Происхождение - Ирвинг Стоун

– Только тот, кто сам пережил подобное, может понять, что такое дом без матери, в котором шестеро детей.

– Пройдет какое-то время, и вам, наверное, надо будет жениться второй раз.

Гукер покачал головой.

– Никогда, – почти не разжимая губ, проговорил он. В кабинете Чарлза он спросил, как продвигается книга о насекомоядных растениях.

– Мне казалось, что она написана очень прилично, но теперь я нашел в ней столько мест, которые нужно переделать, что, думаю, раньше чем через два месяца она к издателю не попадет.

– Знаете, что такое два месяца в вашей творческой жизни? – заметил Гукер. – За эти два месяца у вас в голове созреет замысел еще одной книги.

– Я вчера читал, что в Америке один человек по имени Ремингтон делает аппараты, которые он называет пишущими машинками. Оказывается, можно писать без помощи ручек и чернил: просто ударяешь по клавишам с буквами, и все. Я-то сам никогда не научусь новому способу письма, а вот, пожалуй, Френсис научится. Он молод и может решиться на любой опасный эксперимент.

У сэра Чарлза Лайеля не было впереди и двух месяцев творческой жизни. Он умер 22 февраля 1875 года, спустя почти два года после смерти своей жены, умер, скорее всего, от старости. Его близкие и друзья видели, что конец близок. Гукер стал хлопотать, чтобы Лайеля похоронили в Вестминстерском аббатстве, где покоились многие великие люди Англии. Разрешение было дано. Крупнейший английский геолог, пионер в своей области, по книгам которого постигали науку все ученые Англии, был погребен с самыми высокими почестями. Чарлз и Джозеф Гукер написали эпитафию для надгробного камня, под которым покоился Лайель.

Чарлз был безутешен. Он очень горевал об утрате старейшего друга.

Три месяца Чарлз был с головой погружен в работу, "трудился как черт", по его словам, подготавливая второе издание "Происхождения человека". Из Кембриджа помочь отцу приехал Джордж, и все-таки работа над книгой затянулась до конца года.

"Насекомоядные растения" были изданы Мэрреем в июле: две тысячи семьсот экземпляров из первого тиража разошлись мгновенно. В который уже раз английская публика с захватывающим интересом читала о фантастических, невероятных открытиях этого странного гения – Чарлза Дарвина. Он не стал тратить время на то, чтобы отпраздновать успех новой книги, и немедленно сел за переработку "Лазящих растений", увеличив объем книги на девяносто страниц, в которых описывались последние открытия в этой области.

– Ваша прелестная книжица о лазящих растениях, – сказал ему Алфред Уоллес, – представляет собой очень интересное дополнение к вашим "Орхидеям" и "Насекомоядным растениям". Они составили ботанический триптих.

Вскоре Чарлз начал работать над отчетом о десятилетних опытах, исследующих рост и размножение растений, выросших от перекрестного опыления и самоопыления. В письме к Эрнсту Геккелю он писал: "Поистине удивительно, какое действие на потомство оказывает пыльца, взятая с растения, выросшего из саженца, который на протяжении его жизни помещали в самые разные условия".

В семье не было никаких разногласий с 1865 года, когда Уильям выступил с защитой английского губернатора Эйра, подавившего восстание на Ямайке. И вот теперь Генриетта приехала из Лондона и привезла с собой петицию, составленную некой мисс Коб, в которой требовалось запретить вивисекцию в Англии.

– Мисс Коб, – сказала Генриетта, – убедила многих важных лиц подписать эту петицию. В Лондоне петиция наделала большой шум.

– Я знаю, – сухо ответил Чарлз. – Прочитал об этом в газетах.

– Прошу тебя, отец, подпиши и ты.

– Нет, дорогая дочь, никогда не подпишу.

– Почему?

– Потому что я давно считаю физиологию одной из величайших наук. Рано или поздно она принесет человечеству огромную пользу, а развиваться эта наука может только с помощью опытов на животных, – Чарлз похлопал рукой по петиции и продолжал: – Предложение ограничить исследования только тем, что имеет непосредственное отношение к здоровью по нашим сегодняшним понятиям, представляется мне глупым ребячеством. В глазах у Генриетты заблестели слезы.

– Отец, ты только подумай о тех страданиях, которые люди причиняют беззащитным животным!

– Животных всегда сначала анестезируют. Наша задача – как можно меньше мучить животных и в то же время не мешать физиологам в их работе.

Спор о вивисекции разгорелся вовсю и продолжался довольно долго. Муж Генриетты привез Чарлзу черновик законопроекта о вивисекции, который предстояло направить затем в парламент; была создана специальная Королевская комиссия для изучения этого вопроса. Чарлз давал показания в комиссии, председателем которой был Томас Гексли. Было внесено столько поправок, что окончательный вариант законопроекта не мог устроить ни ту, ни другую сторону.

– Закон, который позволяет мальчишкам ловить на удочку щук и насаживать на крючок живых лягушек, – сказал Гексли, – а учителям этих мальчишек под страхом штрафа и тюремного заключения запрещает использовать эту самую лягушку, чтобы продемонстрировать одно из самых прекрасных и поучительных зрелищ – циркуляцию крови в лапке лягушки, – такой закон просто не имеет смысла!

Когда бесценный Парсло, который был тридцать шесть лет членом семьи, ушел на покой, поселившись со своей женой и детьми в домике по соседству, Эмма стала давать ему ту или иную работу в усадьбе и платила столько, чтобы общий заработок у него получался приличным. Скоро она нашла нового дворецкого по имени Джексон. Это был маленький человечек с румяными щеками и длинными вьющимися бакенбардами. По внешнему виду он больше походил на клоуна, чем на дворецкого. Недостаток ума в нем компенсировался веселым нравом. Прислуживая за столом, даже в присутствии гостей, он старался не пропустить ни одного слова, а услыхав что-нибудь смешное, разражался гомерическим хохотом, чем бы в это время ни был занят – собирал ли со стола тарелки или передавал блюла с едой.

– Как ты думаешь, – спросила Эмма Чарлза, – не поговорить ли мне с ним, чтобы он вел себя более сдержанно?

– Да нет, не надо, – ответил Чарлз, – гостей развлекает его смех. Кто-то в прошлый раз назвал его "исцелителем".

В 1875 году Англия купила половину всего пая у владельцев Суэцкого канала за четыре миллиона фунтов стерлингов.

– Вот куда идут деньги налогоплательщика, – сетовал Чарлз. – И ведь только подумать, я даже не знаю, какую половину мы купили.

Джексон подумал, что это шутка, громко захохотал и даже чуть не начал аплодировать.

– Я бы назвал его скорее шутом, чем исцелителем, – заметил Френсис.

Смит Элдер, один из первых его издателей, попросил Чарлза приготовить к переизданию его старые книги "Строение и распределение коралловых рифов", "Геологические наблюдения над вулканическими островами" и "Геологические наблюдения над Южной Америкой", опубликованные тридцать лет назад. Студенты и геологи все еще нуждались в этих книгах. Как всегда, Чарлзу очень не хотелось отрываться от своей настоящей работы.