Происхождение - Ирвинг Стоун

Смит Элдер, один из первых его издателей, попросил Чарлза приготовить к переизданию его старые книги "Строение и распределение коралловых рифов", "Геологические наблюдения над вулканическими островами" и "Геологические наблюдения над Южной Америкой", опубликованные тридцать лет назад. Студенты и геологи все еще нуждались в этих книгах. Как всегда, Чарлзу очень не хотелось отрываться от своей настоящей работы.

Но чувства юмора он не потерял. Вот что он писал Асе Грею в Америку: "Передайте миссис Грей наш самый сердечный привет. Я помню, что ей очень нравилось, когда мужчины хвалятся; это их так вдохновляет. Так вот, скажите ей: наша с женой турнирная таблица – мы продолжаем состязаться в трик-трак – выглядит следующим образом: у нее 2490 побед, а у меня – ура! ура! 2795!"

Он съездил в Лондон специально для того, чтобы посмотреть, как Гукер председательствует в Королевском обществе. Вернувшись домой, он сказал Эмме:

– Моя поездка доставила мне большое удовольствие. Я видел много людей, и это не причинило мне никакого вреда.

В начале нового года Эми порадовала их новостью – она ждала ребенка. Эмма и Чарлз рассчитали, что они станут бабушкой и дедушкой в середине сентября.

– Наконец-то у нас будет внук или внучка, – с восторгом повторяла Эмма. – Я так давно об этом мечтала.

– Подожди, их будет очень много, – отвечал ей Чарлз. – У тебя ведь еще четыре неженатых сына и одна незамужняя дочь.

Иногда ему казалось, что он занимается перекрестным опылением своих собственных книг. В мае он начал вносить поправки во второе издание своей книги об орхидеях. В июне занялся пересмотром (уже во второй раз) сочинения о самоопылении.

В июле один немецкий издатель попросил Дарвина "написать историю развития его ума и характера и рассказать немного о своей жизни". Это было интересное предложение; до сих пор еще никто никогда не просил его написать автобиографию.

– Эту рукопись ты оставишь своим внукам, – предложила Эмма.

– Да, прекрасная мысль. Особенно потому, что ее исполнение оторвет меня – пусть ненадолго – от микроскопа. Я едва жив.

– Почему бы нам не поехать в Суррей? Генслей и Фэнни несколько раз предлагали нам пожить в их летнем домике.

– Прекрасно. Я буду там писать и надуваться от гордости, как голубь-дутыш.

В Суррее ему работалось легко, без натуги; писал он по утрам, после обеда отправлялся на прогулку. Он рассказал о своем детстве в Маунте, об отце, докторе Роберте Дарвине, о семи годах в Шрусберской школе, о трех с половиной годах в колледже Христа, о пятилетнем плавании на корабле "Бигль"…

"У меня привычки педанта, – писал он, – и это очень помогает в работе… Поскольку мне не надо было зарабатывать на хлеб насущный, у меня всегда был досуг, свободное время. Даже мое слабое здоровье, хотя оно и похитило несколько лет жизни, ограждало меня от светских развлечений и забав…

… Мои успехи в науке, каковыми бы их ни считать, объясняются, насколько я могу судить, сложными и разнообразными свойствами моего ума и определенными условиями. Самые важные мои свойства – любовь к науке, безграничное терпение, благодаря которому я мог долго размышлять над одним и тем же предметом, упорство в накапливании и объяснении фактов, изобретательность и здравый смысл. То, что я с моими скромными способностями, по-видимому, оказал существенное влияние на убеждения ученых в некоторых важных областях, поистине для меня удивительно".

В начале августа вернулись домой; и Чарлз уже дома закончил автобиографию. Получилось около ста страниц. Чарлз дал рукопись Эмме. Она читала ее на веранде. Окончив читать, сказала:

– Это интересно. Другим будет еще интереснее. А этот издатель из Германии действительно хочет напечатать ее?

– Мне кажется, не надо ее публиковать. Пусть возьмут отдельные куски. Но в целом это – небольшой рассказ о моей жизни для внуков, как ты и говорила. Дети про меня знают все.

Джозеф Гукер стал ухаживать за Гайесинт Саймондс, дочерью известного геолога, и сделал ей предложение. Она была намного моложе Гукера, среди ученых пользовалась большим уважением. Гайесинт согласилась стать женой Гукера. Дарвины были счастливы за него; он больше не будет одинок, а за детьми теперь будет присматривать заботливый женский глаз!

Когда Эми подошло время рожать, она спросила Френсиса, не может ли она вернуться на время родов к себе домой в Северный Уэльс.

– Я знаю, Френсис, что значит для отца твоя помощь. Оставайся дома, я поеду одна. Я ведь буду там со своими родителями, у нас есть домашний доктор. Будь за меня спокоен.

Френсис не соглашался. Он хотел ехать с ней. Если придется ждать, он может и вернуться домой, убедившись, что оставляет ее в надежных руках. Но Эми уверяла его, что легко перенесет путешествие. И в конце концов Френсис уступил, хотя на сердце у него щемило. Эми поехала одна. Вскоре в Даун-Хаус пришло письмо, которое потрясло всех. Эми умерла при родах, никаких подробностей в письме не было. Младенец же – у Эми родился мальчик – был жив и здоров.

Убитый горем и мучимый угрызениями совести, Френсис немедленно отправился в Уэльс за сыном. Смерть Эми глубоко ранила Эмму; она стала всего бояться, в душе поселилась тревога. Френсис замкнулся в себе. Но мальчик, его назвали Бернард, приносил огромную радость и утешение. Эмма наняла ему кормилицу, взяв на себя все остальные заботы матери. Ей пришлось ограничить круг своей деятельности, но она не жаловалась.

Книга "Действие самоопыления и перекрестного опыления в растительном царстве" увидела свет в декабре. Уильям Тизелтон-Дайер, помощник Гукера в Кью, опубликовал в журнале "Природа" прекрасную статью, посвященную книге Дарвина; статья послужила как бы благословением: до ее появления было продано уже тысяча пятьсот, а после статьи книга пошла нарасхват.

12 декабря Чарлз отпраздновал свое шестидесятивосьмилетие. Его борода стала длинной и совсем белой. Он убедил Эмму не праздновать день рождения. Но почитатели в Германии и Голландии решили по-своему. И Чарлз получил два великолепных альбома, в каждый были вклеены фотографии ученых: в один немецких, в другой – голландских, под каждой фотографией – несколько благодарственных слов и подпись. Чарлз был глубоко тронут; очевидно, альбомы готовились не один месяц. Он ответил ученым двух стран: "… я думаю, что у каждого ученого бывают порой минуты депрессии, когда ему кажется, что жизнь его прожита зря и что его труды не заслуживают затраченных усилий; так вот, всю остальную жизнь, когда мне будет нужна поддержка, я взгляну на фотографии моих выдающихся коллег и вспомню их добрые слова, сказанные в день моего рождения. А когда я умру, эти альбомы перейдут к моим детям как самое дорогое сокровище".