхотха и нескольких существ более низкого уровня, но твоему отцу вполне было по силам захлопнуть ворота во времени.

Я оцепенел. Медленно, очень медленно до меня доходил смысл слов Говарда. Но мне просто не хотелось верить в то, что он мне говорил.

— У Йог-Сотхотха не хватит могущества перемахнуть через два миллиарда лет и воскресить свой народ, — продолжал Говард. — Он уже пытался это сделать, но у него не получилось. То, что произошло в доме Болдуина, наглядно показало, что могущества Йог-Сотхотха недостаточно. А вот твоему отцу это по силам, Роберт. В этом причина того, что Йог-Сотхотх воскресил его из мертвых и заставил работать на себя. Он ненавидит нас — не только нас, но и все живое в этом мире. Наш мир когда-то принадлежал ему и подобным существам, и он не остановится ни перед чем, чтобы снова вернуть себе этот мир.

— Но мой отец никогда бы…

— Он уже не хозяин своей воли, Роберт, — резко перебил меня Говард. — Не стоит заблуждаться по этому поводу. Три дня назад, на побережье, нам просто повезло. Вероятно, в нем еще осталось что-то человеческое, и он пощадил нас — своего сына и своего друга. Но, чем дольше он пребывает под влиянием Йог-Сотхотха, тем все меньше и меньше в нем остается человеческого. Он теперь — всего лишь орудие, с помощью которого ДОИСТОРИЧЕСКИЙ ГИГАНТ усиливает собственное могущество. Вот в чем причина того, что мы сейчас живем на этом судне, а не в гостинице, Роберт. Йог-Сотхотх непременно нападет на нас, поскольку он знает, что мы — единственные люди, знающие о надвигающейся опасности и способные расстроить его планы, и я боюсь, что при этом может пострадать еще больше невинных людей, чем раньше.

— А та девушка? — спросил я. — И этот… призрак?

Говард пожал плечами.

— Не знаю, — признался он. — Мне кажется, ты чувствовал в ней какую-то часть Йог-Сотхотха. Не знаю, начал ли уже Андара выполнять какие-то конкретные задания, хотя то, что произошло за последние дни в городе, свидетельствует о том, что, по-видимому, все-таки начал.

— Но какое отношение имеют к ДОИСТОРИЧЕСКОМУ ГИГАНТУ звуки несуществующих колоколов и призраки мертвецов? — озадаченно спросил я.

— Господи, Роберт, да не знаю я этого, — вздохнул Говард. — Если бы знал, то смог бы что-нибудь предпринять. Боюсь, однако, что мы узнаем это скорее, чем хотелось бы.

На следующее утро Говард разбудил меня ни свет ни заря. Непогода за ночь угомонилась, но все еще шел дождь, и стук дождевых капель по деревянной палубе над нами напоминал отдаленную ружейную пальбу. Судно покачивалось на волнах, и хотя Рольф прошлым вечером еще разок выбрался на причал и закрепил еще два швартовочных каната, борт судна по-прежнему бился и терся о полированные камни причальной стенки.