Девочка по имени Аме - Анна Аршинова

— Так, сосредоточься. Возьми совсем немного Сейкатсу, преобразуй ее с помощью своего желания пробить щит… Осторожно, совсем чуть-чуть… вот так, — Элайя направлял все действия Марка и вскоре послышался шум, который больше напоминал звон разбившегося стекла, чем пробивку щита.

Вся компания на миг замерла, напряженно вслушиваясь — никого они там не потревожили? Но нет, тишина, к ним никто не спешил, чтобы наказать. Аши были целиком и полностью заняты Ритой, которая теперь рассказывала о своих "злоключениях" в Ареццо. О том, что пошел дождь и вымочил ей платье, лошадь ей попалась какая-то сумасшедшая и едва не понесла и еще много других жалоб, которые перемежались с кокетливыми улыбками, надутыми губками и прочей атрибутикой "поглощения внимания". Поняв, что никто ничего не заметил, они зашли в тускло освещенный лунным светом кабинет. Первое, что им бросилось в глаза — это открытое окно, второе — распахнутые дверцы шкафа.

— Похоже, нас опередили, — заключил Кристиан.

Данте подбежал к окну и выглянул наружу. Медленно, точно груженый муравей, по стене ползла чья-то подозрительно знакомая фигура.

— Ебрахий! — воскликнул Данте, чувствуя себя обставленным.

Тот поднял голову, сверкая белоснежной улыбкой, помахал когтистой рукой своему другу. Удзумэ раздосадовано зарычал. Они ради этих досье столько времени и сил потратили, когда как можно было просто послать Ебрахия! Где справедливость?

А справедливость нашлась. Она маячила в виде троса, с помощью которого Футодама спускался вниз. Данте коварно заулыбался…

— О-хо-хо! — протянул Элайя, выглядывая в окно рядом с Удзумэ. — Похоже, я его недооценил.

Вид у него был донельзя довольный.

— А он недооценил меня, — зловеще сверкнул дымчато-сиреневыми глазами Данте, потянувшись к тросу. Он решил научить своего друга летать. Ну и приземляться заодно. Но как только он схватился за трос, их посетило несколько теней.

"Нарушители где-то здесь, сомнений быть не может", — произнесла тень голосом Акито, и Данте замер, как истукан. Элайя заулыбался и похлопал его по плечу как-то совсем уж понимающе. Удзумэ искренне считал, что детей бить нельзя — тяжелое детство и все такое, но тут ему очень хотелось отступить от своих принципов.

"Я думаю, ты прав", — ответил Садахару.

"Наш первый нарушитель!" — едва не хлопал в ладоши Хидехико, искренне радуясь новому делу.

Да, это была проблема под номером три: как уйти от братика, когда как это почти невозможно. Если только…

— Уходите! — скомандовал Данте и, прежде чем кто-то смог что-то возразить, выпрыгнул в окно и принялся спускаться вниз тем же путем, что и Ебрахий.

— Рационально, — согласился Кристиан.

Данте быстро спустился вниз и нашел там Ебрахия, поджидающего его внизу. Он держал подмышкой картонную коробку, в которой было то, на что они убили весь вечер. С лица Кунимити стекла его задорная улыбка, глаза теперь смотрели с серьезным, но злым прищуром — все сомнений, он тоже слышал, что к ним идет, и готовился дать отпор. Вот только сможет ли?

— Предоставь мне с ними разобраться, — голос Данте зазвучал почти умоляюще. Сердце бешено стучало от волнения, бухало в ушах огромными гулкими барабанами, и между тем Амэ ощущал возбуждение. Нет-нет, теперь он не бросится к Акито, сломя голову, он остыл. Теперь, он будет действовать осторожно.

— Даже и не мечтай. Думаешь, после того, что произошло, я тебя так просто оставлю?

Данте недовольно скривился. Ебрахий мог ему помешать, к тому же если их застукают с этой папкой, хлопот не оберешься.

— Не глупи, там будет Садахару. А вот если нас обнаружат… — он схватил Кунимити за плечи и встряхнул, убеждая. — Я с ними справлюсь.

— Нет, — Ебрахий не собирался сдаваться. Данте помнил, каким он может быть категоричным, значит придется… бить по больному, чтобы добиться своего.

— Ты будешь просто мешать, — сказал Удзумэ. — В прошлый раз ты был рядом, и смог что-то изменить? Ты даже вмешаться не смог!

Потому что они ками, обладающие Инстинктом. И побочный эффект его в том, что боги становятся совершенно беззащитными рядом с людьми. На агрессию они не могут ответить агрессией.

Ебрахий не ответил. Только лицо его исказилось, на лбу появились глубокие складки, которые выдавали в нем чувство вины и смущение. Данте, глядя на это, сам ощущал угрызения совести, но поймать их не должны.

— Иди и жди меня в общежитиях. Ну же! — Амэ толкнул его, и бедный Ебрахий едва не свалился с ног. Потом он кивнул и так серьезно ответил:

— Это первый и последний раз, когда я оставляю тебя.

Данте сейчас со всем, чем угодно бы согласился, лишь бы друг ушел. Кунимити скрылся в кустах, направляясь в сторону общежитий. Удзумэ перевел дыхание и обессилено прислонился к стене. Кто бы мог подумать, что это противостояние с Ебрахием его так измотает. С сыном Цукиеми все сложнее и сложнее.

Комитет по порядку и нарушениям не заставил себя долго ждать. Они вышли на тропинку, освещенную лунным светом, и остановились. Силуэт Акито, высокий и плечистый, выглядел очень внушительным и невероятно, нереально родным. Данте сглотнул, приказывая себе взять себя в руки. Приказывая коленкам не трястись, а неуклюжести, которая всегда приходила, стоило ему оказаться неподалеку от брата, даже и не сметь высовываться наружу.

— Почему не в общежитиях? Отбой был пять с половиной минут назад, — сказал Акито, холодно взирая на Данте.

Тот украдкой вздохнул, готовясь к новому противостоянию, и отлепился от стены. Он направился к Аши уверено, будто минуту назад не болтался на этой стене, вылезая из окна кабинета Рихарда. Надо отдать ребятам должное, чтобы его не засекли, они почти сразу же забрали веревку.

— Академия такая большая, заблудиться в ней так просто… — пропел Данте.

Он знал Акито с детства, он знал, что ему говорить, чтобы его разозлить, и что — чтобы успокоить.

— Это ты… — увидев, кто перед ним, тон Акито похолодел еще на несколько десятков градусов. А ведь этот голос может быть другим — мягким, заботливым… — Заблудился, говоришь?

Данте скромно кивнул. Так, как это делал множество раз. Может, Акито сознательно его не признает, но подсознательно узнает, если Амэ будет двигаться, как раньше, говорить, как раньше, вести себя, как раньше.

— Здесь много тропинок, не туда свернешь, и все. Пришлось идти к Главной башне, ведь от нее дорогу помню. А здесь темно…

— Меня не волнуют причины твоего нахождения в этом месте. Ты понесешь наказание, и отправишься со мной к своему куратору!

— Да-да, так и надо поступать с нарушителями. Но что он сделал? — Хидехико ткнул пальцем в Амэ.