Матабар III - Кирилл Сергеевич Клеванский

нижние и верхние) лапа маленького охотника лежала на Шали. Рысь свернулась калачиком и устроилась рядом с лапами медведя. Скасти, принявший форму совсем уж малыша-бельчонка, свил себе гнездо на голове Арди.

Эргар, порой постукивая хвостом, ловил последние лучики уходящего на отдых солнца. Барс распластался на громадном валуне и, положив голову на лапы, делал вид, что спит. Но Арди знал, что учитель внимательно следит за обстановкой. Никто не смог бы скрыться от нюха и взгляда Грозы Горных Пиков.

Все вместе, они отдыхали у подножия склона, где густой лес сменялся тонким, низкорослым пролеском. Колючая трава и пушистый мох уступали место острым, мелким камешкам. А выше, где-то там, среди облаков, терялись Алькадские пики. Молчаливые и суровые… пока не узнаешь их поближе. Маленький охотник узнал. И теперь видел среди темных скал, заснеженных вершин, глубоких расщелин, водопадов и быстрых рек не пустые, безжизненные дали, а нечто столь же драгоценное и радостное, как и внизу — в лесных разливах.

Дул ветер. Он гнал уже сереющие и сыреющие облака откуда-то с запада. Оттуда, где, в бесконечной дали, заканчивались Алькадские волны.

— А почему волны? — спросил маленький охотник.

Их же, все-таки, на поляне отдыхало шестеро. Рядом с Арди на пне, выросшем из земли после короткой просьбы, сидела волчица. В облике, одновременно похожим на тот, в котором ходили звери и на тот, что маленький охотник видел в собственном отражении на воде.

В руках она держала одну из книг, а рядом, к пню, приставила посох, украшенный переплетением множества рун и, даже, картин. Те чем-то напоминали своих сестер из пещер Горы Памяти.

— Потому что, маленький друг, порой я забываю, что вижу перед собой горы, — ответила волчица. Она закрыла книгу, спустилась с пня, тут же втянувшегося в землю, и, подойдя к Арди, уселась рядом. Точно так же оперлась на Гуту и потерлась, поудобнее устраиваясь в медвежьем меху. — Иногда мне кажется, что я вижу волны. Медленные и грузные. Они накатываются друг на друга и растут.

Маленький охотник снова обернулся к скалам.

— Но они совсем не двигаются, — недовольным тоном, заметил он.

— Для тебя, маленький друг, — странным голосом, немного печальным, произнесла Атта’нха. — Для тебя они неподвижны, а для меня лишь медлительны.

— Медлительны? Как старые охотники?

— Даже медленнее, — Атта’нха обнажила клыки в доброй улыбке. — Совсем неспешные. Как усталые утки.

— Такие? Вперевалочку? — и Арди попытался изобразить выбившуюся из сил утку, нелепо шлепающую ластами по берегу озера.

Атта’нха засмеялась и прижала маленького охотника к себе. Так они и сидели. Греясь в меху Гуты, слушая его низкое, гулкое дыхание. Нежились в лучах солнца, вдыхали ароматы утомленного весной и летом леса и вглядывались в опускающееся все ниже, и ниже, и ниже — небо.

— В следующем цикле я уже стану взрослым охотником, — прошептал юный охотник.

Он разглядывал свою лапу. Она стала куда больше и сильнее, чем когда он впервые отправился по горным тропам.

Дыхание Гуты на мгновение сбилось, Шали дернула хвостом, Скасти зашевелился на голове, а Эргар, прежде иногда стучавший по своему валуну, напротив — застыл неподвижнее того камня, на котором лежал.

— Так и есть, — отчего-то печально, подтвердила Атта’нха. — Ты дочитал свитки, что я дала тебе в прошлом танце духов Дня и Ночи?

Маленький охотник кивнул.

— Я прочитал про имена пламенных гор, — он начал перечислять все, что вычитал в свитке. — И про имена дождей, ветров. Камней, укрытых мхом, плесневелых грибов, листьев крапивы, ветвей дубов и елей, про кедры и малину. Про болота, маленькие реки, лужи, капли росы и все остальное, о чем рассказывалось в твоих свитках.

По мере перечисления Атта’нха, отчего-то, вовсе не радовалось, а наоборот — немного хмурилась.

— Как часто ты пытаешься их услышать? — с осторожность спросила она.

Арди пожал плечами. Он и сам не помнил, откуда знал этот жест. Его не понимали остальные звери. А сам маленький охотник, почему-то, осознавал, что тот означает « незнание».

— Когда мне скучно, — ответил он честно. — Когда нечем заняться. Или если мне покажется, что я услышал в их шепоте особенно интересную историю.

Атта’нха обвела взглядом остальных зверей, но те сохранили неподвижность. Словно… она проверяла, говорит ли Арди правду? Да быть не может. Маленькому охотнику просто показалось.

Он ведь не врал. Эргар наставлял, что охотник, говоря со своими близкими, со своей стаей, не должен врать. Это шло вразрез с законами охоты… пусть Скасти и научил своего друга, как лгать, не говоря при этом ничего, кроме правды.

— Это хорошо.

— Да? Почему?

— Потому что гоняться за именами, маленький друг, не очень… правильно, — волчица явно старательно подбирала слова.

— Из-за чего?

Атта’нха ответила не сразу. Она какое-то время вглядывалась в облака, но взгляд её устремлялся даже выше. Туда, где в царстве Духа Ночи сияли искры ушедших тропами Спящих Духов.

Маленькому охотнику казалось, что он уже прежде видел подобный взгляд. Когда-то. У кого-то. И…

Мысли завтрашнего дня.

— Имена дают силу, Говорящий, — строго, совсем не так, как еще несколько мгновений назад, произнесла Атта’нха. — А большая сила очень тяжела для сердца. Она может побудить Эан’Хане сойти на ложные тропы.

— Я помню, что ты запретила мне изучать темные имена, — съежился Арди, вспоминая тот единственной раз, когда Атта’нха разозлилась.

— Я не запрещаю, Говорящий, лишь предостерегаю, — исправила волчица. — Твоя жизнь, твой путь — они принадлежат лишь тебе. Как и твои поступки. Как и их последствия.

— Тогда я не понимаю, — насупился Арди.

— Темные имена могут извратить суть Эан’Хане. Озлобить его. Напитать тьмой даже самые светлые порывы. Но… тоже самое способна сделать и большая сила.

— А в чем, тогда, разница?

Атта’нха промолчала, а затем снова улыбнулась. Даже печальней, чем прежде.

—