Дежавю - Татьяна Шмидко

Прайм и Анни разговаривали уже пару часов. Говорила, впрочем, больше она. Прайм же удостаивал ее односложными ответами. Анни, казалось, не замечала этого.

– Знаете, у меня есть странное чувство, что мы с вами уже раньше встречались… – сказала Анни приветливым тоном.

Эдуард сидел спиной к ним и загадочно вскинул брови, глядя на меня. Так вот в чем дело! Они уже были знакомы! Я посмотрела на нее с интересом.

Она стояла около Прайма, едва сдерживая свой бешеный темперамент. Она, словно загипнотизированная птичка, смотрела на прекрасного вампира и временами теряла нить разговора, увлекаясь фантазиями. Был момент, когда она обернулась и показала язык Эдуарду, который в ответ осторожно покачал головой, словно отговаривая от чего-то. Она норовливо дернула точеным плечиком и отвернулась, стараясь при этом эффектнее встряхнуть золотистыми волосами. Если бы она знала, что и Прайм может прочесть ее мысли… Мы с Элизой наблюдали за происходящим, словно зрители в партере. Думаю, что она была рада, что Анни обратила свое внимание на Прайма, потому что Ричардсоны ни за что не позволили себе чем-то обидеть Анни, даже замечанием о ее недостойном поведении с женатым мужчиной. А Анни знала это и вела себя словно ребенок, который был уверен, что его не накажут за шалости.

И кто знает, может, она составит ему партию? Элиза сидела, мечтательно глядя на них. Прайм же с благодарностью посмотрел на Элизу, но когда перевел взгляд на Анни, в его взоре читалось вежливое безразличие. Это было печально. Неужели он так и будет наказывать себя одиночеством? Эдуард медленно встал и перешел к роялю. За домом послышался привычный шум – гулкие удары лап об землю и хлопок превращения – к нам пожаловал Брукс.

Он самопровозгласил прилегающие к Принстону леса своей вотчиной и рьяно ее охранял. Правда, не понятно от кого. Все известные вампиры сконцентрированы в этом доме и совсем не собираются на него нападать. Более того, мы практически его родственники. Думаю, что ему просто нравилось носиться по лесам с высунутым от задора языком. К моему удивлению, Брукс не заморачивался всякими «волчьими штучками» на счет охраны земли своей семьи и согласился на переезд в Принстон, оставив свою стаю. Хотя, если честно, нам его особенно уговаривать не пришлось – даже страшно подумать, что бы произошло, если бы мы его с собой не взяли. Вилли с пониманием отнесся к его переезду, потому что знал – любовь не отменишь. А разлука с Ханной принесла бы столько проблем семье Вайтов, что легче было отпустить младшего сына с нами.

Брукс в местном кафетерии зарабатывал неплохо, даже попытался однажды предложить нам оплачивать комнату, которую занимал. Но я решительно ему отказала! Потому что он был почти членом нашей семьи. Ну, и другом Ханны, конечно. Поэтому остаток свободных средств он использовал на увеселение моей дочери и потихоньку копил на собственный дом.

Подойдя к байку Прайма, он сначала присвистнул от уважения к этому чуду техники, но потом опомнился и грозно засопел носом. Он невзлюбил мистера Ван Пайера и всячески ему это показывал. Благо, что Прайм был мудрым существом и относился к подобному проявлению ревности индифферентно. Когда Брукс появился в комнате, создалось ощущение, что дом лопнет по швам от бьющей через край энергии, смешанной с ревнивым раздражением.

– Всем добрый вечер! – сказал он с порога, но когда его глаза уткнулись в Прайма, казалось, что и волоски на руках стали дыбом. Но потом он увидел Анни, которая старалась стать как можно ближе к Прайму, и его лицо озарила нагловатая ухмылка. Он поздоровался со всеми в комнате и плюхнулся на диван, закинув руки за голову с самым довольным выражением лица.

Эдуард стал перебирать клавиши на пианино, и постепенно мелодия становилась все прекраснее и прекраснее. Это была старинная мелодия, простая, но лиричная. Он добавил витиеватый аккорд; она зазвучала по-новому. Прайм слушал ее, словно завороженный, и будто очнулся, когда Эдуард доиграл до конца.

– Прайм, скажите, а вы давно обитаете в этих краях? – спросила Анни.

– А, хм… Нет.

Элиза нахмурилась от такой бестактности. Было видно, что Прайму не терпится наконец-то прочитать содержимое конверта. Совсем не вовремя появилась Анни. Но главное преимущество вампира – это возможность не торопиться. Время – этого богатства было у нас в изобилии.

Я, было, даже подумывала, как бы спровадить Анни, которая так не вовремя увлеклась Праймом. Но не стала вмешиваться и заметила, что Ханна не спустилась вниз.

– Бэль, а где Ханна? – спросил Брукс, внезапно встревожившись.

– Наверху. Я сейчас ее позову, – сказала я и взбежала вверх по лестнице. Ханна сидела в своей комнате, которая была больше похожа на королевскую библиотеку, и слушала музыку. Огромные наушники смотрелись как чужеродное тело на ее прекрасной головке, но она только довольно качала головой в такт музыки.

– Рахманинов? – спросила я ее.

Она сняла наушники и бодро отрапортовала:

– Это Рахманинов, да. Думаю, что он на третьем месте моего хит-парада.

– А на первом Бах и Моцарт?

– Да, они по-прежнему там! – сказала Ханна с улыбкой. Она наконец-то прислушалась к голосам внизу и радостно вскочила с глубокого кресла, вокруг которого были кипы книг.

– Брукс вернулся! – радостно воскликнула она и была готова побежать вниз. Но я остановила ее жестом.

– Знаешь, если бы ты не была полувампиром, твое зрение от постоянного чтения равнялось бы минус сто!

Ханна удивленно захлопала ресницами и сказала:

– А я и не связывала раньше эти два факта – физическую ограниченность людей и уровень их образования.

– О, Ханна! Я же просто пытаюсь пошутить, а ты уже выдвинула, пользуясь, случаем, новую теорию.

Потом я взяла ручку и в блокноте написала ей: «Нужно спровадить Анни. Она на Прайме висит второй час. Есть идеи?» Ханна прочитала и, подумав немного, кивнула головой.

Она подошла к кабинету Диксона и сняла со стены первую попавшуюся гравюру. На ней был изображен лекарь, который распятием пытается изгнать нечистого духа из страждущего. Ханна взяла ее под мышку, и мы с ней спустились в гостиную. Анни как раз выпытывала у Прайма о его знакомствах в Штатах. Думаю, что самое время их побеспокоить.

– Нет, мам, это не было вспомогательным лечением, это было вместо него! Изгнание нечистых духов считалось основным лечением! – заявила она мне вдруг безапелляционным тоном.

Все восприняли этот диалог нормально – Ханна любила устраивать подобные споры. Она даже Диксона иногда загоняла в угол своими доводами. Келлан вообще боялся таких разговоров. Он всегда молчал, разгромленный в конце спора, а потом говорил, что он самый сильный и любит Ханну больше всех. Дочка, довольная собой, потом усаживалась рядом на диване, и они до одури резались в очередную слэш-игру на приставке.