Стамбул. Сказка о трех городах - Беттани Хьюз

Инструментом исследования Блуменбаху, которого некоторые считают основоположником физической антропологии, служила так называемая «моя Голгофа», собрание из 245 черепов и мумифицированных останков, в том числе и останков грузинских девушек, вдохновивших его на выделение отдельной «кавказской» расы. Он считал, что именно такой череп «совершенен». Его впечатлили рассказы путешествовавшего в XVII в. гугенота-торговца ювелирными изделиями сэра Джона (урожденного Жана-Батиста) Шардена. Тот ходил Черным морем в Константинополь и называл грузинских женщин с Кавказа самыми красивыми в мире. Блуменбах пришел к выводу, что именно на Кавказе, истинном воплощении Райского сада, и зародилась человеческая раса. В окончательном варианте «De Generis Humani» Блуменбаха было опубликовано в 1795 г.

На Кавказе, этом толстом перешейке на северо-востоке Османской империи между Каспийским и Черным морями, уже существовала устная легенда, получившая широкое распространение в XIII в. благодаря рассказам путешественника Марко Поло, о том, что это – колыбель человечества. Предположение Марко Поло состояло в том, что возвышающаяся здесь гора – та самая, библейская гора Арарат, а значит, тут-то и находился Райский сад и конечный пункт плавания Ноева ковчега. Научные изыскания Блуменбаха заодно и подтверждали библейские события. О разновидности «кавказская раса» Блуменбах писал так: «Эту разновидность я назвал в честь Кавказских гор… потому что в их окрестностях, а особенно на южных склонах рождаются самые красивые люди. Я имею в виду грузин»{813}.

В 1807 г. авторитетный английский хирург Уильям Лоуренс перевел, изложив в доступной форме, позднейшее сочинение Блуменбаха «A Short System of Comparative Anatomy» («Коротко и системно о сравнительной анатомии»). В книге содержатся точные, выполненные ручкой и чернилами иллюстрации, а на самом видном месте – изображение кавказского черепа. Хотя Блуменбах сам и не был шовинистом и осуждал деятельность своих коллег-шовинистов, в его оценочные суждения все же просочилось убеждение в том, что красота непосредственно связана с белизной кожи и мифом о библейском происхождении. Расисты-теоретики из Гёттингена с готовностью развивали мысль о том, что белая кавказская раса возникла в священном месте, тогда как другие «разновидности» – лишь искажение кавказской образцовой породы. Это была стройная выдумка, воцарившийся вздор. После Блуменбаха существование белой кавказской расы стало байкой, которая и по сей день всплывает в научной и культурной классификации. А благодаря стамбульским гаремам эта угрожающе пагубная научная теория закрепилась еще прочнее.

Итак, белая раса, как болтали в научных кругах и хорошем обществе во времена перехода от эпохи Просвещения к эпохе революций, зародилась на Кавказе. Похоже, что эта мысль затронула особо чувствительные струны в западном воображении по одной любопытной причине. Большинство наложниц в гареме султана (с одобрением поговаривали, что самые красивые) и вправду принадлежали к кавказской расе и были родом с Кавказа – на Западе их обычно называли черкешенками. В 1855 г. Лев Толстой язвительно писал: «Ведь… воображают Кавказ как-то величественно, с вечными девственными льдами, бурными потоками, с кинжалами, бурками, черкешенками, – все это страшное что-то, а в сущности, ничего в этом нету веселого»{814}.

Черкесы же на самом деле были племенной группой с северо-запада Кавказа. Многие из них после падения Константинополя приняли ислам. Представителей этого народа всегда окружал ореол таинственности. Женщины, хоть и мусульманки, обычно – к всеобщему восторгу – ходили, не закрывая лица (в отличие от своих соседок-христианок). Путешественники делано ужасались (хотя втайне были явно под впечатлением) тому, что эти женщины «в качестве украшения» еще и наносили макияж. Черкесов-мужчин, которые славились своей отвагой и по-прежнему сражались в кольчугах, относили к наилучшим представителям благородных дикарей. Как в середине XIX в. выразился путешественник Эдмунд Спенсер, «ни один другой полуцивилизованный народ не отличается таким приятным внешним видом»{815}. Ведь скачущие по страницам большинства наших сказок персонажи – это именно черкесы.

Начиная с XVI в. черкешенки стали чем-то вроде зарубежных звезд. Честно говоря, от них было некуда деваться. И французский философ Монтескьё, и автор «Опасных связей» Шодерло де Лакло, и драматург Расин – все они писали страстные рассказы о гаремной жизни. Томас Роулендсон на сатирическом наброске «Гарем» изобразил султана в карикатурном виде – с явной эрекцией и с облепившими его красавицами-черкешенками. Из-под кистей лучших из талантливых художников того времени выходили изображения разгоряченных после соития обнаженных тел, отражающие вымышленную повседневную жизнь черкесского гарема. Больше всего репродукций делалось с картины Энгра «Одалиска и рабыня»: мягкое порно под видом популярного жанра живописи нового времени. Энгр, Эдвард Кларк, Иммануил Кант, Фредерик Лейтон – все они наперебой писали и описывали как родину черкешенок, так и путь этих женщин в османские гаремы Стамбула и Каира. Утверждали, что само назначение черкесской расы в том, чтобы привнести красоту в безобразный образ турок и персов, с которыми им приходилось вступать в связь.

Этот сфабрикованный вариант истории происхождения уходит своими корнями глубоко в прошлое. Обратите внимание на то, как в 1571 г. венецианский посол Джакопо Рагаццони описывает международную деятельницу Нурбанý: «Полгода назад… [Великий Сеньор] в знак своей великой любви совершил чебин, т. е. взял мать [принца], черкешенку, в официальные жены, отдав за нее выкуп в 110 000 дукатов, из стремления превзойти своего отца, который за мать Селима отдал всего 100 000 дукатов»{816}. На самом же деле Нурбану почти наверняка была родом с Кипра.

Образ роскошной томной женщины с далекого Востока – доступной, но экзотической – пользовался широким успехом и в Америке. В начале 1860-х гг. шоумен Финеас Т. Барнум «завез» в Америку кавказских женщин, которые за деньги рассказывали байки о том, как их взяли в плен и каким сладострастным, чувственным удовольствиям они предавались в гареме султана, а также о том, как их затем освободили люди Барнума. Эти женщины, которых барнумские герои якобы научили говорить по-английски и которых показывали публике в качестве «чистейших представительниц белой расы», на самом деле были типичными ирландками с пышными прическами на манер «варварок»{817}. Такие взъерошенные шевелюры выбрали потому, что это явно указывало на пребывание в рабстве, а кроме того, в культуре существовал образ урожденного кавказца с густой шевелюрой и в шапке из овечьей шерсти. Эти укладки делали с помощью пива и яичного желтка.

По примеру Барнума номера с «черкешенками» вставляли в большинство представлений по всей Америке. В XIX и начале XX в. у покупателей в Европе и США огромной популярностью пользовались косметические средства вроде лосьона «Букет Черкессии». В рекламе этих средств говорилось, что в них содержатся отбеливающие ингредиенты с Кавказа, необоснованно утверждалось, что их привозили из