Память Света - Роберт Джордан

Юкири перешла к следующему солдату. Суан легла прямо там, где сидела; всё её тело ныло от боли и множества ушибов. Она смутно помнила битву. Помнила, как юный Гавин Траканд влетел в штабной шатёр с криком, что Эгвейн приказывает армии отступить.

Брин действовал быстро, бросив написанный приказ в Переходные Врата в полу. Это был его новый способ отправки приказов — древко стрелы, к которому были привязаны записка и длинная лента, падало из Врат, расположенных высоко над землёй. У стрелы не было наконечника, лишь маленький камешек в качестве груза.

Что-то тревожило Брина ещё до появления Гавина. Ему не нравился ход битвы. Передвижения троллоков предупредили его о том, что Тень задумала что-то недоброе. Суан была уверена, что приказы он заготовил заранее.

А затем начались взрывы в лагере. И Юкири закричала, чтобы все прыгали в отверстие в полу. Свет, Суан решила, что та вконец свихнулась. И, как оказалось, настолько свихнулась, что спасла всем жизни.

«Чтоб мне сгореть, если я буду валяться здесь, словно остатки вчерашнего улова на палубе», — решила Суан, уставившись в небо. Она заставила себя подняться на ноги и пошла через новый лагерь.

Юкири утверждала, что её плетение не так уж и неизвестно, хотя Суан никогда о нём не слышала. Плотная подушка Воздуха должна была смягчить падение с большой высоты. Её создание привлекло внимание шаранцев — шаранцев, только представьте себе! — но им удалось улизнуть: ей, Брину, Юкири и нескольким адъютантам. Чтоб ей сгореть, но они выбрались, хотя о том падении она до сих пор вспоминала с содроганием. А Юкири продолжала настаивать, что в этом плетении, возможно, ключ к умению летать! Глупая женщина. Создатель не зря не дал людям крыльев.

Она нашла Брина в совершенном измождении, сидящим на пне на краю нового лагеря. На земле перед ним были расстелены две придавленные камнями карты. Карты были измяты — он сгрёб их по пути, когда в шатре всё начало взрываться.

«Глупец, — подумала она. — Рисковать своей жизнью ради пары клочков бумаги».

— …если верить рапортам, — докладывал генерал Хаэрм, новый командир Иллианских Спутников. — Мне жаль, милорд. Разведчики не решаются подобраться слишком близко к старому лагерю.

— Ни следа Амерлин? — поинтересовалась Суан.

И Брин, и Хаэрм покачали головами.

— Продолжай искать, юноша. — Суан погрозила Хаэрму пальцем. Тот удивлённо выгнул бровь, услышав, как она назвала его «юношей». Да чтоб сгореть её юному личику! — Именно так. Амерлин жива. Ты найдёшь её, слышишь меня?

— Я… Да, Айз Седай. — Он выказал толику уважения, но недостаточно. Эти иллианцы не знали, как вести себя с Айз Седай.

Брин отослал его, и впервые оказалось, что никто не ждёт в очереди, чтобы с ним встретиться. Видимо, все слишком устали. Их «лагерь» более походил на сборище погорельцев, чем на армию. Большинство завернулись в плащи и спали. Солдаты даже лучше моряков приноровились спать при малейшей возможности и где угодно. Она не могла винить их в этом. Она была вымотана до предела ещё до появления шаранцев. И сейчас она до смерти устала. Она присела на землю у пня, на котором сидел Брин.

— Рука всё ещё болит? — спросил Брин, потянувшись, чтобы помассировать ей плечо.

— Ты и сам это чувствуешь, — проворчала Суан.

— Просто пытаюсь быть вежливым, Суан.

— Не думай, будто я забыла, что именно ты виноват в этом ушибе.

— Я? — весело спросил Брин.

— Ты столкнул меня в ту дыру.

— Мне показалось, ты и с места сдвинуться не можешь.

— Я как раз собиралась прыгнуть. Почти.

— Уверен, так и было, — ответил Брин.

— Это ты виноват, — настаивала Суан. — Я споткнулась, хотя не должна была. А плетение Юкири… ужасная штука.

— Оно сработало, — сказал Брин. — Сомневаюсь, что найдётся много людей, способных рассказать о том, что упали с высоты в триста шагов и выжили.

— Слишком уж она рвалась его проверить, — ответила Суан. — Знаешь, ей, похоже, ужасно хотелось заставить нас прыгнуть. Вся та болтовня о Перемещении и плетениях для путешествий… — она умолкла — отчасти потому, что была зла на саму себя.

Весь этот день шёл скверно и без перепалок с Брином.

— Какие потери? — Не лучшая тема для разговора, но она должна знать. — Уже есть отчёты?

— Среди солдат — почти каждый второй, — тихо ответил Брин.

Больше, чем она ожидала.

— А Айз Седай?

— Осталось где-то двести пятьдесят, — ответил Брин. — Но часть из них находятся в шоке из-за потери своих Стражей.

А вот это уже можно было назвать катастрофой. Сто двадцать Айз Седай погибли за пару часов? Белой Башне потребуется очень много времени, чтобы оправиться.

— Мне жаль, Суан, — сказал Брин.

— Пф, — ответила Суан. — В любом случае большинство из них меня и за рыбьи потроха-то не считали. Возмущались, пока я была Амерлин, смеялись, когда меня свергли, а когда я вернулась, сделали из меня служанку.

Брин кивнул, всё ещё массируя ей плечо. Он чувствовал, что, несмотря на произнесённые слова, ей больно. Среди убитых было много хороших женщин. Много хороших сестёр.

— Она там, — упрямо повторила Суан. — Эгвейн удивит нас, Брин. Будь настороже.

— Если я буду настороже, как же она меня удивит?

— Глупец, — проворчала Суан.

— Ты права. В обоих случаях, — сказал он серьёзно. — Уверен, Эгвейн нас и вправду удивит. И я всё же глупец.

— Брин…

— Так и есть, Суан. Как я мог упустить, что они просто тянут время? Они хотели задержать нас, пока не прибудет другая армия. Троллоки отступили в те холмы. Оборонительный манёвр. Троллокам такое не свойственно. Я подумал, что они лишь собираются устроить засаду, потому и уносят трупы и готовятся ждать. Если бы я атаковал их чуть раньше, всего этого можно было избежать. Я был слишком осторожен.

— Тот, кто целый день жалеет об упущенном из-за шторма улове, и в ясный день будет попусту тратить время.

— Мудрая пословица, Суан, — ответил он. — Но среди генералов есть расхожее изречение, написанное Фогом Неутомимым: «Если не будешь учиться на своих ошибках, они станут диктовать тебе образ действий». Не могу понять, как я допустил это. Я слишком хорошо обучен, слишком хорошо подготовлен, чтобы совершать подобные ошибки. Такую ошибку я не могу себе простить, Суан. На кону сам Узор.

Он потёр лоб. В тусклом свете заходящего солнца он выглядел старше — морщинистое лицо, дряблые руки. Как будто этот бой состарил его на десятилетия. Он вздохнул, сгорбившись.