Гостья - Стефани Майер

— Иен, ты спятил? — возмутился он. — Что ты с ней делаешь?

— Ты знал? — воскликнул Иен и подтащил меня к Джареду. Сзади кто то захныкал — Иен их пугал.

— Ты делаешь ей больно!

— Ты знал, что она замышляет? — проревел Иен. Джаред уставился на Иена, и его лицо вдруг словно замкнулось. Он не ответил. Этого Иену хватило.

Кулак Иена стремительно врезался в Джареда, и Джа ред отлетел в темный проход.

— Иен, перестань, — взмолилась я.

— Это ты перестань, — рявкнул он и поволок меня через арку в коридор, а потом дальше — на север.

— О'Ши! — окликнул Джаред.

— Больно, говоришь, делаю? — не замедляя шага, зарычал через плечо Иен. — Свинья ты лицемерная!

Позади не осталось ничего, кроме тишины и темноты. Я бежала, спотыкаясь во мраке, стараясь не отстать. Длинные пальцы Иена плотным кольцом обхватили мое предплечье, сдавив его как тиски. Рука начала неметь. Иен ускорил шаг, и у меня вырвался стон боли.

Иен остановился, хрипло дыша в темноте.

— Иен, Иен, послушай… — я задыхалась, не в силах договорить. Я просто не знала что сказать: перед глазами стояло его искаженное яростью лицо.

Руки Иена оторвали меня от земли и тут же поймали, не давая упасть. Иен подхватил меня на руки и снова побежал. Руки, которые только что были грубыми и злыми, теперь бережно прижимали меня к груди.

Иен пронесся через большую площадь, не обращая внимания на удивленные и даже настороженные лица. Слишком много непривычных, тревожных событий происходило сейчас в пещерах. Люди на площади — Виолетта, Джефри, Энди, Пейдж, Аарон, Брандт и другие, чьих лиц я не разглядела, — были встревожены. Они удивленно смотрели на Иена, который с перекошенным от ярости лицом стремглав промчался мимо, неся меня на руках.

А потом и они остались позади. Вот и двери, загораживающие проход в их с Кайлом комнату. Иен пнул красную дверь, которая с громким стуком упала на каменный пол, ввалился в комнату и бросил меня на матрас в углу. Грудь Иена вздымалась от ярости и напряжения. Он на миг обернулся, быстрым движением поставил дверь на место и снова сердито уставился на меня. Я тяжело вздохнула и перевернулась на колени, держа руки перед собой, ладонями вверх, и жалея, что они не могут сотворить чуда. Как бы я хотела дать ему хоть что нибудь, что нибудь сказать! Но мои руки были пусты.

— Я. Никуда. Тебя. Не пущу. — Его глаза метали синие молнии — я впервые видела, чтобы они сверкали так ярко.

— Иен, — прошептала я. — Пойми… я не могу остаться. Ты должен меня понять.

— Нет! — закричал он.

Я отпрянула, а Иен вдруг рухнул на колени передо мной, уткнулся головой мне в живот и обнял за талию. Его трясло, из груди вырывались громкие, надрывные всхлипы.

— Нет, Иен, нет, — взмолилась я. Лучше бы он злился! — Пожалуйста, не надо.

— Анни, — простонал он.

— Иен, пожалуйста, не переживай так. Не надо. Прости меня, пожалуйста.

Я тоже плакала, меня тоже трясло — или это он так сильно дрожал, не знаю.

— Ты не можешь уйти.

— Я должна, должна, — всхлипывала я. А потом мы долго плакали в тишине.

Наконец Иен вытер слезы, выпрямился и привлек меня к себе.

— Прости, — сказал он. — Я был груб.

— Нет, это ты меня прости. Надо было тебе объяснить, а не ждать, чтобы ты сам догадался. Я просто… не смогла. Я не хотела тебе говорить, не хотела ранить тебя… и себя. Я эгоистка.

— Анни, нам нужно об этом поговорить. Еще не поздно отказаться.

— Поздно.

Он покачал головой и сжал зубы.

— Как давно ты это замыслила?

— С тех пор, как поймали Ищейку, — шепнула я. Он кивнул, знал ответ.

— И ты решила ее спасти, выдав свою тайну. Понимаю. Но это не значит, что ты должна куда то улетать. Да, ты выучила дока… ну и что? Догадайся я тогда, что ты задумала, я бы ни за что не позволил тебе ему показать. Никто тебя не заставит лечь на эту проклятую койку! Пусть только дотронется до тебя, я ему руки переломаю!

— Иен, пожалуйста…

— Они тебя не заставят, Анни. Слышишь? — воскликнул он.

— Никто меня не заставляет. Я научила дока извлекать Души не для того, чтобы спасти Ищейку, — прошептала я. — То, что Ищейка оказалась здесь, просто… ускорило мое решение. Иен, я сделала это, чтобы спасти Мел.

Он промолчал.

— Иен, она в ловушке. Это как тюрьма, даже хуже. Не знаю, как описать. Она как призрак. А я могу ее освободить. Вернуть ей себя.

— Анни, ты тоже заслуживаешь жизнь. Останься.

— Иен, я люблю Мел.

Он закрыл глаза, и его побледневшие губы стали мертвенно белыми.

— А я люблю тебя, — прошептал он. — Разве это не важно?

— Конечно, важно. Очень важно, ты же видишь… И это еще одна причина…

Его глаза распахнулись.

— Я совсем замучил тебя своей любовью? Анни, я буду молчать. Я ничего тебе больше не скажу. Если хочешь, будь с Джаредом. Только останься.

— Нет, Иен. — Я прикоснулась ладонями к его лицу. — Я… Я тоже тебя люблю. Я, серебряный червячок у нее в голове. Но мое тело тебя не любит. Я никогда не смогу любить тебя в этом теле, Иен. Я разрываюсь надвое. Это невыносимо.

Я могла бы вытерпеть. Но смотреть, как он страдает из за ограничений, которые накладывает мое тело? Нет, никогда!

Он снова закрыл глаза. Густые черные ресницы блестели от слез.

«Ладно, давай, — вздохнула Мел. — Делай, что хочешь. Пойду посижу в соседней комнате», — шутливо добавила она.

«Спасибо».

Я обхватила его за шею и прильнула к губам. Он прижал меня к груди. Наши губы слились в поцелуе, и мне вдруг показалось, что этот поцелуй будет длиться вечно, словно разлука над нами не властна. Я почувствовала соленый вкус слез — его и моих.

Что то изменилось.

Когда тело Мелани касалось тела Джареда, это было как лесной пожар — огонь, который несся по пустыне, пожирая все на своем пути. С Иеном все было иначе, совсем по другому, потому что Мелани не любила его так, как я. Не лесной пожар, а движение расплавленной магмы глубоко под земной корой — не обжигающее, но неумолимо меняющее облик Земли.

Тело встало между нами, как стена тумана — густая завеса, сквозь которую я наблюдала за происходящим.

Изменилась не Мел, а я. Внутри меня из старого сплава неумолимо формировалось что то новое, словно под молотом искусного кузнеца… Долгий непрерывный поцелуй завершил процесс: металл зашипел, упал в холодную воду, и в горниле страсти была выкована закаленная сталь — переплавленная Душа.

Я снова заплакала. Иен менялся вместе со мной — этот удивительный мужчина, который был чувствителен и мягок, как Душа, и в то же время оставался по человечески силен и отважен. Он потянулся губами к моим глазам… Слишком поздно. Все было кончено.