Сколько стоит ваше сердце? - Татьяна Матуш

Наконец он нашел в себе силы смириться с чудом и, заискивающе спросил:

— Добрый господин, а зубы-то насовсим, али поговорим — и снова разваляццы?

— А это смотря как поговорим, — сказал Эшери, — может и оставим. Тебя как зовут?

— Калем зовут. А как в книгу записали, того не знаю, неграмотный я.

— Скажи мне, Каль, староста деревни кто? Почему не вышел?

— Нету яго, — развел руками дед, — ни яго самого, ни сына старшего яго, никаго нету.

— Куда ж делся староста?

— Уехамшись. Усе уехамшись. Как есть усе — собрались и уехали.

Старик неопределенно махнул рукой сразу и на полдень, и на полночь.

— Врет? — спросил Гай и потянулся к ручному арбалету, висевшему на поясе.

Дед, похоже, на своем долгом пути потерял только зубы, а глаза сохранил, да и соображалка работала — дай Небо молодому. Углядев движение Гая, он проворно кинулся вперед, да и подлез под брюхо Абнерова жеребца.

— Господа хорошия, не надь меня с арбалету стрелять, нету моей вины ни перед амператором, не перед Храмом…

Маг перегнулся, пытаясь перехватить деда, но тот кульком повалился на землю и, сверкнув глазами, бесстрашно пригрозил:

— А коли стрельнешь, так я же на тебя Святому Древнему Квентину обязательно и нажалуюсь, он мучеников сильно любит. Послушат меня старого, да как даст тебе молнией промеж гляделок. А я-то с облаков полюбуюсь!

— Страшная угроза, — признал Кот, сдерживая смех, — а скажи, Каль, жрец у вас в деревне есть?

— Нету жреца, — старик сообразил, что гроза прошла стороной, из под лошадиного брюха вылез, но глядел настороженно. — Девка была малая, немая. Навроде чегой-то там молилась про себя, уж кто знат, кому, а лечила. Зубы, правда, не росли, но боль унять могла.

— И что случилось с ней?

— Так с собой увели, оне ж, дело такое, лихое. Удруг стрельнут кого, али порежут… — сообразив, что ляпнул, старик немедленно проклял новые зубы и попытался запихать в рот бороду, на манер кляпа. Но было уже поздно.

— Значит, все мужики в деревне, во главе со старостой, в разбойники подались, — кивнул Кот, — и лекарку с собой прихватили. А что, у старосты жена или дочка остались?

Но Кель смотрел на них с ужасом, словно опять разучился говорить — жаль, не клепсидрой раньше.

— Собирай народ, — велел Кот. — Да передай, если кто в доме спрячется — ему не жить. Прямо с домом в Облачный Сад отправлю, Святому Древнему Квентину на нас жаловаться.

Он вытянул руку вперед — и старая, засохшая яблоня вспыхнула огненным факелом, так, что жаром достало до маленького отряда. Миг — и прогорело… Лишь горячая горстка пепла осталась.

Только сейчас спутники Кота заметили, что повсюду из-за заборов, плетней, сараев, поленниц выглядывают любопытные деревенские, в основном девки да детишки.

Эшери рывком снял с головы капюшон. Золотые волосы шлемом сверкнули на солнце, почти ослепив даже привычных Бессмертных.

— Я — Монтрез. Палач Атры. И я хочу знать, где разбойники. Если через одну короткую клепсидру я этого не узнаю — деревня загорится. Вся. Вместе в жителями. Точно так же, как горела Атра.

Некоторое время спустя, отряд опять оказался на дороге, но теперь их было не шестеро, а семеро. Седьмым оказался пацан лет шести — семи, не больше. Каль клялся, что малец дорогу знает. Откуда…

— Сговорились разбойники с младшими жрецами из Атры. А может и старшие в доле были. И как только из какой деревни голубя посылали: собрали двадцатую часть, сделайте милость, приезжайте, святые братья венчать, отпевать да в книгу записывать — так жрец сюда приезжал, якобы помолиться. А мелкий мухой летел в банду — сообщить, в каком храме серебро лежит, — рассказывал своим спутникам Гай. — Они мешки на головы оденут, в храм вломятся, серебро заберут… ну и со жрецами делились, как иначе.

А потом приезжают братья в деревню: где серебро храмовое? Нет серебра! Как нет? Украли? Так что ж вы, такие-разэтакие, храмовое добро не уберегли?! Не будет вам ни благословения, ни свадеб, ни поминовений. Либо серебро за весь год… Либо молодых парней в послушники. Фактически — в рабы. Сейчас-то они все по деревням вернутся…

Бессмертные ехали по двое, по-другому узкая лесная дорога не позволяла и, на всякий случай, держали наготове щиты.

Мальчишка был связан воздушными жгутами, уж больно резво по сторонам зыркал, как бы не сбежал.

— Абнер, — бывший придворный маг приблизился к Коту, — У тебя что лучше: "Сон" или "Диагност"?

— Я — воздушник, — почти оскорбился маг, — я все могу… — осекся, немного помолчал и честно добавил, — Конец Света подручными средствами устроить не могу, тут Винкер меня обошел.

— Тут он всех обошел, — примирительно заметил Эшери. — Тогда делимся: ты диагност на дорогу бросаешь, разбойники ловушки умеют и любят, я часовых выслеживаю и аккуратно усыпляю. А Беда следит, чтобы мы оба не накосячили.

— Он же не маг, — встопорщился Абнер.

— Зато чуйка у него — дай Боги всякому, я бы точно не отказался…

— Повоюй с мое, светлость, и у тебя такая же отрастет, — фыркнул Беда и замолчал, целиком сосредоточившись на задаче.

Трудолюбием разбойники не отличались — ловушек оказалось всего девять, и то такие… детский примитив. Кот во времена оны на своего учителя Молитвослова поинтереснее налаживал.

А вот часовых обнаружилось неожиданно много, парни утомились их с дороги в кусты оттаскивать, пока сообразили, что можно просто раскачать и кинуть: магический сон осечек не давал.

Банда устроилась отлично — у красивого овального озера, что под вечер давало голубой отсвет… Значит, вода в нем была не просто водой. А вот чем