Дети Вечности - Фаина Мещерякова

— Дорогая "четверка".

— Ты не думал, что может случится, когда они будут работать без нас? Что тогда? В обмороки каждый раз валиться — никого вообще не вылечить. Так, Генри готов, сознание потерял. Кошмар какой-то!

Креил вернулся и снова сделал Генри обезболивание. Через несколько минут тот очнулся. Строггорн уже отключил записывающее устройство, Генри дослушал почти до конца, и было очевидно, что ему более чем достаточно.

— Ну что, кого-нибудь знаешь? — спросил Строггорн.

— Нет. — Тяжело посмотрел на него Генри. — Наверное, одни исполнители. Даже не удивительно, что я никого не знаю.

— Хорошо запомнил?

— Не забуду до конца своих дней. — Генри было больно, но сейчас он уже взял себя в руки и готов был действовать. Строггорн подумал, что у Директора разведки тоже была железная нервная система. Впрочем, иначе он никогда бы не получил такую должность при своих телепатических способностях.

— К сожалению, как ты понимаешь, Джулия только воспринимала их телепатически, а не залезала им в голову, поэтому очень мало можно было узнать о тех людях, которые их послали. — Строггорн говорил это медленно, Генри еще не очень четко воспринимал.

— Скажите, можно на нее посмотреть? Я думаю, мы сейчас вернемся в абсолютное время?

— Хочешь убедиться, что с ней все в порядке? Не беспокойся, только Джулия сейчас об этом ничего не помнит, я опять загнал воспоминания в подсознание, так что тебе придется взять себя в руки. Нельзя допустить, чтобы она поняла обман.

— Что ей сказали?

— Что она попала в тяжелую аварию и поэтому ничего не помнит.

— Хорошо, — кивнул Генри. — Я готов. — Он дошел до двери операционной и вдруг в нерешительности остановился. Строггорн внимательно вгляделся в него: Генри вспомнил, что лицо дочери было изуродовано и сейчас панически испугался того, что мог увидеть.

— С ней все в порядке, не бойся, — успокоил его Строггорн. Дверь плавно открылась, пропуская их в огромный операционный зал.

Генри поразила идеальная чистота (роботы еще продолжали уборку) и большое количество различной аппаратуры. Операционная сфера, очень хорошо знакомая ему, была открыта. Он сразу увидел Джулию: она, накрытая белой простыней, полусидела на операционном столе. Голова была обрита (Генри вспомнил о черепно-мозговой травме), но лицо было ее, родное, он даже затруднился бы найти отличия, и у него отлегло от сердца. Антон сидел перед ней на стуле и кормил с ложечки. Генри услышал, как он уговаривал ее еще что-нибудь съесть, а она отказывалась.

— Папа! — Джулия почувствовала его и нашла глазами. Только подойдя ближе, Генри заметил, что ее глаза теперь действительно стали серыми. — Папа. — Она попыталась улыбнуться. — Меня тошнит, а Антон заставляет есть.

— Тебе нужно, Джулия, — упрямо повторил Антон, снова поднося ложку к ее рту, но она слегка отвернула голову. — Тебя совсем не так сильно тошнит, чтобы ты не могла ничего есть.

— Мне больно глотать! — снова начала жаловаться она.

— Очень упрямая девочка. — Антон встал, уступив место Генри. — Лучше бы вы заставили ее поесть. Строггорн сказал, что это необходимо, будет стимулировать работу приживленных органов. Если кормить все время искусственно, они никогда не начнут нормально работать.

Генри забрал у него чашку с бульоном и, набрав его в ложку, поднес ко рту Джулии. Кормление все равно никак не мешало их мысленному разговору.

— Ну, расскажи, как себя чувствуешь? — спросил он.

— Не знаю. Меня подключили к этой Машине и не говорят, когда отключат. Я уже замучилась здесь лежать. Так ничего вроде не болит, ноги двигаются. Я сначала очень перепугалась, что ничего не чувствую, а потом мне объяснили, что это из-за обезболивания. Пап, только я не помню, как угодила в такую аварию? — Джулия вопросительно смотрела на него. — Что это за клиника?

— Это самая лучшая клиника. — Генри снова просунул ложку ей в рот (она недовольно поморщилась) и решил вообще ничего не говорить про аварию.

Строггорн посмотрел на них и ушел в гостиную, чтобы не мешать. Его очень удивило, до какой степени Генри взял себя в руки. При вопросе об аварии в его голове не отразились совершенно никакие эмоции и, если бы у девочки был опыт, Джулия сразу бы поняла ложь: такая информация у эспера не могла не вызвать прорыва эмоций. Через полчаса Генри задумчиво вышел

— Успокоился немного? — спросил Строггорн.

— Да. — Генри улыбнулся и сразу снова стал серьезным. — Советник, только честно скажите, какие могут быть последствия?

— Физически — вы видели. Конечно, у нее сейчас все болит и, если снять обезболивание, ей было бы очень плохо, но через две недели она будет в большой степени здоровой, а через два месяца эти генетически нейтральные органы уже трансформируются и станут для нее родными. Психически — могут быть проблемы.

— Но сейчас она вполне в норме. Я ожидал подавленности, отрешенности, что она вообще может не узнать меня…

— Потому что вы не знаете, что за препараты мы используем. Даже очень больной человек выглядит вполне здоровым. Но если вовремя не сделать обезболивание, тут же начинается реакция, и человек очень быстро понимает это.

— Это что, как наркотики?

— Нет, но все препараты, действующие на мозг, в чем-то похожи. Здесь реакция происходит не из-за возникновения зависимости от препарата, а, наоборот, из-за активизации патологии мозга.

— Не вижу принципиальной разницы, — нахмурился Генри.

— Очень большая разница. Если удается убрать патологию, почти сразу отпадает необходимость в препаратах, и нет никакой проблемы, аккуратно снижая дозировку, в течение месяца отказаться от них совсем, без возникновения зависимости.

— А если не удается?

— Тогда Джулию ждет наша клиника пожизненно. Регулярное обезболивание — это тоже совсем не весело. Мозг все равно воспринимает события неадекватно, невозможно работать, потому что недопустима дополнительная нагрузка на психику, ну и так далее. Попросту, нет нормальной человеческой жизни, хотя, если вы поговорите с таким человеком, он не произведет на вас впечатление ненормального. Ну что, Генри, за дочь ты немного успокоился? Теперь бы еще найти, кто с ней это сделал,

— сказал Строггорн, и они провалились в Многомерность.

В лесу шел дождь. Генри посмотрел на деревья, пытаясь понять, в каком климатическом поясе они очутились. Похоже было на Канаду, но точнее он затруднился определить. Огромные ели поднимались к небу, и молодая поросль осин мешала идти. Строггорн шел впереди, показывая дорогу и осторожно раздвигая ветки. В какой-то момент он остановился и свистнул. Тут же словно из-под земли, появился вооруженный коротким автоматом человек, во всем черном, с лицом, закрытом полумаской. Впрочем, сейчас и лицо Строггорна, и Генри закрывали маски. Человек быстро что-то сказал в карманную рацию и пристроился за ними, внимательно оглядевшись. Еще через несколько минут они вышли на большую поляну с огромным особняком, который окружала высоченная кирпичная стена, а на вышках проглядывала охрана. Они подошли к воротам с четырьмя вооруженными охранниками.