ГУЛаг Палестины - Лев Гунин

бороться. Возник также конфликт между Львом - и тремя тогда еще никому не известными личностями, в то

время мелкими бюрократами: Алимбачковым, Кебичем и Лукашенко. Все они выдвинулись на высокие

политические должности только после того, как Лев уже покинул СССР. Первый стал мэром Бобруйска,

родного города Льва Гунина, и, как считает Лев, главой всебелорусской неосталинской организации, второй

Председателем Совета Министров Беларуси, третий - диктатором Беларуси.

Попытки Льва получить иммиграционную визу в Германию или США, чтобы спасти жизнь брата, тоже не

увенчались успехом. Не вышло получить и израильскую визу. Израильтяне открыто заявили, что не желают

принять Льва и его брата Виталия.

1991. После трагической смерти брата Виталия Лев больше не собирался никуда уезжать. Он принялся

отменять все, что делалось раньше для выезда из СССР. Но вскоре его посетили два человека, одного из

которых он знал как активиста произраильского крыла бобруйского еврейского движения, второго - как

сотрудника КГБ. Они приказали ему с семьей покинуть СССР. Они сообщили, что все ранее конфискованные

(советскими властями или израильским консульством) визы вскоре начнут приходить. И это оказалось

правдой.

Необходимость покинуть СССР не означала, что мы смирились с приказом ехать именно в Израиль. Мы

планировали добраться до Варшавы, а там перебраться в Германию. На Центральном вокзале в Варшаве нас

должны были встречать друзья и родственники Льва. Они действительно пришли. Но к вагону подошли и

представители Израиля (Сохнут или Моссад - мы так и не знаем), которые, несмотря на наши протесты и

приход двух польских полицейских, нас захватили силой и насильно отправили в Израиль. Уже в аэропорту

Бен-Гурион представитель Моссада обвинил Льва в том, что, устроив скандал на Центральном вокзале в

Варшаве, он поставил под удар всю операцию по доставке советских евреев в Израиль. Нас также обвинили в

том, что из-за нас отправка самолета была задержана на два часа.

В Израиле мы подверглись следующим преследованиям:

#Израильское гражданство было навязано нам силой #Алла, жена Льва, подверглась массированным

оскорблениям, нападкам, дискриминации, и даже побоям #Елизавета, его мать, подверглась оскорблениям,

нападкам, была атакована и получила травму #Дети стали жертвами систематических насмешек и

издевательств #Лев оказался лишенным всех прав. Израильские власти отказали ему: а) в действительном

эквиваленте диплома б) в профессиональных курсах и праве поступления на любые другие курсы или в

университет в) в полном и действующем разрешении на работу г) в регистрации на Государственной бирже

труда д) в освобождении от налогов, как всех прочил новых иммигрантов ж) в пособии, когда он был без

работы з) в сокращении муниципальных налогов, положенном новым иммигрантам и) в нормальном

медицинском обслуживании к) в юридической и полицейской защите л) в разрешении на выезд м) и так далее

Он систематически подвергался также другим видам дискриминации, избиениям, издевательствам, насмешкам

и оскорблениям. Израильское государственное радио "Рэка" назвало его "врагом"; одна из ведущих израильских

газет написала, что надо не оставить от его произведений камня на камне. Лев постоянно получал повестки

являться на армейский призывной пункт в Тель-Га-Шомер, что нарушало его нормальную жизнь и подрывало

наше финансовое положение.

В период жизни в Израиле Лев опубликовал ряд статей и книг в России, Израиле, Германии, Литве, Франции

и Польше.

1994-1996. Благодаря косвенному вмешательству "Эмнести Интернэшьнэл" нам удалось вырваться из

государства Израиль и прибыть в Канаду, где мы попросили статус беженцев. Мы подкрепили нашу просьбу

следующими типами документальных свидетельств:

#Юридическими документами

#Документами, выписанными израильскими властями и разными

учреждениями государства Израиль

#Аффидавитами

#Письмами

#Почтовыми квитанциями

#Медицинскими

документами

#Газетными статьями

#Исследованиями, проведенными разными международными комиссиями,

правозащитными движениями, и так далее

#Документальными подтверждениями того, что в Израиле мы

обращались во все возможные места с просьбами о защите

#Документами нашего израильского адвоката

Практически каждая фраза нашей просьбы о статусе была подтверждена документально. Только список

документов занял шесть машинописных страниц, и на четырех страницах уместился список мест, куда мы

обращались за помощью.

1994-1997. В своих переводах секретарь-переводчица нашего адвоката исказила практически все документы

нашего дела, от нашего заявления о просьбе статуса беженцев до свидетельства о рождении Аллы и газетных

статей. Помощник нашего адвоката, адвокат Доре, направил протесты комиссии по статусу беженцев по этому

поводу. Он утверждал, что комиссия использовала фальшивые переводы как средство отклонить нашу просьбу

о статусе. Комиссары использовали нелегальные, агрессивные, нечестные методы против Льва. Они

допрашивали только его, не задав ни одного вопроса больше никому из нас. Они явно продемонстрировали,

что, по их мнению, он должен быть наказан за его взгляды. Два члена комиссии - иммиграционные судьи

-передали всю инициативу третьему члену комиссии - иммиграционному офицеру, которая по

национальности еврейка и, по некоторым сведениям, израильская гражданка. Судьи практически

самоустранились от хода слушаний. Иммиграционный офицер продемонстрировала беспредельную ненависть

к нам, как если бы мы были ее личными врагами. Они поддерживала письменные контакты с израильским

консульством на протяжении многих месяцев, пока проходили слушания по нашему заявлению на статус

беженцев. На слушаниях была создана атмосфера запугивания, вражды и психологического террора.

Отклоняя нашу просьбу о статусе члены комиссии не просто допустили ошибки и несправедливость. Их

негативный ответ - это открытый манифест отрицания всех прав человека. В форме декларации они высказали

свое отрицание прав людей на основные политические и личные свободы. Они отрицают право на

независимое мнение, право придерживаться либо не придерживаться религиозного мировоззрения, право

получить защиту государства. Они утверждают, что, если правительство оплатило транспортировку

иммигрантов, эти иммигранты становятся собственностью правительства (как недвижимость). Они также

заявили, что действия полиции, которая отказывает в защите, правомерны, раз мы имели альтернативные

мнения, и это могло каким-то образом стать известно полиции. Они также заявили, что, не желая отказаться от

своих убеждений, мы тем самым оскорбили израильтян, а, значит, заслужили преследования (они называют их

"трудностями"). И так далее...

* ЧАСТЬ ВТОРАЯ *

В своей речи в Федеральном Суде госпожа Мэрфи, представитель Министра Иммиграции, поддержала

негативное отношение комиссаров к правам человека. Она обратила вопрос о правомерности нашей просьбы о

статусе беженцев в вопрос о "недопустимых" (для кого?) взглядах Льва. Так же, как и комиссары, она не

подумала даже одним словом упомянуть кого-либо еще из членов нашей семьи, как будто не мы все, а только

Лев Гунин подал просьбу о статусе беженца!

Федеральный судья просто скопировал заявление госпожи Мэрфи. Он даже не стал рассматривать наше дело.

Он заявил в своем негативном решении, что, так как комиссары использовали формулировку "нет минимума

доверия", такие дела автоматически получают отказ в Федеральном Суде. На самом деле он проявил свою

пристрастность в едких и несправедливых фразах в адрес нашего третьего адвоката, а также в искажении

реальных фактов и вещей. Кроме того, фамилия "Дюбе" уже встречалась нам ранее. Свои факсы

иммиграционный офицер, г-жа Малка, отправляла в консульство Израиля сама, от своего имени, но поступали

они, почему-то, для нее на имя Дюбе. Кто такой был этот Дюбе мы так и не смогли выяснить. В Immigration and

Refugee Board его не знают и ничего о нем не слышали. Мы считаем, что это мог быть родственник г-на Дюбу,

судьи Федерального Суда или даже сам г-н Дюбе.

Так же, как нацисты сжигали в своих крематориях всех подряд, кто подпадал под подлежащую уничтожению

категорию, так же и канадская иммиграционная машина отвергает всех русскоязычных беженцев из Израиля,

не делая различий между пусть даже подвергавшимися преследованиям, но имеющими возможность вернуться