Матабар III - Кирилл Сергеевич Клеванский

Для меня то, что ты именуешь горами, лишь очень медленные волны, Говорящий, но даже мне неведомы ответы на твои вопросы. Я лишь ведьма Льдов и Снегов, Зимняя Княжна, дочь Королевы. Не менее, но и не более. Я не ведаю той мудрости, что помогла бы мне объяснить разницу.

Арди поднял взгляд наверх, где в его волосах валялся Скасти. Тот делал вид, что спал и слишком уж наиграно похрапывал. Сперва бельчонок демонстративно игнорировал друзей, но вскоре сдался.

— Когда ты, Арди, злишься и хочешь навредить кому-то…

— Это было лишь раз! — возмутился маленький охотник, перебивая Скасти. — И та росомаха сама виновата! Она не давала зайчику выбраться из кустарника!

— И ты пересек её тропы охоты, Говорящий, — не стал отрицать бельчонок. — Потому что ты счел это правильным. Ты спас зайчонка, отогнал росомаху. Но… она осталась голодной. Ты лишил её добычи.

— Так было правильно!

— А кто тебе сказал, что так было правильно?

Арди уже открыл было рот, но тут же закрыл.

Никто ему не сказал. Законы охоты молчали.

— Я… я сам так решил.

— И ты позвал кустарник по имени, — вновь заговорила Атта’нха. — и тот откликнулся и отхлестал росомаху. А теперь представь, Говорящий, что ты знаешь куда больше имен. Одно могучее, истинное, что позволяет тебе разговаривать, как я говорю со Льдами и Снегами. Но помимо него еще много имен поменьше. Не настоящих. Лишь их осколки. Как часто твое сердце начнет звать тебя воспользоваться их силой, чтобы изменить мир вокруг себя под стать твоим видениям о нем?

Маленький охотник снова промолчал. Он не знал, что ему сказать.

— Нельзя совершить добро, Арди, не причинив зла, — тихо, едва слышно, так, чтобы услышал только один лишь маленький охотник, прошептал на ухо Скасти. — И чем большее добро ты захочешь совершить, тем больше принесешь зла.

— Но зачем тогда вообще учить слова? — растеряно всплеснул лапами Арди.

— Потому что, — Атта’нха взъерошила его шерсть. — все охотники учатся как бегать, как кусать, как охотиться, как сражаться на тропах охоты. Это их право по рождению. Но никто не знает, кто из них, в будущем, собьется с пути и нарушит законы охоты.

— А…

— А твое право, по праву рождения, — перебила его волчица. — уметь Говорить, а значит ты должен быть обучен всему, чему тебя можно научить. Таков путь.

Арди слушал, думал, но… ничего не понимал. Он никак не мог разобраться в том, что ему пытались сказать Скасти и Атта’нха. И потому, как это порой случалось, решил перевести тему.

— А почему в твоей библиотеке, Атта’нха, нет ни одной книги, свитка, скрижали или таблички, которую написала бы ты?

Волчица снова замолчала. Совсем ненадолго.

— Однажды, не так давно, один Говорящий задал мне тот же вопрос, маленький друг.

— И что ты ему ответила?

— Что никогда не задумывалась о том, что хотела бы что-то написать, — и прежде, чем Арди успел что-либо произнести, Атта’нха продолжила рассказ. — Тогда этот другой маленький Говорящий попросил меня написать ему книгу.

— О чем?

— О-о-о, — протянула волчица, погружаясь в воспоминания. — Он очень любил сказки и мифы. Мог напролет, целыми путями Духа Дня и Ночи, слушать их и читать. А затем рассказывать. Да, он любил рассказывать нам сказки.

Его друзья снова немного притихли.

— Так что он попросил меня книгу о сказках и мифах моего племени.

— Племени… истории стаи Фае?

Атта’нха кивнула.

— И я написала ему о них. Про рыцаря Маренира, изгнанного из Града на Холме. Про Озера Плача и Смеха, где в одном душа погружается в почти невыносимые муки, что будут длиться сто лет и один день, а в другом коснется безмерной радости, но столь же мимолетной, как блеск солнечного блика на утренней росинке.

— А почему так коротко?

— Потому что радость, маленький друг, длящаяся дольше мгновения тут же становится незаметнее тени и душа уже не отличит её от привычного пути.

— Ну ладно… А что еще?

— Все, что я могла вспомнить… Про то, как кузнец выковал из непроглядной тьмы подкову, позволяющую коням скакать по ночному небу. А из света звезды выточил фигурку, вечно сияющую неугасающим пламенем, — Атта’нха перечисляла истории, которые казались Арди сущими выдумками. Но такими, наверное, они и должны быть. — Я поведала ему легенды о бардах, певших так, что слепые могли увидеть окружавшие их просторы. О художниках, пишущих картины, дающие глухим возможность услышать песни праздничных танцев. Истории о малых духах, путешествующих по невидимым, даже для Фае, тропам. Как появлялись Эан’Хане, умеющие с ними говорить, знающие, как с их помощью призвать столь могучие силы, что даже драконы не устояли бы, но от того — никогда их не звавшие.

— Драконы? А они действительно существуют?

— Разумеется, маленький друг, — Атта’нха положила подбородок ему на голову. Сразу стало очень тепло. — Драконы первые, кого Спящие Духи слепили из крови этого мира. И они единственные, кто видел, как Духи засыпали.

— А зачем Духи их создали?

— Чтобы те оберегали нас. Всех прочих обитателей видимого и невидимого.

— Оберегали? От кого?

— Никто не знает, маленький друг. Но… — Атта’нха вздохнула и прижала его еще крепче. — порой мне кажется, что от нас самих.

* * *

— То есть эта книга — сборник рассказов Фае?

Арди кивнул.

— Тех Фае, которые исчезли после окончания Войны Рождения Империи?

Арди кивнул второй раз.

— И ты не можешь мне рассказать, кто это такой — Атта’нха и почему его книга хранилась в банке в анонимной ячейке, имя владельца которой не смогла выяснить даже вторая канцелярия.

Арди пожал плечами.

— Проклятье, напарник,