Вокруг света за 280$ - Валерий Шанин

Водопад Игуасу находится на границе Аргентины и Бразилии. Обе страны объявили прилегающие к водопаду земли национальными парками, и сейчас буквально делают деньги из воздуха, собирая с туристов плату за возможность посмотреть на то, как вода падает с высоты. Говорят, водопад особенно эффектен в сезон дождей, с ноября по март, но и в середине августа, когда я там оказался, нехватки воды не чувствовалось. Однако и этому водопаду случалось иссякать. В мае-июне 1978 г. во время особенно сильной засухи в течение 28 дней ни капли воды не упало с обрыва. Можно представить, какой это был тяжелый удар для приехавших сюда в то время туристов.

«Великие Воды», как называют его местные индейцы гуарани, — самый удивительный водопад в Западном полушарии. Он на 21 метр выше (!) и в три раза шире знаменитого Ниагарского водопада.

Самым живописным местом на Игуасу считается Глотка Дьявола. Чтобы добраться до нее, нужно пять километров проехать по миниатюрной железной дороге. А потом еще 800 метров пройти по дорожке, установленной на сваях, вбитых в дно реки. Половодьем эту дорожку периодически сносит, но ее опять восстанавливают. Нельзя же лишить туристов незабываемого зрелища!

Открывающийся вид с лихвой компенсирует затраченные усилия: 14 стремительных потоков объединяются воедино и с высоты 100 метров обрушиваются на дно ущелья. Что творится там, в самом низу, сверху не видно: в воздухе висят тонны воды в виде капель, а между ними снуют тысячи ласточек. И над всем этим поистине дьявольским местом постоянно сияет радуга.

На выходе с территории парка я заглянул в музей. Как я понял из экспозиции, самой большой достопримечательностью окружающих лесов были огромные муравьи. Может, это именно они меня сильно покусали ночью?

Я начал осмотр водопада раньше остальных туристов, поэтому когда я вышел из национального парка (так, кстати, и не узнав, сколько стоит входной билет), на попутку рассчитывать было нельзя. Я пошел пешком по пустой дороге.

Здесь тоже регулярно встречаются таблички «Осторожно, ягуары!». В Музее водопада Игуасу я узнал, что в этих местах дикие кошки действительно представляют серьезную опасность. Каждый год здесь фиксируется несколько случаев их нападений на беспечных туристов. Я от дороги далеко не отходил, но и на ней не чувствовал себя в полной безопасности. Машины появлялись редко, а джунгли обступали со всех сторон.

Из этого «ужасного» места я спасся на такси. Нет, я хотя и чувствовал себя там немного не в своей тарелке, но не до такой степени, чтобы отдавать последние деньги за спасение. Таксист остановился, чтобы подвезти меня немного по пути. Ехал он пустой, а второго такого идиота, гуляющего по джунглям, там вряд ли можно было найти.

На развилке у меня было достаточно времени на то, чтобы внимательно разглядеть указатель. Судя по количеству оставленных на нем записей, я оказался там отнюдь не первым хитч-хайкером. Большая часть из них ругалась, что очень уж долго приходилось голосовать.

Семейная пара увезла меня с развилки почти до Пасадоса — столицы Миссионеса.

— Если ты на Кордобу, то тебе нужно туда, — они высадили меня возле въездного поста дорожной полиции и показали на какую-то заштатную дорогу.

Когда солнце село, я свернул с дороги на пустырь и лег спать в зарослях чахлой травы. Вечер был прекрасный: тепло, тихо, над головой раскинулось бездонное звездное небо…

Когда ночью я случайно проснулся, звезд уже видно не было. Повернувшись на другой бок, я продолжал спать.

Но недолго. На этот раз меня разбудили далекие раскаты грома и мелкие редкие капли. Может, гроза пройдет стороной? Вставать, собираться и идти на поиски места под крышей очень не хотелось. Думал, пронесет. Но не пронесло. Молнии стали бить ближе и сильнее, дождь превратился в настоящий тропический ливень. Вскоре я был уже насквозь мокрый. Но не это меня заботило. Такой страшной грозы я в своей жизни не видел. От ударов молний земля ходила ходуном. По крайней мере, именно так мне казалось.

Я лежал на ровном поле и чувствовал себя лягушкой, пришпиленной к листу фанеры, на которой малолетние хулиганы тренируются в стрельбе из рогаток. После очередной вспышки я с облегчением чувствовал: «На этот раз мимо», и тут же вместе с волной страха приходила мысль: «Попадет в меня следующая молния или нет?» Конечно же, я порывался куда-нибудь спрятаться. Но прятаться было негде. Да и умом я понимал, что стоит мне встать, как я сразу же стану прекрасной мишенью. И если вероятность попадания молнии в меня лежачего только 90 %, то, стоит мне встать, как она вырастет до 100 %!

Утром гроза сместилась в сторону, молнии продолжали сверкать, и гром грохотал, но уже вдалеке. А дождь и не думал прекращаться. Хотя это было уже неважно. Все, что могло промокнуть, уже промокло. Воды за ночь выпало так много, что впитаться в землю она не успевала, и на поле образовались огромные лужи. Я как раз был на краю одной из них. Единственный плюс всего этого безобразия состоял в том, что было по-летнему тепло.

Не обращая никакого внимания на дождь, я встал, собрал в мокрый рюкзак мокрые вещи — они стали в несколько раз тяжелее от пропитавшей их воды, и вышел на дорогу. Что же делать? Во время путешествий мне время от времени приходилось вот так же насквозь промокать.

И обычно я спасался тем, что быстро ловил машину и ехал в любом направлении. Куда — неважно, лишь бы в кабине работала печка. А там, глядишь, и солнце появится.

В Аргентине и так-то непросто остановить машину. А после этого дождя обочины превратились в арыки с водой, а на дороге — красно-грязные потоки воды, стекающей с окружающих полей. Да еще и дождь продолжается. Для очистки совести я немного помахал пальцем. Так, на всякий случай. Хотел проверить, не станут ли аргентинские водители более приветливыми из чувства сострадания к промокшему насквозь автостопщику. И вскоре убедился, что на скорую попутку надежды нет. А вот обрызгать — всегда пожалуйста. Удастся ли уехать, еще неизвестно, а красной грязью проходящие мимо машины заляпают наверняка. Нужно искать крышу над головой. Вечером я проходил мимо вывески придорожного отеля. Но тогда у меня и мысли не было в него зайти, а после бессонной ночи под грозой я созрел.

Из 50$, с которыми я прилетел в Аргентину, у меня тогда оставалось всего 27$. Я планировал потратить их на видеокассеты, но не успел. Вернее, кассет не нашел. За возможность провести целые сутки в тепле и комфорте просили 20 песо (ровно 5$). Примерно столько же, сколько стоит одна кассета.

В небольшом семейном отеле я оказался единственным посетителем. Заплатив мокрой пятидолларовой купюрой, я стал на одни сутки счастливым обладателем четырехместной комнаты с душем. Вскоре все свободные поверхности были заняты разложенными на просушку вещами. Все оставшиеся деньги — 22$ — тоже сушились. Спальный мешок я вывесил во дворе под крышей веранды.