Записки бывшего директора департамента министерства иностранных дел - Владимир Лопухин

Владимир Борисович Лопухин

Записки бывшего директора департамента Министерства иностранных дел

© Санкт-Петербургский институт истории РАН, 2008

© Куликов С. В., вступительная статья, комментарии, подготовка текста, 2008

© Шилов Д. Н., комментарии, подготовка текста, 2008

© Издательство «Нестор-История», 2008

Летопись жизни страны и человека: В. Б. Лопухин и его воспоминания

С. В. Куликов

Традиционно в поле зрения историков и всех интересующихся историей оказываются воспоминания государственных деятелей первого эшелона власти, что вполне оправданно – блестящая карьера заставляет ожидать от того, кто ее проделал, и не менее блестящих литературных способностей. Однако довольно часто воспоминания выдающихся государственных деятелей не оправдывают ожидания читателя – если не формой, то содержанием. Это либо откровенные самооправдания, либо потуги на глубокомысленные рассуждения, которые отрывают автора от почвы исторической реальности, укоренение в которой как раз и является целью исследователя. В воспоминаниях важны не только общие места, но и черты лиц и детали событий, известные лишь мемуаристу, кажущиеся, на первый взгляд, малозначащими или само собой разумеющимися, а потому отсутствующие в воспоминаниях великих мира сего. С этой точки зрения выгодно отличаются мемуары представителей второго эшелона власти, поскольку их авторы, не страдая завышенной самооценкой, в большей степени склонны уделять внимание не столько своим рефлексиям, сколько окружающим людям и обстоятельствам, позволяя читателю вместе с автором почти физически погрузиться в толщу времен. Именно к такого рода историческим источникам и относятся воспоминания Владимира Борисовича Лопухина, который хотя и назвал их «Записки бывшего директора департамента Министерства иностранных дел», на самом деле был типичным представителем второго эшелона власти. Директора департаментов входили в состав бюрократической элиты, т. е. первого эшелона власти, но наш мемуарист числился среди них менее года и на протяжении всей своей предыдущей карьеры относился ко второму эшелону.

По словам А. И. Добкина, В. Б. Лопухин – «незнаменитый человек, его судьбу нельзя назвать бурной или прихотливой»[1]. Лучше всего о происхождении, родственном окружении и жизненном пути В. Б. Лопухина рассказал он сам, однако позволительно более подробно обрисовать этого, в общем-то, незаурядного человека. Можно согласиться с тем, что лично В. Б. Лопухин действительно не отличался знаменитостью, но громкую славу снискал и род, к которому он принадлежал, и те роды (Оболенских[2], Протасьевых, Самариных, Свербеевых, Столыпиных, Трубецких[3], Унковских, Урусовых и других), в родстве или свойстве с которыми он состоял.

Род Лопухиных – один из древнейших родов российского дворянства[4]. Первое упоминание о его полулегендарном основателе датировано 1022 г. и встречается на страницах «Повести временных лет» – им явился касожский (черкесский) князь Редедя, женившийся на дочери князя Мстислава Владимировича и внучке крестителя Руси Владимира Святославовича. Важнейшее звено в истории рода Лопухиных – жизнь Михаила Юрьевича Сорокоума, боярина московского князя Ивана Калиты. Именно этот боярин и стал исторически достоверным родоначальником Лопухиных, а также Бобровых, Глебовых, Лаптевых, Лупандиных, Телегиных и многих других дворянских фамилий. Возвышению Лопухиных содействовало то, что в 1689 г. они породнились с царствующей династией – тогда женой Петра I стала Евдокия Федоровна Лопухина, родившая ему первенца – царевича Алексея Петровича.

Хотя дальнейшая судьба первой жены монарха-преобразователя и его сына была, как известно, весьма трагической, Лопухины и в период Российской империи входили в состав правящей элиты страны. Впрочем, во второй половине XIX в., в отличие от родственных им князей Трубецких, Лопухины оказываются в некотором отдалении от высшей аристократии. Сравнивая обе фамилии, двоюродный брат мемуариста князь Е. Н. Трубецкой вспоминал о Лопухиных: «Это была также стародворянская типическая семья, но совершенно в другом стиле. В стиле этом не было княжеского великолепия, не было той ширины барского размаха, как у дедушки Петра Ивановича, но зато было несравненно больше свободы. А главное, была недостающая старому поколению Трубецких душевная теплота, простота, естественность, жизнерадостность и та очаровательная стародворянская уютность жизни, которая нашла себе гениальное изображение в семействе Ростовых толстовского романа». Судя по всему, Лопухины второй половины XIX в. тяготели не столько к столицам, сколько к провинции, к земле, что приводило к известному демократизму семейных нравов и содействовало адаптации к реалиям пореформенной России. «Свободные отношения отцов и детей, внуков и дедов облегчали переход от старой России к новой, – подчеркивал Е. Н. Трубецкой. – Семья Лопухиных в шестидесятых годах была куда современнее, чем семья Трубецких. Благодаря этому и спор отцов и детей здесь проявился в других формах, несравненно более мягких; несмотря на этот спор, расстояние между поколениями все-таки не превращалось в пропасть»[5]. Несомненно, что характерная для Лопухиных сравнительная бесконфликтность отношений между поколениями наложила свою печать и на детство В. Б. Лопухина.

Отцом автора воспоминаний был видный судебный деятель Борис Алексеевич Лопухин (1844–1897), женатый на Вере Ивановне, урожденной Протасьевой. В течение свой карьеры Б. А. Лопухин завязывал дружеские отношения с людьми, которые впоследствии стали выдающимися сановниками Российской империи. К их числу относились государственный секретарь и министр юстиции Н. В. Муравьев, сенатор и член Государственного совета В. В. Калачов и, наконец, государственный секретарь и министр внутренних дел В. К. Плеве. Связи отца с перечисленными лицами позднее предопределили успех карьеры сына, равно как и ее своеобразие.

Владимир Борисович Лопухин родился 27 мая 1871 г.[6] Владимир Борисович был не единственным ребенком в семье – в 1878 и 1883 г. у него появились брат, Евгений Борисович (умерший после 1940 г.), и сестра, Вера Борисовна (год ее смерти неизвестен). Судя по всему, к моменту рождения В. Б. Лопухина и даже его поступления на службу его отец был достаточно состоятельным человеком. Во всяком случае, как видно из сыновнего формулярного списка, повторявшего более ранние сведения, в 1906 г. Б. А. Лопухин, в действительности умерший девять лет назад, владел 4000 десятин земли при с. Большое Ухолово и д. Изурова Рязанского уезда и базарной площадью при названном селе[7].

Согласно «Краткому сведению» В. Б. Лопухина, документу, составленному в 1914 г. на основании позднейших формуляров в канцелярии Министерства императорского двора в связи с пожалованием его в камергеры, в соответствующей графе указано, что недвижимого имущества у него нет[8]. Сам В. Б. Лопухин, описывая ситуацию, в которой он оказался в конце 1917 г., после ухода (не по своей вине) с государственной службы, сообщал: «У меня, да и у моей жены, никакой недвижимой собственности, ни капитала никогда не было. Ни я, ни жена не успели ни от кого получить никакого наследства. Было припасено несколько сотен рублей, и то доставшихся путем учета в Обществе взаимного кредита дружеских векселей». Помимо этого, в распоряжении чиновника, занимавшего один из руководящих постов в Министерстве иностранных дел (!), имелись только 2–3 выигрышных билета внутренних займов, «кое-какие» ювелирные ценности жены, собственные ордена, золотой портсигар, подаренный сослуживцами, карманные золотые часы и столовое серебро (см. с. 320 настоящего издания). Существуя почти исключительно за счет собственного жалования, В. Б. Лопухин, таким образом, являлся типичным представителем оскудевшего, т. е. безземельного, дворянства.

Несмотря на то, что многие безземельные дворяне, подобно В. Б. Лопухину, формально принадлежали к древнейшим аристократическим родам, столпы поместного дворянства не считали их своими собратьями. В. Н. Ознобишин заявил 21 мая 1906 г. на заседании Первого съезда уполномоченных дворянских обществ, что «истинное дворянство поместное, живущее на земле, ничего общего не имеет с теми дворянами, которые наполняют петербургские канцелярии и которые никакими традициями с поместным дворянством не связаны»[9]. Приведенная точка зрения предопределялась тем, что безземельные дворяне, действительно, как бы выпадали из своего сословия. По наблюдениям двоюродного племянника В. Б. Лопухина, князя С. Е. Трубецкого, представители дворянства, не имевшие поместий, теряли характерные черты «служилого сословия»[10]. Безземельные дворяне, захваченные течением социальной эволюции, пополняли ряды российской интеллигенции. Потомственные дворяне, «порвавшие связь с землевладением, – указывал кадетский историк А. М. Ону, – слились с интеллигенцией»[11]. Лопухин, будучи формально выходцем из потомственного дворянства, фактически по своему социальному статусу принадлежал к интеллигенции.