В гору - Анна Оттовна Саксе
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Тяжело слушать, Озол, мне стыдно, — сказал Рендниек, когда Озол кончил и, замолчав, уставился в пол. — Ведь и я должен знать, кого мы посылаем в деревню, нельзя полагаться только на отдел кадров. Анкета еще не является зеркалом человеческой души. Казалось бы, велика ли должность — парторг волости. Но именно этот парторг является основным звеном нашей связи с крестьянами. От него и зависит — получится контакт или короткое замыкание.
— Как он смеет запугивать колхозами! — вдруг вспомнил Рендниек. — Он даже не понимает, какое совершает преступление! Вместо того, чтобы разъяснять крестьянам, что колхозы обеспечат им более зажиточную и культурную жизнь, он колхозами запугивает. Подозреваю, что это происходит и в других местах.
Он закурил папиросу, успокоился и посмотрел на Озола посветлевшим взглядом.
— Мне снова придется взять кого-нибудь из работников укома и послать в волость исправлять ошибки Целминя. Знаешь, что мне приходит на ум, когда я думаю о вас, парторгах? Трудно вам агитировать без наглядных пособий, как сказали бы учителя. Одними только словами трудно доказать крестьянам, что колхозы сделали бы их жизнь более легкой. Ты ведь видишь, что и среди нас встречаются люди, которые льют воду на мельницу врага. Но если бы у нас в республике удалось организовать колхоз, в котором честные труженики доказали бы преимущество коллективного хозяйства, тогда вы могли бы каждого сомневающегося или обманутого врагом свести туда и показать — посмотри своими глазами, пощупай, если не веришь, и суди сам.
— Действительно, товарищ Рендниек, это облегчило бы нашу работу. Это было бы прямым попаданием в позицию врага, — согласился Озол.
— Еще не отвык от военной терминологии? — усмехнулся Рендниек. — Да, пока враг на разбит наголову, мы должны чувствовать себя, как на фронте. А когда дело продвинется вперед и крестьяне приступят к организации первых колхозов, то в нашем уезде организацию первого колхоза я поручу тебе. Помни об этом и будь готов.
25
ПЯТИЛЕТКА НАЧАЛАСЬ
Из загса вышли четыре человека — новобрачные Ванаг и Зента и сопровождавшие их Озол и Мирдза.
— Будем мы сегодня продолжать работу? — сказал Озол с сомнением, но в его голосе все же прозвучала и просьба. — Правда, свадьба — не так уж часто повторяющееся событие. — Он с улыбкой посмотрел на Ванага и Зенту, пытаясь последними словами смягчить свой вопрос, который сам признавал нетактичным.
— Обязательно позанимаемся! — энергично отозвался Ванаг. — Что начато, то надо закончить. Не забудьте, что Зента последний день на своей секретарской работе. А Лайма Гаужен еще не освоилась, так что дело у нас может затянуться.
— Понимаю, почему новобрачные так рвутся на работу, — пошутила Мирдза, — не приготовили свадебного угощения и хотят как-нибудь вывернуться.
— От тебя ничего не утаишь! — засмеялась Зента, взяв Мирдзу под руку. Она не отпускала руки подруги, так как ей было неловко идти об руку с Петером по улице — в окнах видны были любопытные лица женщин. Никто еще не знал, что Зента с Ванагом поженились. Она и сама с этим еще не свыклась, ей казалось, что все смотрят только на них, и не хотелось давать пищу пересудам; пусть они двое знают о своем счастье, да еще такие близкие, хорошие люди, как Мирдза и ее отец. С облегчением она переступила порог исполкома — здесь было все привычно — комнаты, стены, здесь был ее кров. После возвращения из больницы она никак не могла заставить себя жить в своем домике, где все напоминало о трагической смерти матери. Она поселилась в комнатке Кадикиса, пустовавшей после его отъезда. Новый начальник почты был женатый человек и жил в другом месте.
Сегодня уже с утра они обсуждали план развития сельского хозяйства на этот год, которым началась великая пятилетка. Они знакомились с данными по каждому хозяйству в отдельности: сколько где неподнятой земли, сколько каждый мог бы еще вспахать и засеять. Перед этим Мирдза по поручению исполкома обошла со своими комсомольцами все дворы, зарегистрировала скот — и теперь точные сведения, собранные надежными людьми, очень пригодились. Кулакам ничего не удалось скрыть.
План по зерну просмотрели еще утром, после чего Ванаг, покраснев, неловко упомянул, что сегодня им с Зентой надо бы пойти в загс. Можно бы и отложить, но заведующий будет ждать. Мирдзе стало смешно. Ванаг сказал это таким тоном, словно ни она, ни ее отец об этом ничего не знали. А ей обо всем уже рассказала Зента. Отец и мать тоже были посвящены в это. Вчера Мирдза с матерью долго хлопотали, напекли булочек и пирожков. Мать сказала, что ни у Зенты, ни у Петера нет никого, кто бы мог приготовить что-нибудь вкуснее, и принялась месить тесто. Сегодня утром Мирдза тайком принесла в исполком корзину с булочками, Петер и Зента ничего не заметили. Теперь Мирдза могла поставить на стол свадебное угощение.
Это был необычный для свадьбы стол — вместо звона стаканов и тарелок шелестели листы бумаги, молодожены и гости перелистывали их, успевая в то же время закусывать. Вместо веселого говора и песен слышны были замечания, что вот теперь, после комсомольского контрольного рейда, количество крупного скота в волости прибавилось на семьдесят две головы, а овец — на сто пятьдесят три. Шутили, что кое-кто поспешил бы изобразить это, как результат перевыполнения плана по животноводству. Все рассмеялись, когда Мирдза рассказала, что ей снова пришлось схватиться с Думинями, у которых были зарегистрированы только четыре коровы, а в коровнике у них восемь голов. Это она знала от Яна Приеде, который, разоткровенничавшись, признался, что во время первой регистрации Ирма Думинь уговорила его записать ложные данные, и он тогда согласился — не хотелось досаждать бывшим хозяевам!
— Ладно, в этом году им прибавим к поставкам прошлогодний долг, — решил Озол.
— Ох и заскрипят, как несмазанные телеги! — усмехнулся Ванаг. — Могу себе представить, какие у Ирмы будут доводы: «Разве корова в один год может дать молока за три года? Неужто мне девять раз в день
