Вольное царство. Государь всея Руси - Валерий Язвицкий

О своих решениях Иван Васильевич послал дворянина Димитрия Загряжского уведомить Александра Казимировича.

«Брат мой, – велел он передать великому князю литовскому, – все сие содеял яз, яко государь всея Руси, ибо все земли суть вотчины русских князей на Смоленщине со Смоленском, на Киевщине с Киевом, в землях: Чернигово-Северской, Полоцкой, Берестейской, Галицкой и Волынской. Воюю яз за Русь Киевскую: от Волги до Галича и от Мурома до Переяславля, Канева и Черной Руси, Черска и Олешья, за всю свою исконную вотчину государеву, ибо все они, города и земли, Русская земля Божьею волею из старины, из прародителей наших, есть наша отчина».

В ответ на это великий князь Александр через неделю отправил из Смоленска к Ивану Васильевичу посла со своими возражениями, а к захваченным городкам Мещевску и Серпейску послал войска во главе с князем Семеном Ивановичем можайским и с воеводами князьями Друцкими.

На пятый день после прибытия в Москву литовского посла Богдана-писаря государь принимал его вместе с дьяком Курицыным у себя в покоях.

– Войска литовские выполнили приказ своего государя – князя Александра, – горделиво докладывал Богдан-писарь, – возвратили Литве городки Мещевск и Серпейск с волостями и «позасели их»…

Государь нахмурился, ничего не ответил и знаком отпустил посла.

В это время, когда посол выходил от государя, вошел набольший воевода и наместник московский князь Иван Юрьевич Патрикеев. Он был мрачен.

Иван Васильевич выждал некоторое время после ухода посла и спросил князя Ивана Юрьевича:

– Худые вести?

– Не худые, государь. Наши конники, которые есть у князей Воротынских-Одоевских, ляхов из Серпейска и Мещевска выгнали. Токмо то худо, что началось у нас, яко на качелях: то мы вверх, а ляхи вниз, то наоборот. На качелях будто качаемся… От сего и с послами литовскими каждые две недели видимся, а дело не двигается…

– Как же быть?

– Ударь, державный, крепче. Оборви качели-то…

– Яз тоже о сем думал. Для того и за тобой посылал, – ответил Иван Васильевич. – Мыслю послать в помочь князьям, отсевшим к нам, князя Федора Василича рязанского с войсками его.

– Не воевода он, князь-то Федор Василич, – нерешительно заметил Иван Юрьевич.

– Право, Иван Юрьич, сказываешь, – с усмешкой молвил государь. – На одного князя Федора и яз не полагался. Наметил с ним воеводу рязанского, Инку Измайлова…

– Добре, государь, – согласился Иван Юрьевич, – вельми гож он для ратного дела. Умный и крепкий мужик.

– Рад сему. Угадал, значит…

– Угадал, государь, угадал! – живо откликнулся князь Патрикеев.

– Так вот, Иван Юрьич, – посмеиваясь, продолжал государь, – достань из ящика моего стола чертежи Руси и всех смежных с ней государств. Поглядим с тобой вместе, какие, где и с кем ныне по тверской земле полки расставить.

– О сем, государь, и яз по мере сил своих подумал. Прикажи, государь, Саввушке ко мне в хоромы слетать за сыном моим Михайлой Иванычем, пусть сюды придет с чертежами ратными всей Руси, по которой войска расставляли.

– Саввушка, – обратился государь к своему стремянному, – слышал? Уразумел?

– Уразумел, государь. Сей же часец погоню к князю Михайле Иванычу Колышко-Патрикееву, позову пригнать сюда немедля.

– Добре, гони за князь Михайлой Иванычем.

Через полчаса на большом обеденном столе в государевой трапезной были разложены две карты с чертежами рубежей Руси и с краткими пометками государя и карта поменьше, с отметками расположения русских войск у рубежей для обороны в случае нападения неприятеля и для обхода врага русскими войсками на случай сильных и затяжных сражений. Выслушав доклад обоих Патрикеевых, Иван Васильевич одобрил расположение русского войска на западном направлении, еще раз внимательно посмотрел на карты, где расставлены пушки, и быстро спросил Колышку:

– А скажи, Михайла Иваныч, как далеко бьют литовские пушки?

– Много ближе наших. Ежели скажу – вдвое ближе, то сие будет истина.

– А где брод на сей вот реке? – продолжал спрашивать Иван Васильевич.

– Брод токмо здесь вот, между двумя сельцами…

– Ставь свои пушки в два ряда, дабы перед бродом бить ворогов у их берега и потом, как в воду войдут, бить их на середине реки.

– Разумею! – воскликнул Колышко-Патрикеев. – Так теперь мне бить врагов на бродах, как ты сам, государь, бил татар на Угре-реке.

– Добре, Михайла Иваныч, – похвалил старый государь. – Всеми силами некоторых обходов не допускай… От собя яз хочу в помочь своему сестричу, князю Федору Василичу, большую силу послать, дабы крепким гвоздем прибить на месте и Серпейск, и Мещевск. Посылаю яз в большой полк тобя, Михайла Иваныч. В передовом полку – князя Александра Василича Оболенского-Серебряного, дядьку сына моего старшего, Василья Иваныча. В правой руке – князей Андрея и Ивана Смолу-Никитичей. В левой руке – Ивана Володимирыча Оболенского-Лыку. В сторожевом полку – князя Бориса Михайлыча Туреню-Оболенского, князя Василь Володимирыча Кашу-Оболенского… Как вы о сих воеводах мыслите?

– Добрые воеводы, государь, – молвил князь Иван Юрьевич.

– А у тобя, Михайла Иваныч, как у воеводы большого полка, недовольства нет против кого-либо?

– Нет, государь! – скромно ответил князь Колышко-Патрикеев. – Могу ли яз перечить таким воеводам, как ты, государь, и как родитель мой, князь Иван Юрьич! Не мыслю худого совета слышать от вас.

– Добре, – перебил его государь, – опричь всего сказанного мною, тобе приказ: князьям Воротынским-Одоевским, Димитрию и Семену, Андрею Белевскому, Михайле Мезецкому быть подле передового полка великого князя, то ли на правой, то ли на левой стороне, где похотят, а не похотят князья Димитрий и Семен быть вместе, то князю Димитрию быть со своим полком подле большого полка, где пригоже. Князю Семену Воротынскому-Одоевскому и братаничу его быть подле передового полка, где похотят. Князю же Василью Белевскому и Михайле Мезецкому быть с князем Федором рязанским в полку, где им пригоже и где похотят. А как сойдутся все люди, приказываю тобе, Михайла Иваныч, вместе с князем Лександрой Оболенским все полки пересмотреть, и в котором полку будет меньше людей, тому прибавить из других, где людей больше, чем положено на полк. – Иван Васильевич помолчал и молвил: – На сем днешнюю думу заканчиваем. Дни через четыре придет к нам с полками своими сестрич мой, князь рязанский Федор Василич. К сему дню будь готов, Михайла Иваныч. Через день после его прихода тобе выступать вместе с ним в Литву, к Серпейску и Мещевску.

Того же тысяча четыреста девяносто третьего года, сентября шестого, думал Иван Васильевич думу с дьяком Федором Васильевичем и с князем Иваном Юрьевичем Патрикеевым о посылке сына своего Василия Ивановича на великое княжение в Тверь. С ними был еще для разных записей токмо подьячий дьяка Курицына – Алексей Щекин.

– Ну, все мы обсудили о Твери, и яз согласен с вами, дабы круг Василья были токмо свои, московские люди.

– Истинно, государь, – подтвердил Курицын, – потому тверичи и бывшие литовские князи надвое мыслить могут. Наши московские дела для них еще чужие.

– Посему пишите приказ мой…

Подьячий Алексей приготовился писать.

– Слушаю, государь, – произнес он почтительно.

– «Яз, великий князь Иоанн и государь всея Руси, приказываю, – начал медленно Иван Васильевич, – утре, сентября седьмого, ехать сыну моему, князю Василью Иванычу, на великое княженье в Тверь, а при нем быть Даниле Василичу Щене-Патрикееву, Юрью Захарычу Захарьину-Кошке, Петру Никитичу Оболенскому, Федору Семенычу Ряполовскому-Хрипуну и Петру Борисычу Бороздину». – Государь лукаво усмехнулся и продолжал: – «А к берегу на Оку послать: князя Иосифа Андреича Дорогобужского, князя Михайлу Федорыча Микулинского и Бороздина Ивана Борисыча». Некои тайные наказы о том, как и где заставы ставить у тверских рубежей против Литвы и против свеев, яз потом Василью напишу и пошлю с Саввушкой. Идите с Богом да подумайте о моем отъезде в Новгород Великий. Вы оба: ты, Федор Василич, и ты, брат мой Иван Юрьич, со мной поедете, да возьму яз князь Данилу Холмского, князь Александра Оболенского и князь Семена Ряполовского.

В тысяча четыреста девяносто третьем году, сентября семнадцатого, воротился со своими полками в Москву сестрич государя Федор Васильевич, князь рязанский, и московский воевода князь Михаил Колышко-Патрикеев.

На приеме государевом на площади у храма Михаила-архангела, перед боевыми полками, стоявшими в строю, выехали к государю главные воеводы со своими подручными, окруженные полковниками, сотниками и десятниками с саблями наголо.

– Будь здрав, государь всея Руси! – громко приветствовал своего родного дядю князь рязанский, – с «сеунчем» тобя!