Тяжелые времена - Хиллари Клинтон

Именно на фоне этой политической обстановки в январе 2011 года султан Омана сделал мне предложение об организации тайных прямых переговоров с Ираном. Сотрудничество по этому вопросу в рамках группы «5+1» приостановилось. Посредничество третьих лиц также не дало положительных результатов. Снова и снова Иран доказывал свою неуступчивость и неблагонадежность. Однако были основания полагать, что, несмотря на все это, предложение султана могло исправить ситуацию. После того, что он смог сделать во время инцидента с задержанными американскими туристами, ему можно было доверить такое предприятие.

В июле 2009 года трое молодых американцев во время похода в горном пограничном районе между северной частью Ирака и Ираном были задержаны иранскими службами безопасности и обвинены в шпионаже. Джош Фаттал, Шейн Бауэр и Сара Шурд жили и работали среди курдов на севере Ирака. Не было никаких оснований подозревать их в шпионаже. Из Вашингтона невозможно было точно узнать, что произошло на самом деле, нельзя было даже выяснить, пересекали ли они границу. Однако за несколько месяцев до этого произошел подобный же инцидент: возле границы между Китаем и Северной Кореей были похищены двое американских журналистов. Это стало серьезной проблемой. Как и в случае с Северной Кореей, у нас не было дипломатических отношений с Ираном, поэтому у нас не было посольства в Тегеране, которое бы представляло наши интересы. Мы вынуждены были полагаться на помощь Швейцарии в качестве нашей официальной «державы-покровительницы», которая представляла наши интересы. Однако иранцы изначально отказали швейцарским дипломатам в консульском доступе, подразумевая под этим, что никому не было разрешено посещать задержанных американцев, как того требует Венская конвенция, которая регулирует дипломатические отношения между государствами. Я публично обратилась с просьбой освободить участников похода и неоднократно повторяла это обращение в последующие месяцы. Кроме того, я обратилась к швейцарской стороне с просьбой направить Ирану имевшиеся личные обращения.

Мы поддерживали тесный контакт с безутешными семьями задержанных участников похода. В ноябре я пригласила их к себе в офис в Госдепартамент, чтобы мы могли познакомиться лично. Швейцарскому послу в Тегеране потребовалось несколько месяцев для того, чтобы получить разрешение попасть в пресловутую тюрьму «Эвин» и увидеть трех американцев. К тому моменту их держали в заключении на протяжении нескольких месяцев без предъявления официальных обвинений или доступа к юридическому представительству. С помощью швейцарцев матери участников похода сразу после Дня матери получили визы для поездки в Иран. Я еще раз встретилась с ними и выразила им свою поддержку, прежде чем они отправились в Тегеран. Им позволили воссоединиться со своими детьми, но не разрешили забрать их домой. Всю эту душераздирающую сцену Иран использовал в качестве пропагандистского трюка.

Во время всех этих событий я пыталась использовать любой обходной путь, чтобы убедить иранцев освободить участников похода. Я попросила Джейка Салливана взять дело под свой контроль. Летом 2010 года я отправила Джейка на конференцию в Кабул в Афганистан, чтобы он передал министру иностранных дел Ирана просьбу освободить участников похода. Точно так же мы поступили годом ранее в Гааге, спасая других задержанных американцев. Но основным участником переговорного процесса выступила оманская сторона. Один из советников султана обратился к главному советнику президента Обамы по Ирану Деннису Россу и предложил свои услуги в качестве посредника в этом вопросе.

Действия оманцев всегда соответствовали их словам. В сентябре 2010 года Сара Шурд была освобождена под залог. Как только она покинула Иран, я позвонила султану, чтобы поблагодарить его и узнать, что можно было сделать для оставшихся двух участников похода (прошел еще год, прежде чем мы смогли освободить их).

— Мы всегда готовы помочь, — ответил мне султан.

Его слова не выходили у меня из головы, пока мы сидели и разговаривали в январе 2011 года.

Освобождение задержанного участника похода было далеко не то же самое, что посредничество в конфиденциальных переговорах о будущем иранской ядерной программы. Но султан продемонстрировал, каких результатов он может достичь. Именно поэтому я внимательно выслушала его предложение о новом независимом неофициальном тайном канале связи и спросила, можем ли мы быть уверены в том, что иранская сторона на самом деле будет в состоянии проявить искренность на переговорах. Ведь мы потратили достаточно много времени только на организацию работы группы «5+1», после чего принятое соглашение вскоре было отклонено Тегераном. Султан не мог дать мне никаких обещаний, но он был готов предпринять попытку. Я решила, что если хотим осуществить этот план, то нам необходима полная секретность. Мы не нуждались в очередном представлении с игрой на публику и давлении со стороны американских политических кругов. Даже при самых благоприятных обстоятельствах это было рискованным предприятием. Но оно того стоило. Я сказала султану, что мне необходимо было посоветоваться с президентом Обамой и своими коллегами в Вашингтоне, но нам следует уже сейчас начать думать о том, как привести свой план в исполнение.

В течение следующих нескольких месяцев мы начали осторожно продвигаться в этом направлении. Мы очень долго думали о том, с кем можно было бы обсуждать эту тему и каковы могли быть их мотивы. Президент Обама вел себя осторожно, но заинтересованно. Он как-то сам позвонил султану, чтобы проверить работу нашего дипломатического канала. Круг посвященных лиц был весьма узок. Мы с Биллом Бёрнсом и Джейком действовали совместно с небольшой командой в Белом доме, которая включала в себя советника по национальной безопасности Тома Донилона, его заместителя Дэниса Макдоноу, Денниса Росса (пока он не покинул свой пост в ноябре 2011 года) и старшего директора Совета национальной безопасности по делам Ирана, Ирака и стран Персидского залива Пунита Тальвара. Оманцы обсуждали с нами мельчайшие детали, касавшиеся формата предстоящих переговоров и состава делегаций на них. Ни у кого не вызывал удивления тот факт, что от иранцев даже на самые простые вопросы было сложно получить прямые ответы.

Осенью наша уверенность в правильности выбора, который мы сделали, ощутимо пошатнулась. Американские спецслужбы раскрыли иранский заговор с целью убийства саудовского посла в Вашингтоне. Гражданин Ирана был арестован в аэропорту Нью-Йорка и передал нам весьма сложную схему, прямо как в сериалах «24 часа» или «Родина». Планировалось завербовать киллера из мексиканского наркокартеля, который должен был заложить бомбу в ресторане, где, как было известно, должен был обедать посол. К счастью, мексиканским киллером оказался информатор американского Управления по борьбе с наркотиками. У нас были доказательства, которые указывали на то, что этот заговор был организован и спонсирован высокопоставленными иранскими чиновниками. Через некоторое время после этих событий командующий военно-морскими силами Ирана заставил поволноваться мировые рынки, заявив, что иранцы могут в любой момент закрыть Ормузский пролив, что привело бы к существенному сокращению мировых поставок нефти.

В октябре 2011 года я решила вернуться в Маскат и еще раз навестить султана. Он по-прежнему был живо заинтересован в организации переговоров и предложил направить в Оман нашу передовую группу, чтобы обсудить организационные проблемы лично, поскольку передаваемые сообщения не могли охватить всех деталей. Я согласилась, поставив условием, что иранцы отнесутся к этому вопросу серьезно и что султан гарантирует нам, что те будут говорить от лица руководителя страны. Я попросила султана также строго предупредить иранцев о недопустимости провокаций в Ормузском проливе. После этого разговора мы приступили к организации тайной поездки Джейка и Пунита совместно с небольшой группой в интересах подготовки переговоров. Сенатор Джон Керри поддерживал контакты с оманским представителем, являвшимся приближенной к султану особой, и держал нас в курсе того, что он знал.

Для первой встречи с иранцами, требовавшей крайней деликатности, Джейк был не самым опытным дипломатом в Госдепартаменте, которого я бы выбрала, но он был очень осмотрителен и благоразумен, и я ему полностью доверяла. Его присутствие на переговорах должно было свидетельствовать о том, что я была лично заинтересована в этом процессе. В начале июля 2012 года Джейк скрытно покинул меня во время одной из наших поездок в Париж и сел на рейс до Маската. Пункт его назначения был настолько окутан тайной, что другие члены моей команды, сопровождавшие меня в этой поездке, коллеги, которые работали с ним круглые сутки, как в США, так и в поездках, предположили, что у него возникли какие-то семейные проблемы и очень волновались за него. Что удивительно, они так и не узнали о его истинной миссии, пока не прочитали об этом в средствах массовой информации спустя год.