Митридат - Полупуднев Виталий Максимович

Было красиво смотреть, как десятки судов, полных вооруженными головорезами, заняли видимую поверхность моря, устремившись на восток, подобно стае плавающих птиц. Флотилия выглядела так внушительно, что если бы фанагорийцы могли видеть ее в час выступления из гавани, они исполнились бы ужаса.

Но произошло нечто неожиданное.

Достигнув середины пролива, флотилия вдруг лишилась внутренних взаимосвязующих сил и стала рассеиваться по водной пустыне. Большинство кораблей повернуло круто на юг, в сторону открытого моря. И, словно в насмешку, на многих были подняты на мачты сигнальные щиты, послышались звуки труб, как перед сражением. На палубах стояли стеной люди, ухали враз, по-пиратски, и размахивали хламидами, как это делают моряки, прощаясь с берегом. Были случаи перестрелки между кораблями, нарочитых или случайных таранов с потоплением судов. Те, что остались верными Митридату, вступили в перепалки с изменниками, шли на абордажные схватки, топили одни других.

Корабль наварха Тирибаза также был захвачен изменниками, которые окружили и схватили незадачливого флотоводца, перебили его охрану, а советников и друзей побросали в волны моря. Тирибаза с хохотом и глумлением заперли в каюту. Он был не столько испуган, сколько изумлен, не понимая, что, собственно, происходит. Против кого бунтует это сборное войско?.. Или оно проявило вероломство к своему благодетелю Митридату, или не хочет подчиняться ему, Тирибазу, как бывшему сатрапу, безжалостному к рабам?.. Среди восставших он заметил лица его собственных рабов, взятых Митридатом в войско.

Пять кораблей Асандра, заполненных евпатористами и молодыми пантикапейскими эфебами, вышли из гавани несколько позже других, а потому оказались в стороне от происходящего. Панталеон усмотрел в этом предусмотрительность Асандра и усмехнулся одобрительно.

– Выходит, ты предугадал все это? – кивнул он головой вслед удаляющимся судам.

– Не предугадал, но просто опасался этого, – ответил Асандр. – Смотри, Панталеон, такое не часто увидишь, разбегаются воины великого войска, угоняют корабли Митридата! Это конец его могуществу и всей затее с войной против Рима!

– Что же нам делать? Попытаться спасти Тирибаза?

– Нет, наше дело наблюдать. Откуда ты знаешь, что Тирибаз не с ними?

– Погляди – верные царю корабли заворачивают обратно!

– Обратно нельзя! Митридат не простит нам этого. Надо сперва выручить царских детей!

– Но мы остались одни с нашими людьми. Справимся ли?

– Почему одни?.. Кораблей, которые не изменили, не так мало!.. Дай им сигнал, сообщи, что именем царя теперь я наварх флота и приказываю – все должны следовать за мною к тому берегу пролива! Ослушники будут наказаны, как за измену!

– Слушаю, исполняю!

Панталеон начал размахивать горящим факелом по правилам морской сигнализации.

XIV

По песчаной полосе берега, замусоренной морскими водорослями, бежали вооруженные люди. Их было больше полусотни. Одни выглядели богато в блестящих шлемах и красных хламидах, другие не имели на плечах ничего, кроме лохмотьев. Впереди легко подпрыгивала на девичьих тонких ногах Клеопатра, вооруженная остроконечным мечом – ксифосом.

Все со страстной надеждой смотрели на море, ожидая помощи, но ее не было.

– Надо продержаться еще немного! – кричала царевна пронзительно звонким голосом. – Государь уже знает, что произошло! Он поможет!.. Воинов наградит, а рабам даст свободу!

Всем казалось, что погоня должна настигнуть их по сухопутью. Но фанагорийцы, узнав, что среди тех, кто прорвался сквозь огонь и бежал из пылающего акрополя, находится любимая дочь царя, спохватились, поняли, что самую ценную заложницу упустили. И послали быстроходные ладьи вдоль берега, дабы настичь беглецов с моря.

Клеопатра первая заметила, что со стороны враждебного города быстро движутся весельные ладьи.

– Может, это помощь? – предположил один из воинов.

– Это не помощь, о великие боги! – с горечью ответила царевна. – Это погоня! Поспешим, воины, уйти в глубь камышей, там спрячемся!

Кастор, стоя на носу передней лодки, увидел беглецов и указал на них рукой.

– Вот она, дочь Митридата! – торжествующе вскричал он. – Теперь она не уйдет от меня!.. Поворачивайте к берегу!

Торжество оказалось преждевременным. На глади пролива показались большие биремы, весла которых взлетали и опускались, напоминая крылья серебристых чаек. Их увидели и преследователи и беглецы.

– Вот это помощь! – воскликнула Клеопатра и заплясала на песке от радости. – Эй-ла! Воспряньте, воины, мы спасены!

Однако фанагорийцы были ближе, они уже повернули к берегу, явно намереваясь схватить беглецов до подхода царских судов.

– Стратег! – с тревогой говорили фанагорийские воины. – Успеем ли мы?.. Ведь кораблей много, они отрежут нам путь назад!

– Ничего! – ответил распаленный преследованием Кастор. – Мы проворнее Митридатовых воинов и наши ладьи быстрее этих черепах! Греби сильнее!.. Высаживайся!

Он прыгнул прямо в воду и, разбрызгивая прибрежные волны, устремился к берегу. За ним поспешили воины, они без труда нагнали утомленных беглецов и скрестили с ними оружие.

Лучшие из Митридатовых ратников окружили царскую дочь, прикрыли ее щитами и не пускали в сечу, хотя она воинственно размахивала мечом.

– Куда ты, госпожа?! – говорили они, восхищаясь смелостью девушки. – Они же мужчины и сильнее тебя, сразу полонят! Тогда и нам не поздоровится!.. Оставайся за нашими спинами, помощь уже близка!

Лязгали мечи, яростно вскрикивали сражающиеся. Кастор решил взять Клеопатру своими руками, но натолкнулся на стену щитов и гребенку копий. К его досаде, все получалось не так быстро, как хотелось. Уже слышались боевые сигналы на пантикапейских кораблях, и голоса вражеских военачальников.

Высадка воинов произошла стремительно. Волна эфебов с молодым задором хлынула на фанагорийцев, за ними устремились тяжеловооруженные гоплиты-евпатористы в полном снаряжении.

Теперь пришлось спасаться Кастору и его вооруженным горожанам. Они не выдержали натиска противника и были отброшены в камыши, где оказались по колено в болотной грязи, падали, пронзенные стрелами, тонули в зловонной жиже.