ПРЕДАТЕЛЬ ПАМЯТИ - Элизабет Джордж

Вот где можно жить счастливо, думала Ясмин. Вот где можно радоваться жизни. Она с опаской зашагала по тротуару. Вокруг было пусто, но все равно ей казалось, что за ней наблюдают. Она застегнула верхнюю пуговицу жакета, достала шарф и накинула его на голову, хотя понимала, что этот жест только подчеркнет ее испуг и беспокойство. И тем не менее она накрыла голову, потому что в таком районе ей хотелось чувствовать себя спокойной и уверенной и ради этого она готова была прибегнуть к любому способу.

У калитки перед домом номер пятьдесят пять она в нерешительности остановилась. Это была последняя возможность спросить себя, действительно ли она хочет совершить задуманное и действительно ли ей нужна правда. Ясмин снова и снова проклинала чернокожего констебля, из-за которого начались ее треволнения, ненавидела и его, и себя: его — за то, что он рассказал ей о Кате, а себя — за то, что слушала его.

Значит, ей надо узнать правду. Надо только постучаться в дверь, и она получит ответы на гложущие ее вопросы. Она не уйдет отсюда, она обратится лицом к страхам, которые слишком долго пыталась игнорировать.

Ясмин открыла калитку, ведущую в заросший сад. Выложенная каменными плитами дорожка вела к двери ярко-красного цвета с медным кольцом посредине. Над крыльцом нависали аркой по-осеннему голые ветки кустарника; на верхней ступеньке стояла проволочная сетка с тремя пустыми молочными бутылками.

Заметив, что из горлышка одной бутылки торчит записка, Ясмин нагнулась и схватила бумажку, дрожа от отчаянной надежды, что в последний миг ей все же повезет, что ей не придется самой задавать вопросы… не придется смотреть в глаза… Возможно, эта записка все ей расскажет. Ясмин развернула листок на ладони и прочитала короткое сообщение: «Просим с сегодняшнего дня приносить нам две бутылки обезжиренного молока и одну с серебристой крышкой. Спасибо». И все. Почерк ни о чем не говорил. По нему нельзя было вычислить ни пол, ни возраст, ни расу, ни убеждения. Эту записку мог написать кто угодно, любой человек.

Ясмин поиграла пальцами, словно подбадривая ладонь перед решительным действием, а тем временем отступила на шаг от двери и посмотрела на окна, надеясь увидеть там что-то такое, что избавит ее от необходимости стучать в дверь и осуществлять задуманное. Но занавески на окнах были такие же, как и везде: по вечерам они наверняка пропускали достаточно света изнутри, чтобы сквозь них можно было разглядеть силуэты. Однако в дневные часы они защищали окна от сторонних наблюдателей. То есть в дверь стучать придется.

Хватит трусить, мысленно прикрикнула на себя Ясмин. Она имеет право знать. И с этой мыслью она промаршировала к двери и с силой стукнула кольцом о дерево.

Тишина. Ничего. Ясмин подождала и надавила на кнопку звонка. Она слышала, как он звенел внутри дома, сразу за входной дверью, разливаясь популярной мелодией. Но результат был тем же.

Ясмин боялась даже думать, что напрасно приехала в такую даль из самого Кенсингтона. Она боялась думать, что ей придется и дальше притворяться, будто между ней и Катей все по-прежнему. Лучше уж знать, хорошее ли, плохое. Потому что, когда знаешь, можно решить, как поступать дальше.

В кармане ее жакета лежала маленькая визитка, четыре на два дюйма, но Ясмин казалось, что сделана она не из бумаги, а из свинца. Вчера ночью она рассматривала ее, вертела в руках. Время шло, а Катя все не возвращалась. Да, она позвонила. Она сказала: «Яс, сегодня я буду поздно». А когда Ясмин спросила, в чем дело, она ответила: «По телефону долго объяснять, расскажу тебе, когда приду, ладно?» Но она все не приходила, и через несколько часов, уже поздно вечером, Ясмин не выдержала, встала с кровати и села у окна, надеясь, что ночная тьма поможет ей что-то понять. В конце концов она пошла в прихожую и нащупала в кармане жакета визитку, которую дал ей в салоне тот коп.

Она смотрела на имя: Уинстон Нката. Африканец, значит. Но когда он хоть на секунду расслаблялся и забывал следить за акцентом, в голосе его проскальзывали вест-индские нотки. Телефонный номер, напечатанный внизу визитки, в левом углу, принадлежал Скотленд-Ярду. Да она лучше умрет, чем позвонит по нему. Напротив, справа, был указан номер пейджера. «Позвоните мне на пейджер, — сказал он ей. — Днем или ночью».

Или не сказал? В любом случае это не имеет никакого значения, потому что она не собирается стучать полиции. Ни за что на свете. Она не идиотка. И Ясмин сунула визитку обратно, в карман жакета. Она лежит там и сейчас, с каждым мигом становясь все горячее, все тяжелее, все сильнее оттягивая карман, так что заболело плечо. Этой визиткой ее тянет, как металл к магниту, к действию, которое она, Ясмин, не собирается предпринимать.

Она отошла от дома, попятилась по каменным плиткам через сад к калитке. Не оборачиваясь, рукой нащупала задвижку на калитке и спиной вышла на улицу. Если кто-то собирается понаблюдать в щелку между занавесками, как Ясмин уходит, то она будет знать об этом. Но в окнах ничто не шевельнулось. Дом стоял пустой.

В этот миг на Галвестон-роуд въехал фургон почтовой доставки и медленно покатил по улице, пока водитель высматривал нужный ему адрес. Наконец фургон остановился в трех домах от того места, где стояла Ясмин. Оставив двигатель на холостом ходу, водитель выскочил с посылкой в руках и трусцой подбежал к двери. Ясмин стояла и смотрела, как он нажимает на кнопку звонка. Десять секунд, и та дверь открылась. Обмен приветствиями, распишитесь вот здесь, пожалуйста, и водитель уже бежит обратно к своему фургону и уезжает прочь. Мимоходом он бросил взгляд на Ясмин, стоящую на тротуаре, и, наверное, отметил про себя: «Баба, черная, страшная, а фигура ничего, можно было бы…» И вот грузовик исчез, как не бывало. Зато появилась идея.

Ясмин прошла к дому, куда только что была доставлена посылка, репетируя про себя реплики. Она остановилась так, чтобы ее не было видно из окон интересующего ее дома, кстати как две капли воды похожего на дом номер пятьдесят пять, и нацарапала на оборотной стороне визитки детектива тот самый адрес — Галвестон-роуд, дом номер пятьдесят пять. Затем она по-другому завязала на голове шарф — тюрбаном, вынула из ушей серьги и бросила эту горсть меди и бусин в сумку. А потом, хотя ее жакет был застегнут доверху, она расстегнула его, отстегнула ожерелье и тоже спрятала его, на всякий случай. Снова застегнув жакет, она пригладила воротник, придавая ему скромный, немодный вид.

Изменив таким нехитрым образом свою внешность, Ясмин подготовилась к придуманной для себя роли и поднялась по ступенькам к двери, в которую несколькими минутами ранее звонил посыльный. Она нерешительно побарабанила по ней кончиками пальцев. В двери был глазок, и Ясмин опустила голову, сняла сумку с плеча и прижала к груди, неловко держа ее перед собой. На лице она постаралась изобразить смесь покорности, страха, неуверенности и отчаянного стремления угодить. Вскоре она услышала женский голос:

— Да? Вам кого?

Голос доносился из-за закрытой двери, но Ясмин приободрилась: первый барьер преодолен. Она подняла лицо к глазку.

— Пожалуйста, вы мне не поможете? — затараторила она просительно. — Я пришла убраться в доме вашей соседки, но там никого нет дома. Это номер пятьдесят пять.

— Она днем работает, — отозвался голос.

— Но как же… — Ясмин вытянула перед собой визитную карточку полицейского. — Вы видите? Ее муж написал тут адрес…

— Муж? — После этого щелкнул замок, и дверь раскрылась. На пороге стояла средних лет женщина с ножницами в руках. Заметив, что Ясмин при виде ножниц заметно испугалась, женщина сказала: — Ой, извините. Я как раз открывала посылку. Ну-ка, позвольте мне взглянуть.

Ясмин с готовностью отдала женщине визитку. Та стала читать адрес.

— М-да. Действительно. Дом пятьдесят пять, все верно. Вы говорите, муж?

Ясмин кивнула, и женщина перевернула карточку и стала читать печатный текст, точно так же, как снова и снова читала его сама Ясмин предыдущей ночью. Уинстон Нката, констебль, полиция Лондона. Телефонный номер и номер пейджера. Все как положено.

— Ну да, разумеется, если он полицейский… — задумчиво протянула женщина. Но потом сама себе возразила: — Нет. Это ошибка. Я уверена. По фамилии Нката здесь никто не живет.

Она отдала карточку Ясмин.

— Вы точно уверены? — спросила Ясмин, сдвигая брови, чтобы выглядеть как можно более жалко. — Он сказал, что нужно будет убраться в доме…

— Да-да, дорогуша, я абсолютно уверена. Никакого Нкаты здесь нет и не было никогда. Должно быть, он указал неверный адрес, уж не знаю почему. А в этом доме уже много лет живет семья по фамилии Маккей.

— Маккей? — повторила Ясмин.

На сердце у нее стало чуточку легче. Потому что если у адвоката Харриет Льюис действительно есть партнер, как говорила Катя, то ее страхи беспочвенны.