День Астарты - Александр Розов

У меня еще много таких историй, одна лучше другой. Эти две — так, для примера. И никогда заранее не знаешь, какая получится фигня. Вот и сейчас. Если бы девчонке просто взбрело в голову стартовать в смысле секса, то это нормально. Ее организму виднее, когда и с кем это надо делать, и моя роль была бы обычной для взрослого мужчины в такой ситуации: оставить ей много хороших воспоминаний на будущее. Никаких проблем — тем более, при моей проф-специфике, техническая сторона дела выполняется ровно так, как надо. Но только, Люси настроена не на парня-функцию «эксперименто-примо». Она пробует играть взрослую женщину, которая решила…

Она года на четыре моложе того возраста, в котором девушки обычно начинают такие игры, но иногда у нее получается очень убедительно. Бармен Таркэ на Расщепленном Острове — не дурак, и людей повидал много, но он поверил в «этническую ундину» и общался с Люси, как будто ей, лет двадцать, и она держала образ «взрослой ундины» (хотя, по заметной опытному глазу моторике лица и рук было видно: ей это не легко). Игры с Таркэ отняли у нее море нервных ресурсов: час после выхода из бара она вела себя, как обычная девчонка-подросток, а потом… Этот более, чем взрослый разговор относительно Тлалока. Хотя, если в ее семье такие темы обычны… Я в 5 лет знал, как отличить копа от хомбре и сивила от форса, хотя и не представлял себе социальные функции любого из четверых, да и словосочетание «социальные функции» было мне, разумеется, незнакомо. Дети, обычно, играют в то, чем живут окружающие взрослые.

Если отвлечься от некоторой недорослости, Люси — исключительно симпатичная и интересная девчонка (по крайней мере, на мой личный вкус). Будь ей года на три больше… иначе говоря, через три года так и будет, и зачем сейчас делать из этого проблемы? Значит, проблемы не делаю, а наоборот: решаю их по мере появления.

Люси часто задышала, ее тело напряглось так, как будто она намеревалась встать на гимнастический мостик, а потом — длинный выдох, почти вскрик. Полный релакс.

— Уф… Уф-уф… Это было здорово! Даже лучше чем с китом.

— С кем, с кем? — удивленно переспросил Хаген, медленно убирая ладонь из нижнего сектора ее живота.

— Ну, был у меня такой сон… Короче, там кит своим ластом сделал что-то похожее… Отдаленно похожее. С тобой конечно, лучше! И еще, с китом меня Флер разбудила совершенно не вовремя. Мы только-только собрались перейти к… Ну, к тому, что в книжках называется «коитус», и тут она шлепнула меня по заднице. Такой облом.

— Сочувствую, — сказал он, — когда в такой момент обламывают, это обидно.

— Ну, а я о чем? Давай сейчас я не буду просыпаться… ну, ты понимаешь?

— Не надо беспокоиться, — сказал он, мягко поглаживая ладонями ее живот и маленькие груди… — Я не во сне, честное слово. Я настоящий, материально-биологический. Даже если тебя сейчас шлепнуть по попе, я никуда не исчезну.

— У-ау, — пропищала она, лениво и длинно потягиваясь всем телом, — Кто тебя знает? А вдруг ты моя эротическая фантазия, прикинь?

— Очень реалистичная, — уточнил он.

— Классно! — сказала Люси, переворачиваясь на живот, — А тогда погладь мне спинку, реалистичная эротическая фантазия… Выше, там где лопатки… Ага! А потом можно ниже и не останавливайся… Да… Я как раз об этом подумала…

— Если тебе покажется, — начал он, — что что-то не так, то ты сразу…

— Взвизгну, как резанная, — перебила Люси, — Давай, лучше ты сам почувствуешь, ОК?

Закат солнца — как будто огромный оранжевый шар медленно, как шарик мангового мороженного, тает в океане, и с его нижнего края течет мерцающий густой поток…

— Ты тоже подумала про мороженое, — сказал Хаген.

— Ты заметил, как я облизнула губы? — спросила Люси.

— Да. Очень характерное движение.

— Значит, не я тоже, а ты тоже, — поправила она, — Ты подумал про мороженое, когда я облизнула губы, значит — позже меня. Логично?

— Получается, так, — согласился он.

Они лежали рядом на квадратном надувном рафте, вытащенном в море. С него было интереснее наблюдать закат. Солнечная дорожка оказывалась так близко, что до нее можно было дотронуться рукой.

— Смешные существа люди, — сообщила Люси, — За столько тысяч лет не сообразили придумать слова для таких моментов, как сейчас. Мне столько всего хочется сказать, гигабайты бродят в голове, а нет ни одного подходящего слова. Свинство, ага?

— Утафоа в таких случаях поют, — заметил он, — Ну, не совсем поют, а….

— Я знаю, — перебила она, — Только у меня не получится. Буду пищать, как хомяк.

Хаген погладил ей спину и добавил:

— Киты тоже в таких случаях поют.

— Ага, вот так… — Люси изобразила гудяще-скрипящую серенаду горбатого кита.

— Нет, скорее так, — ответил он, и тоже попытался прогудеть, а затем скрипнуть.

— Классно! — решила она, — Это будут те самые слова, я так решила. Теперь осталось только придумать, как их записывать, и можно сочинять стихи!

— Я никогда не пробовал сочинять стихи, — предупредил Хаген.

— Ну, и правильно. Нечего было пробовать, пока мы не придумали эти слова!

— Придумали киты, — уточнил он, — А мы, как бы, заимствовали.

— Не важно… — она хлопнула ладошкой по воде, — Надо еще послушать китов. Может, прокатимся завтра утром, а? Послушаем, и запишем на диск.

— Прокатимся, — согласился он, — Только давай в этот раз без колдовства, ОК?

53

Дата/Время: 14.03.24 года Хартии. Утро.

Место: Пелелиу, Палау. Fare Butcher

Ярко-синяя блестящая флайка, похожий на уменьшенный реактивный истребитель, с густым гудением, быстро снижаясь, сделала круг над миниатюрным полуостровом и зашла на приводнение у домашнего пирса дедушки Еу.

— Я думала, к нам, — немного грустно сказала Пума, проводив самолетик коротким и цепким взглядом, — Я думала, может быть, это Чубби.

— У Чубби «Subjet», а это «Goblin», — заметил Рон, — Силуэты похожи, но «Goblin» — дорогая сверхзвуковая флайка для пилотов-профи. Хэх. И кто на ней прилетел к Еу?

— Месяц назад были ученые, — напомнила Пума, — Те, которые геронтологи. Они еще спрашивали, как у него с этим… (девушка выразительно постучала себя пальцем по макушке)… А я им сказала, что уж не хуже, чем у некоторых, умников, да!

— Ученые… — задумчиво повторил Рон, — …Машинка не характерная. Ученые обычно летают на том, что проще в управлении и безопаснее. Ладно, потом выясним.

Пума согласно кивнула.

— Его дела. А то будет ворчать: всюду вы нос суете, делать вам, молодым, не хер.

— Это точно, — согласился экс-коммандос, выбивая из пачки сигарету.

— Лучше будем думать, как помочь Чубби, — добавила Пума.

— Как — как… — он щелкнул зажигалкой, — Как в инструкции, вот как.

— Опять непонятно, на какой мы стороне, — буркнула она, — Я не люблю, когда так.

Рон протянул руку и мягко погладил ее по спине, выше лопаток.

— Этого никто не любит, Черная кошка, но в жизни всегда много разных сторон.

— Ты это уже говорил, — пробурчала она, — А я все равно так не люблю. Давай думать.

— Давай, — согласился он, — Сначала систематизируем имеющуюся информацию.

Пума уселась на пирсе, скрестив ноги, и начала загибать пальцы.

— Верховный суд вызвал и отстранил Райвена, Журо и Чубби, когда Красные Кхмеры захватили Восточный Тимор. Это раз. Верховный суд собрался в Хониаре. Близко к Тимору и к Папуа. Это два. Папуасы пошли на запад, в Арафурское море, и начали зачистку исламистов на ЮМО, Южных Молуккских островах, которые, формально индонезийские, но там гражданская война и ООН. Это три. Наша группа ВМФ там, в Арафурском море, на островах Удан-Лоти помогает папуасам. А как еще? Они наши союзники. Это четыре. На Атауро, Северном Тиморе, на западном краю Арафурского моря, наши и папуасские волонтеры. Как бы: мы с папуасами делаем ножницы, чтобы отрезать от Индонезии зону ЮМО. И мы не сами это решили, а нас поставили перед фактом, что мы вместе с папуасами идем это завоевывать. Это не хорошо, когда нас ставят перед фактом. Суд забеспокоился, и сейчас вызвал всех троих в Хониару, да!

— Ты кое-чего не учла, сен младший инструктор, — сказал Рон, — Как ты думаешь, в чем выгода индонезийских оффи от владения ЮМО?

— Это просто, — ответила она, — Индонезийские корпорации качают там со дна нефть и делятся с этими оффи.

— Верно, — он кивнул, — В зоне ЮМО нет ничего интересного для индонезийских оффи, кроме морской нефти. Использовать сами острова не получится. Туземное население в основном, папуасское, а индонезийские оффи в прошлом веке прислали туда каких-то исламистов. С тех пор там гражданская война. Последние 10 лет, она идет не только на суше, но и в акватории. Стало невозможно даже добывать морскую нефть, и поэтому, индонезийские оффи позвали ООН. Но ООН не справилась с naval bandidos.