Штаб армейский, штаб фронтовой - Семен Павлович Иванов

Перед тем как подписать телеграмму, Кирилл Семенович включил в нее еще одну фразу — о бездействии отдела снабжения горючим Сталинградского фронта и зачитал наше послание вслух. После внесения последних поправок Москаленко подписал телеграмму и передал ее начальнику шифровального отдела майору Н. И. Заморину.

В этот момент в землянку вошли С. Ф. Галаджев и начальник политотдела армии бригадный комиссар А. И. Ковалевский. Они вернулись из поездки в войска. Худощавый, весь во власти только что пережитых впечатлений от непосредственного общения с воинами, Сергей Федорович Галаджев, сверкая карими глазами, с порога начал свой монолог:

— Среди бойцов расформированных групп Штевнева и Коваленко немало подлинных героев, павших в боях и живых. Но никто не позаботился о том, чтобы отметить их подвиги. Ссылаются на то, что территориальных успехов почти нет, боевые задачи выполнены не полностью. Согласен, пока можно не спешить с награждением командиров дивизий, бригад, полков, батальонов, но отличившихся рядовых бойцов, командиров отделений, взводов, рот надо награждать — они свое сделали.

Мы с Алексеем Ивановичем Ковалевским договорились, что он всерьез займется этим вопросом.

— Поддержите его, — попросил Галаджев. — У Коваленко и Штевнева были, так сказать, смягчающие вину обстоятельства: они не имели ни штабов, ни политотделов, ни отделов кадров. У вас же все это есть.

— Это все действительно есть, — отозвался Кирилл Семенович. — В принципе вы совершенно правы… Вызовите кадровика, — тут же приказал мне командующий, — и дайте ему по этому вопросу необходимые указания.

— Все, что в моей власти, — вновь обратился Москаленко к Галаджеву, — я сделаю. Но пусть и генерал Гордое не скупится. Кстати, мы щедро наградили отличившихся во время боев в прежней полосе наших действий, в частности под станицей Сиротинская. Ведь все герои боя на высоте 180,9 из 40-й гвардейской стрелковой дивизии были награждены? — спросил Кирилл Семенович Ковалевского.

— Так точно, — ответил тот. — Все во главе с лейтенантом Кочетковым были удостоены высоких наград: шесть человек — ордена Ленина, а остальные десять — ордена Красного Знамени.

Тут пришел майор Заморин и положил перед командующим телеграмму. Взгляд Москаленко мгновенно посветлел, плечи расправились, словно он сбросил с них груз многодневной усталости и перенапряжения.

— Есть отсрочка, — бодро воскликнул Кирилл Семенович, — на целые сутки, до пяти часов утра 3 сентября. Теперь можно и прилечь на часок, а потом опять поехать в войска. Надо побывать у Павелкина, Макарова и Прохорова, а затем у Ротмистрова. Кстати, где он сейчас? — командарм повернулся к своему заместителю по бронетанковым и механизированным войскам полковнику А. О. Ахманову.

Алексей Осипович, один из опытнейших наших танкистов, был старше Москаленко на 5 лет. Еще в гражданскую войну он командовал батальоном. Великую Отечественную начал командиром 27-й танковой дивизии, после Сталинграда стал заместителем И. С. Конева по БТ и МВ на Калининском фронте.

— Последние эшелоны корпуса генерала Ротмистрова прибыли из района Землянска на станцию Серебряково. Им предстоит марш примерно в 220 километров, — ответил Ахманов.

— Вам, Семен Павлович, — поручил мне командарм, — нужно продумать и наметить район сосредоточения 7-го танкового корпуса.

— Ну что же, — сказал Галаджев, — мне пора возвращаться в Малую Ивановку. — Он попрощался со всеми с Истинно кавказским темпераментом — Сергей Федорович по национальности был армянином.

Мы с Ковалевским пошли в штабную землянку. По дороге я узнал, что Алексей Иванович прибыл в 1-ю гвардейскую армию сравнительно недавно с должности начальника политотдела Северо-Западного фронта. В дальнейшем мы с ним работали очень дружно. Надо заметить, что он тут же полностью взял на себя разговор с кадровиками по поводу награждения отличившихся и продвинул это важное дело.

Войдя в штабную землянку, я сразу же отдал распоряжение Мартьянову оповестить командующих родами войск и начальников служб о переносе срока нашего контрудара.

И вот наконец я на своем рабочем месте. Передо мной приказ, подписанный В. Н. Гордовым и Д. Н. Никишевым. Над этим документом, надо полагать, штаб фронта начал трудиться сразу же, как только поступили сведения о том, что Ставка передает в состав Сталинградского фронта крупные силы, в частности две вновь сформированные армии — 24-ю и 66-ю.

Суть приказа состояла в том, чтобы нанести мощный фланговый удар четырьмя армиями в общем направлении на Большую Россошку, станцию Карповская для разгрома противника в полосе между Доном и Волгой и соединения с войсками 62-й и 64-й армий Юго-Восточного фронта. В дальнейшем планировался выход соединений Сталинградского фронта на линию озеро Песчаное, Верхнецарицынский. При этом предусматривалось, что войска Юго-Восточного фронта, удерживая занимаемые позиции, изготовятся к удару в южном направлении, чтобы выйти на рубеж Верхнецарицынский, совхоз «Приволжский».

Ознакомившись с документом, я понял, что он в значительной мере был разработан еще до того, как произошли существенные изменения в оперативной обстановке. Ведь стрелковые дивизии и танковые корпуса, действовавшие в составе групп Коваленко и Штевнева, в результате сильного контрудара танков и мотопехоты 14-го танкового корпуса противника с большими потерями, особенно от авиации[197], были отброшены к северу. К 31 августа они оказались на рубеже севернее разъезда 564-й километр, поселка Кузьмичи, высоты 139,7, русла Сухой Мечетки. Даже только для восстановления прежнего положения требовались немалые усилия. А этот масштабный замысел, предусматривавший глубокое рассечение 6-й армии врага и окружение значительной части ее войск, можно было осуществить лишь после длительной подготовки, при полном сосредоточении всех трех армий и мощных средств поддержки. «Да, — подумалось мне, — неплохо было бы принять участие в реализации этого замысла, но пока об этом можно только мечтать». С сожалением отложил я этот прекрасно отработанный, но отставший от реальности документ.

Без вызова, чувствуя, как он нужен, появился начальник разведотдела подполковник В. Г. Романов.

— Противник перебрасывает в полосу наших предстоящих действий маршевые батальоны, — доложил он. — Так что оперативное построение 14-го танкового корпуса станет еще более прочным.

— Эти данные получены от авиаторов? — спросил я.

Василий Гаврилович утвердительно кивнул и сказал, что сведения переданы с КП вновь формируемой 16-й воздушной армии генерала С. И. Руденко.

— А нет ли конкретных данных о переднем крае врага и укреплениях в тактической зоне?

— Танкисты генерала Павелкина, — отвечал разведчик, — добыли немецкую карту, принадлежавшую офицеру 79-го моторизованного полка 16-й танковой дивизии. Ее только что прислал с нарочным начальник штаба нашего 16-го корпуса