Брачная ночь - Софи Кинселла

– Даже несмотря на то, что я вышла замуж за другого?

– Даже несмотря на это.

– Почему?!

Ричард бросает на меня недоумевающий взгляд. «И ты еще спрашиваешь?!» – словно хочет сказать он…

– Потому что я люблю тебя, Лотти, – говорит он спокойно и добавляет, повернувшись к Бену: – Извини, приятель, но так уж обстоят дела…

33. Флисс

Эти минуты я запомню на всю жизнь. Над пляжем стоит полная тишина. Люди у сцены взволнованно молчат, и я тоже затаиваю дыхание. Лотти как загипнотизированная смотрит на Ричарда, ее голубые глаза кажутся огромными на побледневшем лице. Пластмассовая корона сбилась набок, но она этого не замечает, как, похоже, не замечает ничего вокруг.

– Я… я… – бормочет она. Слова даются ей с огромным трудом, но Лотти справляется с собой. – Я тоже люблю тебя, Ричард. По-прежнему люблю! – Она швыряет на помост корону, срывает атласную ленту с надписью «Самая счастливая пара». – Я люблю тебя! – почти кричит она, и Ричард невольно вздрагивает.

– Но… – Ему тоже не хватает слов, и он просто показывает рукой на стоящего тут же Бена.

– Это была ошибка! – Лотти уже не кричит, а шепчет, перемежая свои слова громкими всхлипами. – Я сделала это от отчаяния. На самом деле я все время думала о тебе, но ты улетел в Сан-Франциско… То есть я считала, что ты улетел, но ты здесь, и я ужасно рада… – Она поворачивает ко мне заплаканное лицо. – Это ты привезла его с собой, Флисс?

– Ну да… То есть… что-то вроде того, – отвечаю я с осторожностью.

– Тогда я и тебя люблю! – Лотти заключает меня в объятия. – Я люблю тебя, Флисс!..

– Ох, Лотти!.. – Теперь и у меня защипало глаза. – Я тоже тебя люблю, только… Я просто хотела, чтобы ты была счастлива, понимаешь?

– Конечно, понимаю! – Лотти в последний раз обнимает меня, потом поворачивается и спрыгивает с помоста прямо в руки Ричарда, который так крепко прижимает ее к себе, что на мгновение мне становится страшно за сестру.

– Я боялась, что потеряла тебя навсегда! – громко шепчет она ему на ухо. – Мне казалось – ты уехал и никогда не вернешься, и от этого мне было очень плохо. Я не могла этого вынести. Просто не могла – и все!

– Я тоже не мог этого вынести, – отвечает Ричард и косится на Бена. – Но есть одна загвоздка… Ты замужем.

– Да, – соглашается Лотти с несчастным видом. – Я знаю… Но я больше не хочу быть женой этого человека.

Тут я спохватываюсь. Вот оно – то, ради чего я так старалась, ради чего интриговала и строила планы, рискуя потерять сестру! Это мой звездный час, и я не собираюсь его упускать. Вот только одно… Как сказал Ричард, есть одна загвоздочка…

Я тоже спрыгиваю со сцены и с силой трясу Лотти за плечо:

– Скажи мне одну вещь, Лотти! Это важно!

Она поворачивается ко мне, и я хватаю ее уже за оба плеча.

– Скажи, вы с Беном… – К счастью, я вовремя вспоминаю о присутствии Ноя. – Вы положили сосиску в пирожок? – кричу я. – Положили или нет?! Скажи правду, Лотти. Скажи!

34. Лотти

Какой мне смысл лгать, особенно теперь?

– Нет! – выпаливаю я чуть ли не с вызовом. – Мы этого не сделали. И вообще, мы только тем и занимались, что всех обманывали. Мы вовсе не Самая счастливая пара, мы вообще не пара. Вот, возьми!.. – Я поворачиваюсь к Мелиссе, которая, протолкавшись в первые ряды, с жадным любопытством наблюдает за скандалом, и протягиваю ей свою корону. – Возьми корону, возьми ленту, возьми приз… – Я забираю из рук Бена серебряное блюдо и сую ей. – Возьми все! Это не наше, потому что мы с самого начала всех обманывали.

Мелисса с жадностью хватает трофеи и прижимает к груди, но тут же спохватывается и с подозрением смотрит на меня:

– Обманывали? Ты хочешь сказать – во время викторины?.. А как же первое свидание в морге?

– Не было никакого свидания. Мы солгали.

– И вы не занимались сексом на столе в кабинете окружного прокурора?

– Нет.

– Я так и знала! – Мелисса с торжеством поворачивается к мужу: – Помнишь, я говорила – здесь что-то нечисто? Так и оказалось! – Она напяливает серебряную корону на голову и поднимает блюдо высоко над головой. – Значит, теперь мы – Самая счастливая пара недели, и это наш приз!.. Большое спасибо администрации отеля и всем, кто…

– Ради бога, Мелли! – одергивает жену Мэтт. – Перестань. Мы здесь вовсе не Самая счастливая пара. Найдутся люди и посчастливее нас…

Он совершенно прав, но я поняла это только много позднее.

Между тем Ричард продолжает впиваться в меня напряженным взглядом:

– Скажи, вы, правда… То есть ни разу?

– Нет.

– Ура-а-а-а!! – пронзительно вопит Ричард, выбрасывая над головой сжатую в кулак руку. Пожалуй, я еще никогда не видела, чтобы он вел себя столь несдержанно – даже когда забивала гол его любимая футбольная команда. – Ура-ура-ура! Утрись, ублюдок! – (Фи, мистер Финч!) – Ура-а!..

Его неистовый восторг выглядит даже несколько агрессивно, но я все равно его люблю. Боже, как же я его люблю!

– Ты пересек океан, чтобы увидеть меня!.. – говорю я, снова прижимаясь к его плечу.

– Ну да, – отвечает он.

– И ты отправился в путь, хотя я была замужем и у тебя не было почти никакой надежды?

– А как же иначе?

Даже не знаю, почему я была так уверена, что Ричард – сухой прагматик и в нем нет романтической жилки. Я до сих пор не знаю, почему мы вообще расстались. Я прижимаюсь к его груди и слышу знакомые глухие удары сердца. Именно там, в его сердце, мне хочется быть вечно. Эта мысль настолько захватывает меня, что я почти перестаю слышать окружающих, хотя над самым моим ухом Флисс талдычит об аннулировании брака («Понимаешь, Лотти, если вы не вступили в фактические супружеские отношения, брак может быть объявлен недействительным без лишних формальностей!»), а Лоркан объясняет Ною, что сосиски, запеченные в тесте, в Америке называют «хот-дог» или «горячая собака», но на самом деле – это не собака, а просто такой пирожок. Получается у него безумно смешно, но я никак не возьму в толк, при чем тут кулинарные рецепты? Ведь «сосиска в пирожке», точнее, ее отсутствие, – это нечто совсем, совсем другое. Это нечто такое, благодаря чему я могу получить свою свободу прямо сейчас.

35. Флисс

Надо признать, что насчет закатов Лотти была совершенно права. За всю жизнь я не видела ничего столь живописного и прекрасного. Огромное солнце медленно погружается в сверкающий, как расплавленное золото, океан, отбрасывая на небо и на все окружающее оранжевые, розовые, багряные отблески. Я как завороженная наблюдаю за стремительной сменой невероятно насыщенных красок и оттенков и думаю о том, что само слово «закат» вряд ли подходит к тому, что́ я сейчас вижу своими собственными глазами. Закат – это нечто спокойное, мирное, идиллически безмятежное, тогда как передо мной разворачивается драматическая, полная внутреннего напряжения борьба. Пожалуй, больше всего закат на Иконосе похож на взрыв, записанный на рапид и пущенный в обратную сторону, вот только ни одна самая совершенная техника съемки не способна передать сказочное мерцание света и цветов, которые улавливает мой глаз…