Сталин - Дмитрий Волкогонов

На Сталина произвел впечатление опубликованный в печати и изданный отдельной книжкой доклад Берии "К вопросу об истории большевистских организаций в Закавказье", сделанный им в июле 1935 года. В докладе Берия "разоблачил А. Енукидзе как фальсификатора истории, а главное, доказывал особую, исключительную роль Сталина в революционном движении Закавказья. Конечно, "вождь" видел в докладе многочисленные натяжки, фактические неточности, отсебятину, но все это делалось, по его мнению, в благих целях: рельефнее оттенить его место в истории большевизации края. Усердие, решительность и бескомпромиссность Берии ему положительно импонировали.

Сталин не забыл, что именно он в октябре 1931 года добился перевода Берии на партийную работу (вторым секретарем Заккрайкома). По его же предложению через два-три месяца Берия стал первым секретарем. Правда, для этого пришлось переместить из Закавказья Картвелишвили, Орахелашвили, Яковлева, Давдариани, которые возражали против кандидатуры Берии. За несколько лет, считал Сталин, Берия навел в Закавказье "порядок". "Вождю" нравилось, что на всех пленумах 1937 - 1938 годов Берия подавал удачные реплики в русле его собственных размышлений и выступлений. Сталин, в частности, помнил (на память он никогда не жаловался) ремарки Берии на февральско-мартовском Пленуме 1937 года:

- Как Вы могли взять Варданяна, когда мы его из Закавказья вышибли?! бросил он выступавшему Евдокимову, секретарю Азово-Черноморской парторганизации.

- Почему, - продолжал он, - Вы выдвинули Асилова, ведь мы его исключили из партии?

- Выполняя указания тов. Сталина о работе с кадрами, мы разоблачили 7 членов ЦК КП Грузии, 2-х членов Тбилисского горкома. Уже в 1936 году мы арестовали 1050 троцкистов-зиновьевцев...522

Волна репрессий еще только поднималась, а Берия уже предвосхитил события. Сталин слушал и, возможно, думал: хотя Берия несколько лет на партийной работе, но так и остался чекистом. (Как будет отмечено на июльском Пленуме ЦК 1953 г., в конце своей карьеры этот выродок всячески заискивал перед Сталиным, потому что боялся его, заслуживая доверие "вождя" все новыми и новыми доносами.) Правда, справедливости ради стоит сказать, что в 30-е годы еще немногие знали о подлинных "возможностях" Берии. Его назначение прямо увязывалось с постановлением ЦК ВКП(б) и СНК СССР от 17 ноября 1938 года "Об арестах, прокурорском надзоре и ведении следствия". Ведь спустя три недели Берия стал наркомом внутренних дел.

После XVIII съезда партии были реабилитированы некоторые невинно осужденные люди. Но по сравнению с общим количеством брошенных в тюрьмы и расстрелянных это была просто косметическая операция. Как бы ни перекладывали ответственность на Ежова, признание массовых актов беззакония могло бы, несомненно, бросить тень и на самого Сталина. А этого секретарь ЦК допустить не мог. Справедливость была восстановлена прежде всего в отношении лиц, связанных с обороной. Сталин не мог не понимать, что на пороге воины армия была сильно ослаблена. По его указаниям из тюрем и ссылок вернули часть командиров, которых так и не удалось сломить следственным органам. Выпустили также рад ученых и конструкторов. Среди них следует назвать К.К. Рокоссовского, К.А. Мерецкова, А.В. Горбатова, И.В. Тюленева, С.И. Богданова, Г.Н. Холостякова, А.И. Берга, А.Н. Туполева, Л.Д. Ландау, В.М. Мясищева и других. Многим, как знаменитому С.П. Королеву, дня освобождения пришлось ждать неизмеримо дольше (он вышел на свободу лишь в 1944 г.), а тем, кто вынес все физические и нравственные муки многолетней несправедливости, - до далекого еще тогда XX съезда партии.

Хотя такого безумия, как в 1937 - 1938 годах в стране больше не было, карательные органы не сидели без работы. Поставленные вне контроля государства и партии и замыкавшиеся фактически лично на Сталине, они были достойным придатком тирании личности. Все честные и достойные люди, мешавшие тоталитарной системе, из НКВД были удалены или уничтожены. По имеющимся данным, в конце 30-х годов погибли более 23 тысяч чекистов, пытавшихся затормозить раскручивание маховика насилия.

Иногда, когда говорят о злоупотреблениях и преступлениях тех лет, акцентируют внимание на личностях Ягоды, Ежова, Берии или Вышинского и Ульриха. Слов нет, эти выродки и отпетые преступники являли собой пример духовного и нравственного распада, по сути дела антилюдей. Здесь все ясно. Более существен иной вопрос: как такие люди могли занимать столь высокие посты в социалистическом государстве? И здесь нужно сказать, что сталинская карательная система, какой она стала в конце 30-х годов, не могла не найти "достойных" ее исполнителей. Поясню свою мысль. Отделение органов внутренних дел от закона и народа, отсутствие элементарного контроля снизу и даже сверху рано или поздно должны были превратить их в механизм тирании одного лица. Такое вырождение явилось закономерным следствием все большего отмирания элементарных демократических начал в партии и обществе в целом, тоталитарные методы руководства всегда чреваты забвением закона и способностью использовать насилие в неправых целях.

Пытались ли хотя бы отдельные коммунисты, проявляя мужество и гражданственность, ставить эти вопросы перед Сталиным? Все ли он знал о таком авантюристе, каковым являлся Берия? Мне известны попытки обратить внимание Сталина на пагубность бериевщины как глубоко антисоциалистического явления. Но Сталину не нужно было "открывать" глаза на преступления Ежова и Берии. Он знал о них. "Вождь" сам санкционировал наиболее зловещие деяния. Имеются данные, что он вместе с Молотовым одобрил около четырехсот (!) списков лиц, "дела" которых должны были рассматриваться только военными судами. На них стоят лаконичное "за" и подписи Сталина и Молотова. Списки, в которых порой было до нескольких сотен фамилий, одним росчерком сталинской руки превращались в некрологи. Так работала система.

Присвоив себе право распоряжаться судьбами и жизнями тысяч людей, Сталин и исполнители его воли типа Берии разрушили гуманистические основы социализма, хотя на словах свои злодеяния осуществляли именно во имя этих ценностей. Думаю, уместно вспомнить Ф.М. Достоевского, сказавшего однажды, что не для того же он страдал, чтобы собой, злодействами и страданиями унавозить кому-то будущую гармонию. Самые великие цели никогда не могут оправдать применение неправедных средств. Но Сталину была всегда непонятна логика нравственной философии.

Сформировавшись в мире борьбы, классовых страстей, бескомпромиссного мироощущения, Сталин на каком-то этапе своего становления как личности полностью утратил самые элементарные гуманистические качества, которые и раньше были у него крайне дефицитными. Ему были чужды сострадание, милосердие, понимание добра. Слова Л.Н. Толстого о том, что надо учиться "уважению к жизни", конечно, показались бы ему либерально-буржуазными. Лексикон Сталина, его политический словарь переполнен словами типа: "бить", "разгром", "уничтожение", "искоренение", "пресечение" и другими. Они очень точно отражают глубокую ущербность его натуры. В силу этого люди, подобные Берии, для которых жизнь человека не представляла никакой ценности, не вызывали у него неприятия или протеста.

Как рассказывал мне покойный маршал К.С. Москаленко, принимавший участие в аресте и суде над Берией, этот выродок, когда 23 декабря 1953 года ему был объявлен приговор, стал на коленях извиваться в ногах членов Специального Присутствия Верховного суда СССР, заседавшего в здании штаба Московского военного округа. Его униженные мольбы и слезы о помиловании лишь подчеркнули степень ничтожности этого человека, которому Сталин преступно позволил распоряжаться жизнями тысяч людей. Но, как проницательно заметил в свое время Ф. Энгельс: "Нельзя уйти от своей судьбы... от неизбежных последствий своих собственных действий"523.

Есть свидетельства, которые, правда, трудно документально проверить, что по мере старения Сталина у Берии появилось намерение узурпировать власть. Возможно, Сталин это чувствовал, и последние год-полтора в отношениях между ними наступило заметное похолодание. Об этом мне рассказывали многие. Особенно много интересного сообщила М.С. Власик, жена генерал-лейтенанта Н.С. Власика, бывшего начальника Главного управления Министерства государственной безопасности. Власик более четверти века был главным охранником Сталина, многое знал, пользовался большим доверием "вождя". Берия его ненавидел, однако Сталин не давал тронуть. За несколько месяцев до смерти Сталина Берии все же удалось скомпрометировать Власика, как и Поскребышева, и устранить их из сталинского окружения. При этом Власик был арестован и приговорен к 10 годам тюрьмы и ссылки. Вернувшись после заключения уже после смерти Сталина, Власик, по словам жены, с полной убежденностью говорил, что умереть Сталину "помог" Берия. Эту же уверенность он выразил в своих воспоминаниях, которые надиктовал супруге незадолго до смерти.