Фидель Кастро - Максим Макарычев

Хрущев понимал, что самым сложным вопросом на переговорах станет будущее кубино–советских отношений. Он знал, что Фидель будет просить оружие, в частности танки, для формирования двух танковых бригад на Кубе, наконец, попытается заручиться гарантиями того, что Советский Союз окажет помощь в случае нападения США на Кубу. В результате Фидель Кастро получил не 120 танков, как просил, а всего лишь 80. И не модернизированных, а устаревших. Но для него было важнее то, что коммюнике по итогам визита, подписанное 23 мая 1963 года в Москве, содержало положение о гарантиях военной помощи Кубе в случае американской агрессии.

Кроме того, Хрущеву удалось убедить Кастро, что присутствие на Кубе Группы советских войск и специалистов будет для США таким же «сдерживающим» фактором, как наступательные ракеты, которые Москва вывезла с острова, не уведомив об этом Фиделя. Таким образом, удалось сгладить противоречия, которые возникли между Хрущевым и Кастро осенью 1962 года. Позже, уже после отъезда Фиделя Кастро из СССР, на заседании Президиума ЦК КПСС Хрущев, как всегда эмоционально и «простонародно», почти полностью воспроизвел свой диалог с Фиделем: «Я говорю ему <… > чтобы вы выжили, мы и поставили ракеты. Я говорю, конечно, было бы лучше не выводить ракеты, это и дураку ясно. Это было и наше желание. Но не все выходит по желанию. Не вышло. Но главная–то цель оправдалась. Мы хотели, чтобы вы были, чтобы социалистическая Куба развивалась. Вы развиваетесь. Это была задача. Американцы, наоборот, хотели вас стереть с лица Земли. Кто же потерпел поражение? Тот, кто не достиг своей цели. А мы своей цели достигли. Значит, мы выиграли, мы победили <… >

Он мне несколько раз говорил: «Вот поверьте мне, мы думали, вы ставите ракеты в интересах всего социалистического лагеря, не в интересах Кубы».

Я говорю, на кой черт нам ставить наши ракеты в 90 километрах от США и в 11 тысячах километрах от СССР, лезть туда со своими ракетами, когда мы лучше со своей территории можем доставать своего противника, так зачем же нам

вашу территорию брать? Если вы так думали, я сожалею, что мы недостаточно вразумительно разъяснили вам необходимость (такого шага) <…> Он говорит: да, я вижу сам, мы неправильно понимали <…>»[457].

Известно, что социалистическая Куба никогда не присоединялась к пактам социалистического лагеря, таким как, например, Варшавский договор. Более того, Фидель Кастро стоял у истоков Движения неприсоединения, объединявшего в своих рядах страны, которые, в условиях двухполярно–го мира, отказывались вступать в какие–либо блоки и союзы. Это принято объяснять независимой позицией самого Фиделя Кастро, не желавшего прослыть «чьей–либо марионеткой» и постоянно подчеркивавшего, что кубинская революция не «инспирирована кем–то извне». Однако рассекреченные документы о встречах Никиты Хрущева и Фиделя Кастро весной 1963 года свидетельствуют о том, что Фидель уже был готов присоединиться к Варшавскому договору, но Хрущев убедил его, что сильная военная зависимость Кубы от СССР и стран социалистического лагеря скорее принесет вред, чем пользу революционному правительству. «Многие иностранные буржуазные политики и журналисты, – говорил Никита Хрущев Фиделю Кастро на встрече в Завидове 3 мая 1963 года, – спекулируют на том, что советские войска находятся на Кубе, чтобы поддерживать режим Кастро, и что вывод этих войск будет равносилен падению режима Кастро. Надо показать, что это не так!» [458]

Пообщавшись с Фиделем лично, Хрущев понял, что тот не будет плясать под чью–либо дудку и не потерпит «строгого, отцовского отношения к себе». К чести Никиты Сергеевича он внял доводам своих помощников и в беседах с Фиделем не допускал поучительного тона, а говорил с ним на равных, приводя в качестве доводов «железные аргументы», предоставленные ему опытным советским дипломатом Андреем Громыко.

К тому времени речи Фиделя Кастро публиковались в Советском Союзе многотысячными тиражами. В марте 1960 года, используя один из методов поощрения лидеров дружественных стран, ЦК КПСС внес Фиделя в так называемый «гонорарный список». Это были авторские отчисления за речи или статьи зарубежных друзей, печатавшиеся в советских изданиях. Фидель был растроган. Когда Александр Алексеев принес Фиделю первый гонорар в 385 долларов за его речи, опубликованные в СССР, Кастро, улыбаясь, сказал: «Момент выбран как нельзя лучше. Выгоднее писать для вашей печати, чем быть премьер–министром. Я только что занял у Че Гевары 10 песо на сигары». В 1981 году, кстати, гонорар Фиделя составил уже 8 тысяч долларов – внушительную сумму по тем временам[459].

Москва всячески подчеркивала, что выделяет Фиделя Кастро из других политических деятелей. Указом Президиума Верховного Совета СССР от 23 мая 1963 года Фиделю Кастро было присвоено звание Героя Советского Союза с вручением ему ордена Ленина и медали «Золотая Звезда». Тогда же ему было присвоено звание почетного профессора Московского государственного университета.

Хрущев понимал, что в глазах советского народа Фидель Кастро выглядит «былинным героем современности», свергнувшим тиранический режим. Тягаться с ним в популярности у народа на тот момент было бесполезно. Поэтому Хрущев выбрал единственно верный способ общения с Фиделем – не поучал его, не настаивал на своей, «единственно верной», точке зрения, а с позиций старшего товарища и опыта прожитых лет подсказывал ему, как лучше поступить в том или ином случае.

Бородатый, а не гладко выбритый, в оливковом френче, а не в сером костюме и галстуке, выступающий страстно, а не по бумажке, – в короткий срок Фидель влюбил в себя практически весь Советский Союз. Это был неведомый новому поколению советских людей настоящий революционер, презирающий бюрократию и чопорность, убежденный боец за справедливость, как отважные командиры времен Гражданской войны. Это был словно сошедший со страниц романа Николая Островского кубинский Павка Корчагин.

1 мая Фидель стоял на трибуне мавзолея на Красной площади, с интересом наблюдая военный парад. На Красной площади он выступит три недели спустя, 23 мая, с двухчасовой речью и буквально заворожит аудиторию. Он так отличался от советских лидеров своей открытостью, демократичностью и, самое главное, неистовой уверенностью в правоте своего дела, обостренным чувством независимости!

Николай Леонов, бывший тогда личным переводчиком Фиделя, рассказал мне много трогательных историй, связанных с этим визитом. «В Кремле ему была выделена комната. Помню, однажды вечером, около 11 часов вечера, он говорит мне: „Пошли просто погуляем по Москве“. Я в шоке. Отвечаю: Фидель, мы же без охраны. Он уперся: хочу погулять по Москве. Я успеваю предупредить дежурного офицера охраны. Тот в не меньшем шоке, а Фидель уже готов к прогулке. Выходим втроем через Боровицкие ворота. Двенадцатый час ночи. Проходим первую троллейбусную остановку. Народ в изумлении, не верит, что перед ними тот самый живой легендарный Фидель. Спустя минуту на улице раздаются радостные возгласы, нас окружает все больше людей. На подходе к Манежной площади их уже десятки, сотни, толпа напирает, все возбуждены и радостны. Всех советских людей интересует только одно: как под боком у США, без всякой помощи извне, смогла победить социалистическая революция? Долго ли продержится? Продержимся, и будем жить, уверяет Фидель. У гостиницы „Москва“ людей уже тысячи, они все бегут и бегут. Офицер охраны в ужасе. Кажется, что от счастья публика готова разорвать Фиделя на части. Офицер через окно влезает в гостиницу, успевает по телефону вызвать подкрепление. Фиделя вот–вот „разорвут на сувениры“, нам с трудом удается прорваться в гостиницу и на время укрыться от возбужденной и счастливой толпы».