И аз воздам - Надежда Попова

— Здорово, академист, — поприветствовал он, выйдя из-за стола и остановившись в двух шагах напротив.

Два мгновения Курт стоял неподвижно, молча глядя на знакомое лицо, с годами почти не изменившееся — лишь седина в поредевших волосах стала гуще, да само лицо вытянулось, будто усохнув — и, наконец, кивнул в ответ, ровно отозвавшись:

— Salve, Густав.

Еще несколько секунд протекли в молчании, и Райзе сделал еще шаг вперед, как-то неуверенно вытянув руку; Курт тоже шагнул навстречу и невозмутимо, стараясь не замечать возникшей неловкости, пожал узкую морщинистую ладонь. Руку бывшего напарника он задержал на мгновение дольше, чем требовало приветствие, мельком взглянув на кольцо, обхватившее безымянный палец, и Райзе, перехватив его взгляд, торопливо высвободил ладонь.

— Да, вот на старости лет, — хмыкнул он, покосившись на молчаливых свидетелей за спиной майстера инквизитора. — Сам не ожидал.

— Марта? — уверенно предположил Курт, и натянутая улыбка бывшего напарника погасла.

— Гессе есть Гессе, — констатировал он со вздохом. — Не буду спрашивать, как догадался… Тоже скажешь, что это непристойно?

— Не знаю, кто тебе такое брякнул, но сомневаюсь, что Дитрих хотел бы видеть Марту вечно плачущей во вдовстве, если ты об этом.

Бывший кельнский инквизитор снова бросил взгляд исподлобья на молча застывших охотника с Нессель и, помедлив, спросил:

— Может, бытьё наше обсудим после? Давай-ка теперь к делу. Что тут происходит? Меня сорвали с места, почти ничего не объяснив, выставив ad verbum пинками, и я так понял, что назначить нового обера в этот городишко — дело срочное и нужное еще вчера.

— Да, — кивнул Курт, пройдя к столу, однако садиться не стал — остановился подле, упершись кулаком в столешницу; бессонная ночь начинала сказываться, и он всерьез опасался, что, присев, уже не сможет встать. — Прежний, видишь ли, намедни помер.

— Но это, как я понимаю, не главная проблема. Мне навязали еще и какого-то expertus’а, это к чему?

— Где он сейчас?

— В одной из комнат, дрыхнет: мы были в пути всю ночь. Звать?

— Пока не нужно, — качнул головой Курт. — Но — снова да, ты прав, смерть обера не главная проблема и, по большому счету, не проблема вообще. Судя по тому, что удалось выяснить моему expertus’у.

— К слову, было бы неплохо мне ее представить, — заметил Райзе. — И не только ее. Я наблюдаю здесь человека, каковой очевидно не является служителем Конгрегации; зная тебя, я верю в то, что ему позволено и присутствовать при этом разговоре, и знать некоторые тайны, но лично мне хотелось бы знать, кто все это будет знать. Не возражаешь?

— Poeniteo[96], — спохватился Курт. — Сегодня была тяжелая ночка… Готтер Нессель. Как уже было сказано — мой expertus.

— Твой, — уточнил Райзе многозначительно. — Интересно.

— Именно мой. Больше ни с кем, кроме меня, она не работает. Так сложилось. Все вопросы в связи с этим — к вышестоящим.

— Обойдусь, — кисло возразил Райзе и с выжиданием уставился на охотника за его спиной.

— Ян Ван Ален, — представил Курт и, помедлив, пояснил: — В некотором роде тоже expertus в своем деле; и мой помощник в этом расследовании.

— И в каком же деле он expertus?

— Я охотник, — коротко и решительно пояснил Ван Ален, сделав шаг вперед, и новоназначенный обер-инквизитор несолидно поперхнулся, глядя на него с нескрываемым изумлением; несколько секунд Райзе молча смотрел на человека перед собою, точно увидел не простого смертного, а по меньшей мере сказочное чудовище, и, наконец, осторожно уточнил:

— Я правильно понимаю, что речь идет не о добытчике лисьих шкурок?

— Правильно, — подтвердил Курт. — Ян — охотник. Знает много, много видел, мы знакомы давно, помогали друг другу не раз, и в этом деле его помощь также была неоценима. Посему, думаю, ты понимаешь, что он знает все то же, что знаешь теперь и ты.

— И даже больше, чем я, подозреваю.

— И даже больше, чем ты, — согласился Курт; Райзе снова умолк, переводя взгляд с одного члена их пестрой компании на другого, и медленно, с расстановкой, произнес:

— Итак, я готов выслушать то, о чем я еще не знаю, но знать, несомненно, должен.

— Всенепременнейше, — кивнул Курт, — но чуть позже. Чтобы окончательно разобраться в деле, мне нужен один человек, которому я хочу задать один вопрос. Ты уже виделся с Петером Ульмером? Говорил с ним?

— Мальчишка третьего ранга? Да, с полчаса назад. Примчался в Официум тотчас же, как узнал о нашем прибытии. Назойлив и неприлично восторжен, но исполнителен, если интересно мое мнение.

— Где он сейчас?

— Да чтоб я знал, — передернул плечами Райзе и, тяжело поднявшись, двинулся к двери. — Он свидетель, или ему удалось что-то нарыть в связи с делом?

— И то, и другое. Только он еще об этом не знает. Большего пока сказать не могу. Также прошу немедленно направить кого-нибудь в ратушу и любыми путями заставить ратманов отложить намеченную на сегодня казнь осужденных вчера преступников. Почему — также объясню потом.

— Узнаю старые добрые времена, — пробурчал Густав со вздохом и, распахнув створку, замер на пороге, глядя на двоих горожан, которых явно застукал в самый разгар препирательств со стражем у двери.

Их Курт узнал сразу — уж слишком запоминающимися были кричаще синий и ярко-бордовый камзолы невероятно вычурного покроя. Сейчас лица этих двоих, позавчера затеявших денежный спор по поводу майстера инквизитора, были подозрительно серьезными и какими-то неприятно знакомыми, будто их, прежде никогда и нигде не виденных, Курт знал, причем знал хорошо…

— Что происходит? — устало осведомился Райзе, и страж недовольно пояснил, кивнув на посетителей:

— Вот, рвутся к вам. Что надо — не говорят, требуют впустить.

— «Требуют»? — холодно уточнил он, смерив взглядом горожан, и, не скрывая язвительности, поинтересовался: — Я так понимаю, у вас, добрые бамбержцы, есть некие невероятно важные сведения, которые вы желаете безотлагательно сообщить?

— Да, — коротко ответил синий камзол, переглянулся с сотоварищем и, увидев его кивок, расстегнул ворот и извлек на свет Божий чуть потемневший, окислившийся от пота Сигнум.

Райзе медленно опустил взгляд, глядя на лежащую в ладони посетителя бляху, и неспешно, нехотя отступил назад, открыв дверь шире.

— Входите, — без малейшего намека на радушие бросил он и, дождавшись, пока оба переступят порог, тихо бросил стражу: — Петер Ульмер, инквизитор третьего ранга. Найти немедленно. И направить моего помощника в ратушу: на сегодня назначена казнь, которую он должен велеть отложить — дело переходит в ведение Конгрегации.