Фаддей Венедиктович Булгарин: идеолог, журналист, консультант секретной полиции. Статьи и материалы - Абрам Рейтблат

Капоты достать постараюсь, но здесь ведь не Париж. Со всем тем Париж превратился теперь в ад, а Германия – большой нужник, в котором только пердят, бздят и восхищаются. Merkwűrdig!3 Скоты не видят, что разорение у них на носу и что вопрос в Западной Европе стоит не умственный, а чисто материальный – есть нечего. Природа, в мудрости своей, устроила так, что непременно люди должны истреблять излишек своих ближних. Так и будет. Французы дадут 40 су поганым нихтбештимтзагерам4.

Прощай! Кланяюсь тебе и твоим. До скорого, радостного свидания.

Твой alte Gretsch

ИРЛИ. Ф. 623. Оп. 1. Ед. хр. 4. Л. 5.

1 Ротшильд – банкирский дом, имевший отделения во многих городах Европы. Если Греч пытался получить деньги в Париже, то речь идет о Джемсе Ротшильде (1792–1868).

2 Сестра Н.И. Греча.

3 Поразительно! (нем.).

4 Сам Греч так пояснял это слово: «Нихтбештимтзагер, или немецкая немогузнайка – известное выражение Суворова» (Греч Н.И. Сочинения. СПб., 1838. Ч. 4. С. 126).

Любезнейший Булгарин!

Получив письмо твое с лошадиною статьею1, я тотчас отправился к Мериме и рассудил с ним о ней. Ее нельзя иначе напечатать, как заплатив наличными деньгами, да и тут надобно хлопотать и биться. Постараюсь сделать это как можно скорее2.

Я очень согласен на перемену формата «Пчелы»: она в самом деле становится тесновата3. Только довольно ли широка наша печатная машина для этого формата? Впрочем, в случае надобности, можно будет поставить и другую машину, прежнюю, которая стоит без дела.

Я живу здесь спокойно и счастливо. Спроси у доброго Толстого4, какая здесь для нас привольная жизнь! Рейф прожил у меня около трех недель. Жаль только, что погода стоит дурная – холодная, дождливая, точно в Питере.

Я хотел было написать тебе дружеское возражение на твою статью о старости лет5, да раздумал. Да будет по-твоему, но я твердо уверен, что в 60 лет, во всех отношениях, человек слабее, нежели в 30.

Желаю, в отношении к тебе, чтоб это была неправда, посылаю тебе искренний поклон и прошу всем кланяться

Греч друг alte Gretsch.

Поздравь Ольгу Петровну Тун6 – она славная машинка!

РГАЛИ. Ф. 2567. Оп. 2. Ед. хр. 257. Л. 7.

1 Булгарин с 1844 по 1857 г. занимал должность члена-корреспондента Специальной комиссии коннозаводства и написал для французской прессы статью о конских заводах (см. следующее письмо).

2 Н. Греч 5 мая писал сыну Алексею: «Не знаю, что делать с лошадиною статьею, присланною Булгариным. Мериме poule mouillée [мокрая курица. – фр.] и боится издержек, а признаться не хочет. Я обратился к одному комиссионеру. Он был a bureau [в конторе] du “Journal des Débats”, узнал, что Дюфур уже хлопочет о том, и объявил, что за напечатание ее требуется 250 фр[анков]. Это, во-первых, дорого; во-вторых, у меня нет наличных. Итак, я обращусь к бывшему твоему учителю Жерару: он работает в “Дебатах”. Если бы у нас знали, как здесь трудно делать дела без денег! Узнай, согласны ли дать 250 фр. и заплатят ли их. Обещать наши большие охотники» (ИРЛИ. Ф. 623. Оп. 1. Ед. хр. 4. Л. 31 об.).

3 В 1846 г. формат «Северной пчелы» был несколько увеличен.

4 Толстой Яков Николаевич (1787–1867) – литератор, агент III отделения в Париже с 1837 г., хороший знакомый Греча. О нем см.: Модзалевский Б.Л. Я.Н. Толстой. СПб., 1899; Лемке М.К. Указ. соч. С. 105–108, 142–143; Черкасов П.П. Русский агент во Франции. Я.Н. Толстой. М., 2008; о его взаимоотношениях с Гречем см.: Усов П.С. Из моих воспоминаний. М., 2009. С. 119–121.

5 В фельетоне «Журнальная всякая всячина» (СП. 1845. 31 марта) Булгарин, полемизируя с Гречем, который в одном из «Парижских писем» заявил, что «лета отнимают многое у писателя» (СП. 1845. 27 марта), утверждал, что «с летами <…> талант даровитого прозаика, особенно историка, укрепляется, обогащаясь опытностью жизни и участием в делах государственных».

6 Видимо, дочь П.М. Туна.

Любезнейший Булгарин!

Душевно благодарю тебя за прекращение досадного недоразумения нашего любезным твоим письмом. Стыдно нам, седым дуракам, прожив 25 лет в искренней дружбе, вздорить по пустякам. Соглашаюсь, что некоторые мои мнения могут издали показаться противоречащими общим понятиям, но я не могу говорить и писать иначе. Приезжай и суди сам. Вся эта свобода тиснения, гласность, представительность гроша не стоит. Они отдали Францию в руки жестокому деспотизму банкиров, жидов и адвокатов: все за деньги, все по расчету. Никакой журнал не говорит правды; все или потворcтвуют своей партии, или пишут за деньги. Я не спорю, что в других местах не лучше здешнего, но по крайней мере там и не хвастают, а признаются во взятках и в прочем.

Но оставим это. Я очень одобряю расширение «Пчелы» и водворение регулярной библиографии. Да кто этот новый библиограф?1 Нельзя ли сделать еще одного: в каждый понедельник печатать безостановочно список новых русских книг2, получая этот список от Быстрова3? Сенковский делал это в «Сыне Отечества» 18404, когда он выходил еженедельно, и это очень было приятно. Только заглавие, но полное и составленное систематически, т. е. с означением числа томов, формата, числа страниц, места и года печатания. Можно прибавить и цену и, одним словом, название лавки, где продается. Подробная библиография – это другое и этому не мешает. Только должно делать это регулярно и добросовестно.

Очень приятно мне слышать о ладах твоих с Алешею5. И он, в письмах своих, не нахвалится твоим дружеским расположением. Славлю Бога и благодарю тебя. Касательно немцев, оставь его с пеленками и шляпками – не наше дело. Ты не можешь поверить, до какой степени я одел свою почтенную Варвару6, terre vague7! Жизнь веду я самую приятную. Живу в прекрасной квартире; проснувшись в семь часов, получаю несколько газет и читаю в постели. Является фершел, молодая Auguste Dumas, и бреет меня, рассказывая блядские анекдоты. Напившись кофе, сажусь за работу, которая расположена по дням. Я составил, по прекрасной методе, «Руководство к легкому и скорому изучению латинского языка»8 и печатаю его у Рейфа. Помогает мне один молодой профессор. Сверх того я написал почти все грамматики для военных училищ, но, кажется, они встретили там оппозицию. Мне все равно: я их напечатаю особо9. За 3 недели отправил я к Ольхину10 6-й том Всемирной истории11. – В первом часу принимаю кое-кого, во втором завтракаю и ухожу со двора; отправляю дела свои, посещаю людей, шатаюсь и зеваю. В 5 часов мы обедаем. Стол у нас простой и очень хороший. Кухарка дура, но искусная и честная. Потом отдыхаю до семи часов. Потом обыкновенно опять сажусь за работу или принимаю, если кто придет, но сам редко выхожу со двора. В театре бываю не более разу в неделю, преимущественно для отчета в «Письмах». Ложусь в 12 часов, и вот как живу в вихре Парижа. Имею сношения с некоторыми людьми, но не знакомлюсь ни с кем. Французы своим эгоизмом и бессердием меня отталкивают. Сущие жиды! Впрочем, опять съехал! Не все, не все, una buona partе12.