Панцирь - Андрей Гардеев

А вообще десять – это толпа?

Сложно сказать.

Что эти скиды такое?

У Тара невероятный талант плодить пустоту, говорить, не донося до собеседника и капли информации.

Просто мифический уродец.

– Опасно?

– Опасно, да. Они хоть и дикари, но соображают быстро. Юркие, меткие.

– Понял.

Тар ушёл.

– Может все-таки отрежем ему голову, Громила? – вежливо поинтересовалась Желчь.

– Пока рано, – таков мой ответ.

– Он бесит, – проворчала. – Гнилой бездельник. Тупой урод. Как информатор полный калека. Отвратный.

– Меня тоже бесит, но когда это становилось поводом, чтобы кого-нибудь убить?

– В былой эпохе.

Хмыкнул.

Знал, что она врёт. Провоцирует.

Спустился на арену.

– Претендент Танцор сразится с западным племенем скидов, – объявил Управляющий. – Скиды будут биться за свободу.

– Еще и как глашатай – дерьмо, – прокомментировала Желчь. – Скучный монотонный урод, место которому в говенной яме говна.

– Тише.

У центра арены четыре импровизированные баррикады, сделанные из кусков грибного хряща: ближе ко мне, слева и справа, и ближе к ним, расположенные зеркально.

Видимо сколотили укрытия, чтоб сразу не подох.

Я благодарен.

Люди за бойницами кричали неведомо что, неведомо кого поддерживая. Сложно было разобрать.

Их больше чем в прошлой раз – пустых бойниц вокруг не осталось.

Скиды стояли сплоченной группой. Разглядел: бардовая шерсть по телу, нагрудники из розовых костяных пластин, на подбое из черной кожи, и котелкообразные шлемы. Лица плоские, кожистые, окруженные овалом шерсти. Точно четырехглазые плашки с дырами-ноздрями вместо полноценных носов.

С подбородков, локтей и запястий свисали косички с чёрными и рыжими лентами. Широкие пояса оттягивались вниз под тяжестью необычного; с закрепленных серебристых лент – рыжие фигурки-статуэтки по три штуки, сцепленные в ладонях. Они человекоподобные, с ярко-красными бусинами глаз, и этих глаз, что странно, всего одна пара.

Изображение Идольных тел? Если так, то почему скидов не казнят, а используют для развлечения?

Каждый из них ниже меня на голову. Четверо из скидов – это крепыши с тяжелыми щитами. Трое – особи с двухзарядными ружьями, с запасными мушкетами и мушкетонами за спинами, и еще трое – юркие пистолетчики.

Сказать что-то определенное про внешний вид мутантов трудно. Волновались ли они? Готовились?

Непонятно.

Они не показывали эмоций и стояли молча, какая-либо мимика у них отсутствовала. Если долго их разглядывать, становилось не по себе. Для общения использовали прикосновения. Всего за семь секунд, наблюдая, увидел десятку видов касаний. Те отличались как по тому до какой конкретно части тела дотрагивался «говорящий», так и по тому как именно он это делал. Тычок, щипок, поглаживание, еще и отличия по приложенной силе – судя по всему, каждый фактор имел значение.

Замороченные шанкарские отродья.

Когда управляющий объявил начало боя, я, заряженный химией, рванул к баррикаде с левой стороны. Скиды сразу же построились: щиты впереди, ружья перебрались во второй ряд, пистолетчики ушли влево, собираясь блокировать.

Крики и команды отсутствовали. Шум раздавался только от зрителей, да и тот постепенно утихал.

Я высунулся из-за баррикады. Грохотание, выброс дыма вдалеке и меня ткнуло в грудь. Доспех не пробило, но приятного мало. Спрятался за укрытием.

Стреляли они метко. Было бы оружие чуть современнее, и пуля могла и в голову прилететь. А это уже хороший аргумент, покойный Звездочёт не даст соврать.

– А чего ты ждал от четырежды жопоглазых уродищ? – хохотнула Желчь, будто мысли прочитав. – Они себе столько глаз явно не для красоты намутировали.

– Справедливо, – морщась, прокряхтел я.

Сместился в левую сторону, к углу. Высунулся вновь, пистолетчики мельтешили уже здесь.

Мы сцепились. Они успели огрызнуться – отстреляться по мне из двухзарядников. Я ответил двумя прицельными из Центуриона и выстрелил от бедра с Виверны.

Вражеская пуля ударила в бронерукав, другие прошли мимо.

Мои первые выстрелы царапнули баррикаду; следующий пробил нагрудник скида, вырвавшегося вперед.

Он рухнул, я спрятался.

– Не так всё и страшно, – пробормотала Желчь и рассмеялась. – Небось теперь обозлённые, как ужаленный иглошёрст.

– Они и так в самую тёмную ночь за добряков не сошли бы, Желчь.

Зрители издали радостный вопль, слитый в единое; они именно крови и ждали. Наверняка дхармы ставили на то, сколько я убью мутантов перед тем как меня раздавят. Эхо презрения зашевелилось