День Астарты - Александр Розов

— Обычно люди, даже выполняя самые простые операции, тратят время и энергию, в основном, на что-то лишние. Для людей это нормально, но для робота-манипулятора такая моторика не годится. Надо обучить его процессор экономичным движениям для требуемого класса операций. Для класса, заметь, потому что очень редко бывает, чтобы детали были разложены так, как удобнее. Гораздо чаще они рассыпаны, как попало.

— Ага, — сказала Люси, — И как бы по-дурацки они не лежали, робот должен брать их и ставить на место быстро и экономично, не крутя их впустую. Так?

— Да. И желательно, чтобы с этим справлялся как можно более простой манипулятор.

— Типа, чтобы было быстро, точно и дешево, верно?

— Верно, — подтвердил Хаген.

Люси откинулась в кресле и внимательно посмотрела на него.

— А знаешь, Хаген, ты ведь тоже при этом обучаешься. И у тебя из-за этого проблемы.

— Знаю, — спокойно ответил он, — Это проф-девиация. А ты догадливая.

— Ага. Еще я наблюдательная и любознательная. Почему ты не говоришь женщинам, с которыми знакомишься для секса, что у тебя эта самая девиация?

— Так… — сказал он, — Интересно, а из чего ты заключила, что я им не говорю?

— Знаю, — передразнила она, — Так, почему?

— Потому, что без толку. Это действует подсознательно. Психологи проверяли. И не-психологи тоже. Если предупреждать заранее, то получается еще хуже.

— А почему это так действует? — спросила она.

Хаген качнул головой, потом развел и свел ладони.

— Пишут, что это вызывает ассоциации с опасными насекомыми. Они, будто бы, тоже делают простейшие движения по кратчайшим траекториям. Поди, проверь, так ли это.

— Все равно, лучше знать заранее, — твердо сказала Люси, — Моя мама говорит, что страх бывает, если не знаешь. А если знаешь, то не страшно. Или не так страшно.

— Это не страх, — возразил он, — Это подсознательное отторжение. Так в психологии.

— Не важно, — Люси махнула рукой, — Насрать на психологию. Если я что-то понимаю, тогда я могу сама решать, отторгнуть это или нет. А вот если не понимаю, то за меня решает какая-нибудь дурацкая психологическая ерунда в подсознании.

— Тоже мама сказала? — поинтересовался Хаген.

— Нет, это в одной маминой книжке. Книжка реальная, по ней мои друзья учились.

— Да, — задумчиво сказал он, — интересная у тебя мама и друзья.

— Очень, — лаконично подтвердила она.

— Очень, — повторил он — Гестаповский спецназ, верно?

— Ты, как Ежик, — обиделась Люси, — Почему не сказать «разведка» или «INDEMI»?

Он улыбнулся, подмигнул, взял со стола пачку сигарет, и подбросил вверх. Пачка перевернулась в полете, и упала обратно на стол, но по дороге из нее выпала одна сигарета. Хаген взял ее из воздуха указательным и средним пальцем, как клешней, щелкнул зажигалкой и прикурил. Снова подмигнул и менторским тоном произнес:

— Ты мне не говорила о том, как надо, и как не надо, называть работу твоей мамы.

— Ты не спрашивал.

— Надо же, — сказал он, — И правда… Люси, а ты знаешь, кто такие готтентоты?

— Племя такое, в Африке. А что?

— Если у готтентота украли корову, — сообщил Хаген, — то это плохо. А если готтентот украл чью-то корову, то это хорошо. А кое-кто так же относится к секретам.

— Ты давно догадался? — спросила она.

— Да. Я тоже наблюдательный и любознательный.

— А почему не сказал?

— Ты не спрашивала.

Люси тоже улыбнулась (только улыбка вышла несколько кривоватая) и кивнула.

— Типа, я поняла.

— Извини, я заигрался, — сказал он, — Я не хотел тебя обидеть.

— Ты и не обидел. Все честно. И, кстати, рыба готова. В смысле, мне кажется, ее уже можно есть. Или уже нельзя. По-любому, жарить ее дальше бесполезно.

Что меня дернуло колдовать на манер тахуна Рау? Все-таки, горбатые киты — это не дельфины. Они тоже игривые, тоже прыгают под настроение, но размер… Обычно смотришь на них издалека, и не задумываешься, какие они большие, но когда меня потянуло на колдовство… Короче, я уболтала Хагена подойти к ним на «Зодиаке» на веслах на сто метров и начала с ними флэйм. Типа, какие они очаровашки, и как им, наверное, хочется поиграть. Пару раз я пробовала подражать гудящим вздохам и скрипящим трелям. Хаген хихикал — по ходу, вид у меня был дурацкий… Потом мое колдунство вдруг сработало, и один кит (не очень большой по их понятиям: голова примерно как наш 4-метровый «Зодиак-классик», а от носа до хвоста — метров 12) подплыл почти вплотную. До этого момента мне хотелось поиграть с китом, как с дельфином, но теперь… Он оказался СЛИШКОМ БОЛЬШОЙ, и самое главное, я не успела ему объяснить, что он великоват для игры с нами. Его грудной плавник-ласт размером с крыло авиетки, возник над надувным бортом лодки, на нас полились небольшие водопады, а потом Хаген крикнул: «Хвост!!!». Да, это был, конечно, он. Огромная такая нежно-коричневая бабочка на ножке. Хвост помахал нам, а потом шлепнул по воде. Наш «Зодиак» подпрыгнул, а киту, видимо, показалось, что нам нравится, и мы этим прыжком приглашаем его играть еще. Он боднул лодку своей огромной головой в правый борт. Я почувствовала: взлетаю, успела только сказать «блядь!», и плюхнулась в воду, а перевернувшаяся лодка наподдала мне по жопе — хорошо, что надувная, а не жесткая. Мы с Хагеном одновременно вынырнули, а кит решил сменить жанр и прыгнул. Когда очаровашка весом 20 тонн, вылетает из воды полностью, всем телом — это красиво. Только хрен вы это оцените, если плаваете в нескольких метрах рядом. Бабах! Ниагарский водопад отдыхает. Мы отфыркиваемся. Довольный собой кит повернулся на бок и машет нам грудным плавником. Типа: «А, правда же, я классный!». Правда-правда! Только плыл бы ты уже куда-нибудь…

Длинный грудной плавник оглушительно шлепнул по воде и исчез, а на его месте появился гораздо более короткий спинной. Разрезая воду, как рубка субмарины, он покатился в сторону остальной китовой кампании, которая продолжала трубить и скрипеть, жизнерадостно кувыркаясь в ходе какой-то игры вроде пятнашек.

— Больше не приманивай его! — крикнул Хаген.

— Я не буду, — сказала Люси, — Честное слово, я не знала, что так выйдет.

— Не знала… Кто тебя научил этому безобразию?

— Один канак на Элаусестере.

— Понятно… Не зря у меня недоверие к комми. Эти научат.

— Он не комми, он там приезжий, — возразила она.

— Да? Мало им своей дури. Еще приезжают всякие…. Давай переворачивать лодку.

— Давай, — согласилась Люси, — А как?

— На виндсерфе ходила? — спросил Хаген.

— Пробовала.

— А отрывать парус от воды, если завалилась на бок — пробовала?

— Ну, да, как же без этого.

— Ну, сейчас будет аналогичный случай.

Дав это обещание, Хаген нырнул на полминуты, а когда появился на поверхности — в руках у него был средний кусок шнура, оба конца которого уходили под воду.

— Это я вытравил обвязку, которая по борту, — пояснил он, — Ты подплывай к лодке с другого борта и лови. А потом будем тянуть.

— Она слишком тяжелая, — с сомнением сказала Люси.

— Раскачаем, и получится, — ответил он.

Вылезти на мокрый надувной борт перевернутого «Зодиака» и выпрямиться, держа в руках веревку, идущую от другого борта — это не очень сложно (особенно, если число попыток не ограничивается). Синхронно раскачаться, изо всей силы дергая веревку на себя, и при этом не шлепнуться в воду — сложнее. Но и здесь тоже число попыток не ограничено. Очередной рывок увенчался успехом. Дальний борт оторвался от воды и пошел вверх — лодка стала поворачиваться вокруг своей осевой линии. Люси и Хаген упали в воду, не отпуская веревки, и дно лодки шлепнулось на них сверху.

— Блеск! — воскликнула Люси, вынырнув через несколько секунд.

— Нормально, — согласился Хаген, — Лезь первая, я за тобой.

Он, вежливым толчком под задницу, помог ей перевалиться через борт в лодку, затем переполз туда сам и, задумчиво похлопав себя по карманам мокрых шортов, сообщил:

— Кажется, до дома мне не светит покурить.

— Это трагедия? — весело спросила Люси.

— Это катастрофа, — проворчал он, включая движок.

— Хаген, а давай я буду рулить?

— Ну, давай. Посмотрим, какой ты моряк.

Первые четверть часа они молчали. Слышалось только слабое гудение движка и плеск рассекаемой воды. Хаген улегся на дно лодки и смотрел на облака, прикрыв ладонью глаза от солнца, заходящего по правому борту в направлении кормы. Люси увлеченно капитанила, стараясь ни чуточки не отклониться от точного курса на Хауаити. Потом, когда справа стал отчетливо виден северный Берег Ротума, она спросила:

— Хаген, а давай я у тебя зависну до завтра? Тебе же лень сегодня куда-то лететь, ага?