Мозаика Парсифаля - Роберт Ладлэм

— Я вам не верю, — произнес Деккер помертвевшим голосом, вставая с кресла.

— Но тогда почему, как вы думаете, я оказался здесь? Почему я все это вам говорю? Отбросив в сторону все личное, неужели вы полагаете, что кто-то в здравом рассудке вот так с бухты-барахты начнет рассуждать о подобных материалах? Да понимаете ли вы, что означает для страны безумие ее государственного секретаря? И я хочу напомнить вам, капитан-лейтенант, что вы не обладаете монополией на патриотизм. Никто не имеет на него исключительного права.

Деккер встретился взглядом с Хейвелоком, но через несколько секунд не выдержал и отвел глаза. Он отвернулся; его мощная широкоплечая фигура под форменным кителем как-то сразу поникла.

— Вы хитростью заставили меня сказать то, что я никогда ни за что не сказал бы.

— Это моя работа.

— Со мной кончено. Я погиб.

— Может, и нет. Насколько я понимаю, во всем Пентагоне не найти человека, более вас заинтересованного в сохранении всего этого в тайне. Ваша легенда провалилась, и эту боль вам никогда не избыть. Мне-то лучше всех известна способность Мэттиаса убеждать любого...

Нам нужна помощь, а не судебный приговор. Запрятать вас в Ливенуорт — значит породить нежелательные слухи. Мы сейчас ведем гонку с завязанными глазами. Не исключено, что вы как раз тот человек, который способен нам помочь.

Деккер повернул посеревшее лицо к Хейвелоку, сглотнул и выдавил:

— Я сделаю все, что в моих силах. Но чем я могу быть полезен? Майкл поднялся с кресла, обошел вокруг стола и остановился лицом к лицу с офицером.

— Во-первых, все, что вы здесь от меня услышали, не должно быть повторено ни при каких обстоятельствах.

— Боже мой, да конечно же нет.

— Правильно. Иначе вы подпишете себе смертный приговор.

— Я подпишу смертный приговор стране. У меня нет монополии на патриотизм, мистер Кросс, но я — патриот.

Хейвелок сделал несколько шагов по комнате, проходя мимо софы, он вспомнил о Дженне. Она осталась наверху, так как они оба пришли к выводу, что ее присутствие может помешать разговору. Точнее, Дженна сама настояла на этом. Уперевшись взглядом в бронзовую чеканку на стене, он произнес:

— Я хочу выдвинуть одно предположение, капитан. Момент, когда Мэттиас прекратил встречи с вами, наступил неожиданно, не так ли?

— Да. Я неоднократно звонил, естественно, не в госдеп, но он никогда не откликался на мои звонки.

— Говорите, что не в госдеп? — Майкл резко повернулся к офицеру. — Но вы же туда звонили. Именно поэтому я сумел выйти на вас.

— Всего лишь три раза. Дважды для того, чтобы сообщить о воскресных совещаниях в Пентагоне, и один раз проинформировал, что в пятницу ложусь на небольшую операцию и пробуду в госпитале до вторника или среды. Он выразил сочувствие, но сказал, чтобы я никогда больше не пытался связываться с ним в государственном департаменте.

— Следовательно, вы звонили в охотничий домик?

— А также к нему домой в Джорджтаун.

— Но это уже позже?

— Да. Я звонил каждый вечер, но он не подходил к телефону. Поймите меня правильно, мистер Кросс. Я прекрасно понимал, что сделал. Я знал, насколько чудовищно нарушил все правила, но всего несколько минут назад ничуть не жалел об этом. Я не могу изменить свои убеждения, они срослись со мной. Но пять месяцев тому назад я был удивлен и, возможно, испуган. Мне казалось, что я брошен посреди пустыни...

— Это ломка, — прервал его Хейвелок. — Вы пристрастились к самому мощному наркотику в мире под названием Энтони Мэттиас. И внезапно оказались лишены его.

— Совершенно верно. С ним я провел пьянительные дни, лучшие дни моей жизни. Но затем по непонятной причине все кончилось. Я думал, что каким-то своим поступком разочаровал его, или что данные, представленные мной, оказались неполными и не удовлетворяли его. Я ничего не понимал и знал только то, что меня без всяких объяснений отбросили в сторону.

— Да, я понимаю, — сказал Майкл, вдруг вспомнив ту ночь в Канье-сюр-Мер, когда его друг, находящийся в пяти тысячах миль к западу, отказался подойти к телефону. — Я только удивлен тем, что вы не довели дело до конца, не постарались каким-то образом встретиться. Вы имели полное право на объяснение.

— Необходимости в этом не возникло. Объяснение, в конечном итоге, было дано.

— Каким образом?

— Однажды вечером, когда я в очередной раз безуспешно пытался с ним связаться, мне позвонил какой-то человек...

Резкий непрекращающийся звонок телефона прервал беседу. Хейвелок бросился к аппарату. Этот звон означал возникновение чрезвычайной ситуации.

— Говорит Лоринг, — раздался в трубке хриплый громкий шепот.

— Я ранен. Все в порядке, но меня ранили.

— Где вы?

— В мотеле на дороге три-семнадцать, около Харрингтона. Мотель называется «Полет фазана». Блок двенадцать.

— Я высылаю врача.

— Нужен особый врач, Хейвелок. Воспользуйтесь аэродромом в Дентоне.

— Что вы имеете в виду?

— Я должен был убираться оттуда... Захватил полицейскую машину...

— Полицейскую?! Но почему?

— Все расскажу позже... Итак, врача-специалиста с полной сумкой шприцев.

— Ради Бога, Чарли, скажи толком!

— Я захватил одного сукина сына... Сейчас он прикручен голым к кровати... Никаких ампул, никаких бритв. Один из них в наших руках...

Хейвелок лихорадочно накручивал диск телефона в Пятом стерильном, раздавая необходимые распоряжения. Капитан-лейтенант Деккер молча наблюдал, стоя у стены. От бравого офицера осталась лишь скорлупа, и он стал похож на фанатика-крестоносца, неожиданно утратившего веру в правоту своего дела. Президент был проинформирован, врач специалист был найден, и его уже везли к вертолету, чтобы переправить в сопровождении сотрудников Секретной службы в Мэриленд. В шести милях от Пятого стерильного на аэродроме Куантико Хейвелока ожидал второй вертолет. Агенты, прибывшие с Деккером, уже сидели в машине, чтобы сопровождать Майкла. Последний звонок был сделан по аппарату внутренней связи. Майкл звонил наверх Дженне Каррас.

— Я уезжаю. Лоринг в Мэриленде. Он ранен, но похоже, что ему удалось поймать «путешественника» — не спрашивай меня как. И ты была права. Один источник. Он сейчас здесь и ему есть что рассказать. Спустись, пожалуйста, и выслушай... Мне надо бежать. Пока.

Майкл поднялся из-за стола.

— Сейчас сюда придет дама, — обратился он к испуганному офицеру. — Я приказываю вам, капитан, рассказать ей все то, что вы хотели рассказать мне, а также ответить на все ее вопросы. Ваш эскорт возвратится минут через двадцать. Когда вы закончите и если она разрешит, можете быть свободны. Отправляйтесь домой и ни в коем случае не покидайте его. За вами будут следить.

— Хорошо, мистер Кросс.

Хейвелок схватил пиджак со спинки стула и поспешил к двери. Уже взявшись за ручку, он обернулся.

— Кстати, ее зовут миссис Кросс.

Всем низколетящим машинам было приказано убраться прочь с маршрута двух вертолетов, несущихся в сторону маленького частного аэродрома в Дентоне, штат Мэриленд. Геликоптер из военно-морского госпиталя Бетесда прибыл на одиннадцать минут раньше вертолета из Куантико. Хейвелок бросился бегом по полю к штабной машине, присланной из Аннаполиса. Водителем оказался молодой лейтенант, известный тем, что знал все дороги Восточного побережья Чесапикского залива. Ничего другого лейтенант не знал, впрочем, как и все остальные, включая врача, которому было приказано прежде всего позаботиться о Чарлзе Лоринге и не подпускать никого к пленнику Лоринга до прибытия Пятого стерильного. К мотелю «Полет фазана» были направлены две патрульные полицейские машины. Все дальнейшие инструкции полицейские должны были получить от сотрудников Секретной службы.

Тот, у кого название мотеля «Полет фазана» могло вызвать ассоциации с красотами обширных охотничьих угодий был бы глубоко разочарован. Мотель представлял собой несколько рядов довольно потрепанных лачуг, расположившихся вдоль самой дороги. Скорее всего, мотель использовался, в основном, для кратких любовных свиданий. Машины постояльцев прятались в глубине за домиками на грунтовой стоянке, невидимые с дороги. Владельцы заведения явно больше заботились о секретах постояльцев, чем об общем комфорте. Лоринг знал, что делал. Раненый, пытающийся скрыть боль человек, без всякого багажа, но с пленным, которого он стремился спрятать от чужих глаз, вряд ли мог рассчитывать на хороший прием в многочисленных ярко освещенных мотелях компании «Ховард Джонсон».

Хейвелок поблагодарил лейтенанта и приказал немедленно возвращаться в Аннаполис, напомнив при этом, что обстоятельства требуют сохранения строжайшей тайны. Майкл сказал, что в Вашингтоне известно имя лейтенанта, и его содействие получит должную оценку. Молодой человек, на которого сильное впечатление произвели как сваливающиеся с ночного неба военные вертолеты с включенными прожекторами, так и собственное участие в явно серьезных событиях, ответил подчеркнуто будничным тоном: