Ангел - Сергей Демченко

И лишь вслед за этим в дальний угол зала, на пол, — с глухим шлепком, прямо из воздуха, — повалилась пара натужно кашляющих и грязных низших. Заставив донельзя изумлённого Доленграна широко распахнуть глаза…

Перед ним же стояли двое. Странная пара. Высохший стебель неведомого растения с огромными кровавыми глазницами, и невероятных размеров человек. Впрочем, если первый вызвал на лице Ведущего неподдельное удивление, то второй был ему уже явно знаком. Нервничающий Сильный сделал нетерпеливый жест и подкрепил его не менее нелояльными словами:

— Отойдите с дороги, глупые животные… — его руках блеснули лезвия торенора, который он одним движением выхватил из креплений на спине. Похоже, возбуждённый сверх всякой меры Наагрэр не совсем отдавал себе отчёта в том, что те, кто явился сюда не совсем обычным способом, не нуждаются в приказах. Произнесённых, к тому же, таким тоном. Как бы ни был я занят созерцанием взъерошенного и перевозбуждённого, как самая настоящая горилла в период течки самки, Сильным, я всё же успел заметить, как обалдевший от увиденного перед собою Чик тычет пальцем в гневно насупившуюся и продолжающую готовиться к атаке Матку:

— Генератор временных перемещений, натурально, чтоб я сдох…

Маакуа быстро обернулся к нему, в полыхнувшей магме его глаз мелькнул интерес…

Всё так же сидящий на полу без очков и ни черта не понимающий Фогель потерянно моргал, силясь восстановить зрение.

Доленгран старался замахнуться торенором, обеспокоенно взирая на так и не вынутый до конца кристалл, что вновь сердито наливался кровью.

Анаггеал уже склонился к Нортону, и мне было слышно, как тот путано и глотая слова, старается втолковать что-то внимательно слушающему его Первому:

— Я тут подумал, что столь могучая сущность могла бы, при создании некоторых условий…

Мне приходится выбросить вперёд руку с оружием, потому как начавший проявлять агрессию Ведущий попёр на меня, размахивая торенором, как одержимый. Будто не столько защищая свою жизнь, сколько отгоняя меня от чего-то важного. Мне пришлось ненадолго отвлечься. Проследив за его напряжённым взглядом, я улавливаю некую ценность для него того предмета, что кособоко провис в какой-то впадине, венчающей купол. Полусферу, под которой бурлит и негодует какая-то мерзость. Внезапное желание отыметь засранца по всем статьям сразу накатывает на меня сильно и неотступно. Удачным поворотом секиры во время замаха несколько гашу его воинственный пыл, заставляю провалиться и торопливо рвануться в сторону, чтобы не попасть под «переворот», удар сверху… Отступить ещё на несколько шагов. Вместо того, чтобы закрепить успех, я бегу к куполу, занося над собою секиру. Секунда — и мой торенор разносит рубин на осколки. Истеричный вскрик тонха, полный животного ужаса, режет мне слух. Он безрассудно бросается в атаку, позабыв о том, что в битве есть необходимость построения тщательно продуманной защиты…

…Анаггеал с Чиком движутся к сфере, ползают перед ней и с любопытством академиков заглядывают за опоясывающую её перегородку, словно вокруг них не происходит никакой свалки. Мой противник сечёт воздух, словно тот повинен во всех его бедах. Потому как его оружие всякий раз не находит меня на прежнем месте. Я сегодня в ударе, и я так похож сейчас, должно быть, на его вечный ужас… Первый тоже начинает это осознавать. Он как-то сникает, я вижу его раскрытый рот и глаза, полные отчаянной мольбы, угадываемой даже среди черноты до предела распахнутых вертикальных зрачков. И в тот момент, когда я совершаю обратный разворот и с хрустом, без церемоний, вбиваю излишне увлёкшегося смертельными забавами тонха в пол, над сердцевиной кристалла, непонятным образом уцелевшей после удара, начинает виться, привлекая моё внимание, красноватый туман. Его жирные клубы перемежаются серым и насыщенно-чёрным, он мечется, словно разносимый порывами крутящего его ветерка. И постепенно пытается сформироваться в нечто отвратительное, тут же жадно лижущее растёкшиеся по полу «воды» Сильного. Будто распробовав «угощение», моей рукою щедро разлитое окрест, «облако» жалобно и протестующее трубит, как раскаявшийся грешник, и неуловимым движением бросается в мою сторону…

…Удар был воистину страшен. Никогда меня ещё так не били, и я не испытывал на себе атаки разъярённого кита, но именно такая аналогия пришла мне на ум, когда я, успевая сожалеть о разломанных рёбрах и едва не перебитом позвоночнике, пулей отлетел к далеко находящейся от меня стене зала. Попробовавшая меня на зуб субстанция свернулась клубком, будто ожидаючи должной тут же последовать ответной атаки, — эдаким тугим клубком, на который в ярости обернулся уже достающий меч Маакуа, и среди звона в голове я слышу умоляющий крик дурака Нортона:

— Мистер Ангел, у нас так мало времени! Вы уж сами, а? Умоляю Вас, мистер анаггеал, он сам, сам справится…!

Чёртов ты… мудак, Чик… Я с трудом перевожу дыхание, и с усилием глотаю огромный кровяной комок, свирепым кабаном рвущийся из меня наружу. "Сам!" — мысленно передразниваю я его. Сейчас мне хотя бы встать «самому» не помешало б…

Маакуа оценивающе и с сочувствием смотрит на меня, — у него там какая-то своя, понятная лишь им с америкашкой, возня, но я готов присягнуть на тюбетейке, что видел его повелительно-дружеский знак рукой, что-то вроде "коммон, парень, коммон же!"… Тебя выбрали, оплатили стол и дорогу к месту событий, так отработай задаток! Приберись тут немного…

…Пока я выкарабкивался из своего угла, та "поганка из горшка" успела трансформироваться в подобие ошпаренного лешего, на доделку которого в лесу не хватило пеньков и гнилой соломы. Горящие творческим безумием глаза обвели помещение ищущим взглядом. Как если б чудовище высматривало, на чём ему тут стоит попрактиковаться в граффити. И тут ему привиделся я. Ликующе взвыв, будто узрело своего пропавшего тысячу лет назад дедушку, оно счастливо двинулось в мою сторону, это Нечто чёрное, покрытое лохмотьями висящей тут и там красноватой кожи, с торчащими в разные стороны костями. При этом оно имело вид, словно его только что вынули из-под паровоза, протащившего его тело не менее мили. Надо сказать, что сия не полностью оформившаяся туша было такого роста, что мне, даже подпрыгнув, не удалось бы достать макушкой до её лба. И, тем не менее, имея на себе оголённые, до конца не покрытые плотью участки торса и конечностей, это недоразумение больного воображения должно было быть сильно настолько, что в сравнении с ним я выглядел просто жилистым мальчуганом. Эдакий недопревший, ополоумевший мертвяк, выбравшийся пошалить по округе. Представляю, что предстало бы передо мною, будь у него возможность и время восстать не в этом вот, сильно усечённом умом и красотою виде, а во всей своей гениальности и красе…

— Твою м-мать… — тут же вспомнились мне терпкие ягоды выражений из далёкого прошлого. Что-то своё орал у купола, доказывая анаггеалу какую-то ересь, Чик, напоминая мне излишне впечатлительного и бесноватого тренера избиваемого на ринге боксёра. Тонким голосом возмущался и ухал филином в уголке перепуганный Фогель, но мне было не до них. Голова гудела, как к праздничному молебну, оглашая внутренности перезвоном пустых бутылок в авоське. В довершение всех моих бед это порождение старой свалки, словно ловкий джинн, неизвестно откуда вынуло, как прямо выпростало из руки, древний торенор таких характеристик и масштабов, что мне едва не поплохело. Если поставить меня рядом с этой его рукоятью на стульчик, мне придётся тянуться до пятки его секиры на носочках. Я упрямо помотал головой. Ну не-ет, брат, я тебе не суслик пугливый… Угрожающе вытянув вперёд левую конечность, Луесс двинулся на меня. Я изготовился, шагнул навстречу… и тут же пропустил его первый выпад. Ударом пятки древка, обводя мои лезвия, он шутя отправил меня через весь зал, и я с грохотом ухнул почти на верхушку того купола, под которым пенилась каким-то мутным варевом гора потемневшего ливера. Обделённая мясом гадина победно скалилась, словно ей заранее пообещали место в Раю, да потеплее. Скатываясь по покатой поверхности с обратной стороны, гулко приземляюсь на пол практически напротив явно чокнувшихся сегодня Маакуа и Чика, которых могу видеть сквозь всё больше мутнеющий материал купола. Успеваю услышать и увидеть, как Чик, тыча пальцем то на купол, то на свою грудь, на пределе голосовых связок, стараясь не трястись от ужаса и поминутно оглядываясь, что-то поясняет и в ус не дующему Первому. Что-то вроде "если успокоить массу, тогда её нервные и логические окончания… смогут быть сориентированы на узконаправленное действие, сжимающее относительность размеров пространства в потоки стремящейся к расширению материи…, приближая объект к требуемой точке… А если совместить с…". Ну, и что-то ещё в этом роде. Кажется, подобным постоянно бредил Энштейн. Заумие в ранге не соответствующей обстановке гениальности.