Пророк - Анатолий Юркин

Когда зрители разошлись, Пантом подошел к Лориану с кружкой горячей воды и подстилкой для сна. Мураявр, привыкший больше к топору, нежели к обману и лести, умел помнить добро. Обходя с гостем помещение театра, Пантом не удержался от хвастовства:

— Задумывали простенький навес, а вышли потешные палаты. Хорошо в семье иметь много мальчиков.

Оставшись один в балагане, доски которого ходили ходуном от сквозняков, Лориан спросил себя, зачем ему все это нужно? И сам себе дал ответ: после пережитого кошмара, который выпал ему на долю, нужно было скрыть истерзанную душу под маской лицедейства.

Дровосеками управляла семья вождя, а древляне слушались жреца. Когда племена объединились, вождь и жрец сразу поняли полезность театральных представлений. Люди тянулись к театру, чувствовали в нем объединяющее начало. Новая племенная общность зарождалась в стенах вертепа.

Дровосеки были безбожниками. «Нам боги топоров не дали, мы с неба месяц сами достали», — говорила молодежь, подражая старейшинам. Кодовы они не пили, но в завтрашний день смотрели с опаской. Лориан грустно улыбался, когда думал о том, что по воле судьбы ему приходится жить в племени безбожников.

Утром он сходил к себе в баньку, отмылся от деревенской грязи и вернулся в Древолюбск с новой идеей. Он попросил у Пантома разрешить принять участие в вечерней забаве. Едва ли не вся мужская половина деревни собралась посмотреть на чужака, собравшегося соревноваться с мураяврами в актерском мастерстве. Сначала пришелец попытался донести до слушателей религиозное наставление в монологе «Лесу пакости не твори». Но дровосеки требовали смешных прыжков и падений. Лориан сократил нравственные поучения и показал силу рук и ног, совершая сложные упражнения. Он создал образ старика, укравшего у соседа вещь, которой никак не умел найти применения. Зрители катались по свежеутоптанной земле, когда Лориан писклявым голосом мураявра говорил: «Ломаке на Перунике леса поло-мати».

Когда зрители разошлись, Пантом, признавая поражение в умственном и творческом поединке с Лорианом, со вздохом сказал:

— Не кнутовищу поучать топорище. Смело подражая Лориану, Пантом и не пытался обогатить движения рук и ног живым словом. А нужно вслух произносить комены, закрепленные за определенным действием. Комену «хоронить» следует дополнять роющими движениями обеих рук. Если при жесте, обозначающем закапывание покойника, произносить грустные монологи, то у зрителя создастся впечатление, что он действительно присутствует на похоронах. Такова сила актерского искусства.

Пактом быстро схватывал суть. Беседа закончилась следующим диалогом:

— Почему зрители ходят по балагану во время представления? Так у нас принято. Полный алобор.

Лориан не согласился:

— Это разве правильно? Сплошная алоборщина. Пантом восхитился настырным пришельцем.

— Не успел войти в деревню, сразу принялся алоборить.

Лориан рассмеялся.

— Старик, объясни мне, что означает слово «алобор»?

— У нас так зовут людей, доставляющих неудобства. Одному из моих старших братья Киког и Каког голову проломили.

— Киког и Каког здесь?

— Нет. Ушли на запад.

У пророка защемило сердце при воспоминании о путешествии вдоль Огромного Оплота.

— Старик, а человека по имени Иго твои парни не встречали?

— Тот еще алобор. Пройдоха из пройдох.

— Понятно.

Временами пророку думалось, что ему не место на подмостках балагана мураявров. Главное расхождение Пантома с Лорианом заключалось в том, что мураявр желал во что бы то ни стало добиться у зрителя одобрения, тогда как Лориан старался создавать глубокие сценические образы. Пантом был шутом, балагурившим отчасти и для собственной забавы, а Лориан занимался инсценированием своих комен. Как все у него в жизни странно получалось: он придумал маску, но никогда не участвовал в волчьих танцах. С его появлением древляне стали называть маскорохами тех, кто хороводит в личине волка. Но сам пророк маскорохом не был. Он с горечью сознавал, что лицедейство требует от него невозможного. В самом деле, чего от него ждут? Чтобы он стал другим человеком? Ломался и хихикал писклявым голоском? Смешил зрителей вывертами ног и рук? Как все это глупо. Глупо и скучно.

Кое-как возведенное помещение театра было ненадежным убежищем от дождя и непогоды. Лориан беспокоился, что с началом сезона дождей закончится увлечение дровосеков театром. К тому же старик отлучился из деревни, и в его отсутствие балаган захирел.

Между тем на вырубленных пустошах бесновался Ило-бис. Люди собирались поглазеть, как на свежеоструган-ных досках раздевается женщина. Узнав об этом, Лориан укрепился в желании привнести осмысленность в жизнь лесного племени. Он не считал возможным быть просто лицедеем.

Но и не хотелось пророку, чтобы обвинили его в насаждении чуждых обычаев. Также ему было бы неприятно, если бы простые дровосеки думали: мол, изобрел театр, чтобы отвлечь людей от привычного занятия. Дескать, лучше пусть смотрят на старика Пантома, чем губить лес понапрасну. Но разве тщеславный старик способен выразить идею сценической лорибуки, назначение которой заключалось в том, чтобы донести людям мировоззрение и взгляды пророка? Нет, нет, придется самому… Лориан ушел из труппы мураявра, а тот был этому только рад.

За расписной корой не слышны удары сердца провозвестника Смысла. Быть создателем труднее, чем маскорохом, но нужно пройти избранный путь до конца. 'Пророк часто вспоминал мудрость Фаддия: «Перевоплощения характерны для незаурядного ума». Пророку приятно было ощущать себя актером, несущим племенам свет письменности. И тут случилось непредвиденное: вождь дровосеков был по характеру довольно вздорным, болезненно относился к чужой славе и просто из вредности завладел самым большим и удобным театральным помещением в деревне. Вождь набрал актеров из своего окружения, но репертуар нового театра был убогий и не пользовался успехом. Мураявр лишился подмостков и очень расстроился. К тому же его немудреные номера стали надоедать зрителям. Однажды он пришел к Лориану. Пророк к тому времени в одиночку строил круглое театральное здание за городской стеной. Он понял, что именно театр послужит средством объединения двух племен, сблизит древлян и дровосеков, что в дальнейшем может привести к возникновению нового народа.

Театры обещали занять особое место в городской жизни. Лориан лучше разбирался в мотивах поведения хитрого старика. Построить новый балаган мураявру и его окружению не составило бы особого труда. Пантом пришел к Лориану не с жалобами, а для того, чтобы выведать какой-нибудь секрет актерского мастерства, благодаря которому надеялся переманить в свой балаган «всех-всех» зрителей. Лориан принял Пантома как ни в чем не бывало, прекрасно понимая, что мураявр считает его своим главным соперником и в крайнем случае не остановится ни перед чем. Но незадолго до прихода Пантома он видел пророческий сон. Ему снилось, что он построил огромный каменный театр под открытым небом Трех-морья!