Время — московское! - Александр Зорич

Когда Кайманов дочитал, целую минуту ничто не нарушало воцарившуюся тишину.

А настоящая минута молчания из шестидесяти полновесных секунд — это невероятно долго.

Первым опомнился Цапко.

— Так это что же получается, — в его голосе звучала обида, — не будет Знамени Победы над Хосровом?

Одобрительный ропот в инструктажной свидетельствовал, что он выразил общее настроение.

— Знамени Победы над Хосровом не будет, — сказал Бердник. — И скажи спасибо, пар-р-рашютист.

Глава 5

Риши

Июль, 2622 г.

Москва, Российская Директория

Планета Земля, Солнечная система

Таня укатила в Кенигсберг, на празднование юбилея своего ксеноархеологического института, и мне стало грустно. Конечно, не поехать на такое мероприятие, да еще и после заискивающего персонального приглашения («Глубокоуважаемая, дорогая наша Татьяна Ивановна! Стоит ли говорить, какая честь для нас…» и т. д.), Таня никак не могла.

И все же я чувствовал себя покинутым, осиротевшим, выброшенным на обочину судьбы. За окном гостиницы «Белорусская» моросил по-осеннему серый дождь. Я лежал в яйцевидной ванне гостиничного номера с сигаретой в зубах (курить в ванне — особое искусство) и облепленной пеной бутылкой медового муромского пива «Услада» в левой руке. Не сказать даже «нежился». Скорее плавал — как рыба брюхом вверх.

Вдруг сквозь плеск воды и тихое жужжание вытяжки мое ухо различило докучливую трель видеофона.

«Таня? Танька! Надо же — как быстро долетела!»

Я выпрыгнул из ванной, напялил синий махровый халат, кое-как завязал его узлом на животе и, оставляя на паркете пенные лужицы, рванул в гостиную. Прилизал пятерней волосы, бухнулся на розовый кожаный диван и состроил нежнейшую мину.

Но вместо оболваненной, истощенной перелетом Тани на экране появилась курносая виртуальная красавица — лицо компании «Дальняя Связь» (как-то там ее зовут в рекламе — не то Надежда, не то Вера, не то Любовь) — и приветливо проворковала:

— Товарищ Пушкин, вас вызывает анонимный абонент из местечка Нарс, планета Ардвисура. Если вы согласны принять вызов, нажмите клавишу «Да».

Я нажал — просто автоматически. Потому что честный. И, главное, потому что был уверен: мой анонимный абонент ошибся номером. Перепутал меня с кем-то. Мало ли Пушкиных в Сфере Великорасы?

— Сеанс дальней связи состоится через одну минуту пятьдесят одну секунду. Просьба не отходить от аппарата, — сообщила Bepa-Надежда-Любовь и подарила мне очередную казенную улыбку.

Я откинулся на спинку дивана. Стоило экрану погаснуть, как в моей голове началась сущая вакханалия предчувствий, воспоминаний и сожалений. Мысли мои заторопились, завертелись волчками и наконец понеслись сумасшедшим карьером.

«Звонят с Ардвисуры. А что нам дает Ардвисура? Ардвисура дает нам райское взморье и оздоровительный пансионат «Чахра». В пансионате «Чахра» я познакомился с красивой девушкой Иссой. Я любил Иссу, а потом Исса погибла. В пансионате «Чахра» мы отдыхали с Колей после Наотарского конфликта. Потом Коля тоже погиб. Нам с Колей прислуживала уборщица Мидрахи. Мидрахи воровала мыло и была тупа как сибирский валенок. Неужели Мидрахи решила потратить сумму, приблизительно равную своей куцей месячной зарплате, на то, чтобы напомнить о себе Александру Пушкину? А еще там была красивая девушка Риши, которая влюбилась в Александра Пушкина. Риши не погибла. Риши — утонченная натура, таким иногда невероятно везет… Но что она там делает, на этом пафосном курорте для младшего офицерского состава, ведь она клялась, что ушла из армии?»

Заносило меня и в совсем уж безумные степи. В те самые, где некогда я уже странствовал, лежа в бреду, в госпитале космодрома Гургсар.

«А может, Исса все-таки… жива? Просто лечилась на Ардвисуре? Клонированные органы себе приживляла, заращивала ожоги, привыкала к протезам? Проходила курс срочной психиатрической помощи для тех, кто еще вчера был «практически мертв»? И теперь звонит, чтобы сообщить мне, что вовсе даже не передумала идти со мной в Комитет по Делам Личности и по-прежнему не против скрепить нашу любовь большим брачным штампом… И что я ей, спрашивается, скажу — что поезд ушел? Что у меня теперь есть Таня? Да, так и скажу: «Только ты не обижайся, пожалуйста, моя милая, дорогая Исса! Теперь я люблю не тебя, а русскую девушку Таню Ланину… Она верная, нежная и чертовски умная». Вот так и скажу. А она даже в лице не изменится. Потому что гордячка, потому что всегда владеет собой. Она бросит мне напоследок: «Желаю тебе большого счастья, Александр!» — и нажмет на кнопку «Отбой»…»

Экран вновь загорелся. На меня смотрела — хвала Ахура-Мазде и всем прочим благим сущностям, духам и праведникам зороастризма — Риши Ар.

Со дня нашей последней встречи Иришка заметно похорошела. Она словно бы округлилась чуток, подобрела. А еще — выщипала брови и, о Боже мой, постриглась! Прощайте, эпические черные косы до пояса, теперь Риши Ар — кудрявый черноволосый мальчик с пухлыми щечками.

Только глаза остались такими же, как были, — мерцающими тайной, горящими неземным пламенем, вызывающими пронзительную жалость напополам с чистейшими истечениями платонической любви. Разве что смотрели эти глаза теперь спокойно и даже… весело.

Впрочем, цену Иришкиной веселости я знал. Сейчас улыбается, через минуту закутается в облако мягкой грусти, а через две минуты — зарыдает, да так жалостно, что захочется немедля отправиться за веревкой и мылом, чтобы поскорее разорвать отношения с этим миром, где на долю прекрасных молодых женщин выпадают такие страдания.

— Иришка?! Ужасно рад тебя видеть! Я сразу подумал, что это ты! — соврал я для затравки.

— Надо же… Значит, сюрприза не получилось, — с притворным отчаянием в голосе вздохнула Риши. — Все равно привет тебе, Саша, Сашенька! Я получила бонус в виде бесплатного сеанса дальней связи. Решила первым делом позвонить тебе!

«Привет? А где же «встань на путь Солнца»? Куда девался обязательный «Александр» вместо «Саши-Сашеньки»? И что это за «бонус» такой космополитический? Ведь наверняка есть правильное клонское слово для того, чтобы обозначить поощрение, — какой-нибудь «уруш-пуруш»? Неужто моя Риши стала теперь такой вот ультрасветской эмансипе, желающей общаться исключительно по нашему, земному образцу? Отринула догмы? Этак она и пиво нефильтрованное скоро пить начнет, не смущаясь зловредной плесенью».

— Предупреждая твой обязательный вопрос о том, как я тебя нашла, — Риши сопроводила эти слова стыдливой улыбкой, — скажу сразу: как и в прошлый раз, твои координаты сообщил мне Святополк Даромирович Тылтынь.

— Да он просто добрый гений наших отношений! — воскликнул я. — Наших дружеских отношений.

— Конечно, дружеских! — легко, как-то даже слишком легко согласилась Риши.

— Как здоровье? Лечишься?

— С чего ты взял?

— Ну… Ты ведь звонишь с Ардвисуры… Там, насколько я помню, расположены ваши лучшие здравницы.

— Нет, я не лечусь. Я — лечу! — Риши рассмеялась. — Видишь ли, Саша… Два месяца назад Римуш получил высокую должность главврача госпиталя «Адурог». Это самый крупный госпиталь на Ардвисуре. С новейшим оборудованием.

— Римуш? — Я наморщил лоб, силясь вспомнить, кто это (первоучителя конкордианских зороастрийцев и одноименный авианосец не предлагать!).

— Да! Помнишь, на Муроме, в том ужасном ресторане с отдельными комнатами, я рассказывала тебе о нем.

— А! Конечно, миляга Римуш! Помню! — с преувеличенным жаром заверил я. — Извини олуха… Я после Большого Мурома побывал в таких переделках, что удивляюсь, как собственное имя еще не забыл. Даже счет времени потерял.

— Мне тоже кажется, что мы с тобой не виделись десять лет. — Риши улыбнулась и в ее прелестных глазах на миг мелькнула хорошо знакомая мне вековечная женская печаль. — Знаешь, после того как ты поцеловал меня тогда, возле той гостиницы… ну, где медведи стояли на первом этаже… я очень долго не могла оправиться. Все мучилась, — переживала. Мне так хотелось, чтобы то, что я себе нафантазировала, оказалось правдой! Ну хотя бы чуть-чуть правдой! Так хотелось верить, что в твоей душе зажглась… ну… какая-то небесная искра, которая впоследствии… возможно… Знаешь, как иногда случается? Я много читала о таком в книгах, особенно в школе… А потом ты все время мне снился и сны были такие… страшные, бестолковые. Я много плакала тогда… Римуш даже настоял, чтобы я начала пить парное ослиное молоко. Это прекрасное народное средство — от нервов.

— Это ужасно, Риши. Если бы я знал — я был бы осмотрительнее! — с искренним сожалением сказал я и подумал: кое в чем Риши совсем не изменилась. Ее по-прежнему хлебом не корми — дай только поведать о своих чувствах. Впрочем, я не вижу в этом ничего плохого. Просто не люблю, когда люди плачут. Из-за меня.