Журнал Наш Современник №7 (2003) - Журнал Наш Современник
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
* * *
Такие понятия, как “дух города”, видимо, не могут быть постоянными величинами: я имею в виду натуру жителей какого-либо древнего поселения. Такого, как мой Псков, с многовековой судьбой. В движении столетий меняется и эта натура, иным становится дух города. Что, разумеется, неизбежно и даже закономерно: не будем же мы сравнивать жителей нынешней столицы Италии с гражданами этого же города времен Цезаря или Августа. Иное дело, что, как правило, не к лучшему происходят перемены в понятии “дух города”... Известно: Плесков наш в начале тысячелетия и в средневековье выдержал тридцать(!) штурмов и осад — и ни под одним из этих натисков не сдался. (В отличие от большинства своих градов-сверстников, от того же, к примеру, “старшего брата” нашего, Великого Новгорода, который, обладая крепостью не менее мощной, чем псковская, и при всей своей гордыне, не раз отворял врата недругам.) И даже утратив свою вольность, попав в начале XVI века под власть Москвы (правда, порой мои земляки, костеря указы и директивы из столицы, в сердцах восклицают: “И на кой... ляд мы эту Москву к себе присоединили?!”), город выстоял еще перед несколькими лютыми агрессиями, самой страшной и кровопролитной из которых было польско-литовское нашествие под началом Стефана Батория — девять месяцев полной блокады. Причем псковичи выстояли сами, своим ополчением, без державной подмоги. Ибо понимали: сдай они город — ключ к Руси, — вся ее история будет написана иначе...
...А потом сие понимание, видно, стало слабеть — вместе с духом нашей гордой вольности. И к XX веку истаяло почти начисто. Когда в феврале 1918-го кайзеровские войска подошли к Пскову, им наперерез вышел красногвардейский отряд, вдобавок наполовину из питерцев состоявший, и хоть немцы город взяли, да все же с боем (в честь того события и произошел День Армии нашей). А вот в июле 41-го сыновья тех кайзеровцев просто вошли, въехали в Псков, часом раньше оставленный нашими отступавшими частями. И — никакого псковского ополчения! Никакого сопротивления захватчикам жители былой твердыни не оказали. И сколь-либо сильного подполья в городе во время войны тоже не было. Истощился в гражданах Пскова тот дух, что их предки выразили в письме Баторию: “Не терпе обидиму быти...”
Но! — я говорю лишь о собственно городе, о губернском центре нашем. Тут многое объяснимо: начиная со времен присоединения к Московии, лучшие, говоря старинным слогом, “вятшие” люди из него попросту выдавливались во всякого рода репрессиях. Население Пскова лишалось своих элитных сил. Бояр, воинов, именитых купцов и наиболее искусных мастеровых либо высылали в Москву (вспомните, кто поставил храм Василия Блаженного и другие чудеса столичного зодчества), либо расселяли по меньшим городкам нашего края. Так и обескровливался древний духовный потенциал града Святой Ольги.
Однако он никуда не исчез! Этот вольный и гордый воинско-творческий дух именно “расселился” по псковской земле вместе с высылаемыми из ее центра лучшими гражданами по будущим уездам, а затем районам. Тут можно назвать множество славных имен людей, ставших гордостью державы, явивших свой гений в самых разных сферах — а родившихся и выросших именно в глубине псковской. (Кутузов, Мусоргский, Ковалевская, патриарх Тихон — вот лишь малая доля сего списка…). А какое мощное и — при всех противоречиях — действительно народное сопротивление фашистскому нашествию развернулось по районам нашей области, оно в легенды вошло! Вот куда ушел “дух Пскова, вольного и гордого”!
* * *
В радиоэфире звучит гордый гортанный голос горца; оказывается, в Кабардино-Балкарии только что газифицировали последний из аулов, где не было газа. Теперь даже в самых высокогорных саклях кабардинцев и балкарцев над горелками плит пляшут голубые язычки...
Я очень радуюсь улучшению быта людей в этой спокойной кавказской республике: не раз бывал там, видел, с каким трудом горцы добывают топливо. Но почему же Псковщина, гораздо ближе находящаяся к месторождениям газа, такой судьбы не удостоилась и в ближайших государственных планах такое благодеяние не значится. Что там деревни! Две трети районных городков и поселков в нашей губернии не газифицированы. Даже знаменитые Пушкинские Горы к 200-летнему юбилею Поэта не получили свою артерию с “голубым топливом”, что было им давно обещано. Спору нет, русская печь — волшебное изобретение наших предков, и все-таки нельзя же русскому жителю села в XXI веке жить на том же уровне своего быта, что и в XIX столетии… Почему же хозяевам российского газа (да и Кремля) благосостояние обитателей Кавказских гор ближе, чем трудности бытия Гор Святых?
...Не так давно “мой” батюшка, протоиерей Олег, настоятель храма Св. Александра Невского, горько сетовал: нет средств для паломнической поездки в Иерусалим, на Святую землю. Не может он взять с собою туда хотя бы двух-трех самых благочестивых прихожан, чтобы эти православные русские люди смогли поклониться Гробу Господню. И ни у высших властей нашей Церкви, ни у государства поддержки не найти, ответ один — мы не имеем возможности финансировать столь дорогостоящие предприятия... Но вот еще одна радионовость: Кремль (или правительство, уж не помню, но это и неважно) взял на себя обязательство обеспечить материально “хадж”, то есть путешествие в Мекку, к высшим исламским святыням, для в с е х российских мусульман, желающих совершить такое паломничество. С оговоркой: “в разумных пределах”, не более десяти тысяч человек смогут полететь в Саудовскую Аравию за государственный счет. Всего-то...
Нет, все же бесконечно далеки Кремлю наши Святые Горы. Наш русский народ...
* * *
Если мне кто-то скажет: “Твой дом — тюрьма!” (я имею в виду мой псковский дом), то я ничуть не обижусь: в немалой мере это так. Увидела свет уже целая серия моих очерков, повествующих о поразительных переменах к лучшему, что произошли со старинным Тюремным замком, где теперь находится следственный изолятор временного (впрочем, для кого-то весьма долгого) содержания. О том, каким уникальным исключением в российской системе “исполнения наказаний” стало это суровое учреждение. О том, что ставшее одиознейшим слово “перестройка”, пожалуй, в приложении к переменам в псковском СИЗО может употребляться без кавычек... Знаю: многих читателей потрясли красноречивые штрихи этой перестройки, упоминавшиеся в моих сообщениях. И то, как в целом ветхое тюремное здание во второй половине 90-х усилиями подвижников (иначе этих офицеров не назовешь), служащих в нем, было переоборудовано и модифицировано и какие человеческие условия для заключенных созданы в нем. И то, что полгорода ест вкуснейшие пельмени, изготовляемые теми, кто отбывает наказание в изоляторе. И то, что недавно в тюремном дворе руками талантливых осужденных была построена и расписана церковь. И многое другое, о чем узники большинства отечественных (да и многих зарубежных) тюрем могут лишь мечтать...
Уже лет пять, как я регулярно бываю в Тюремном замке. Теперь — отчасти и “по должности”: как член Попечительского совета при СИЗО (куда вошли и юристы, и деловые люди, и священнослужители, и деятели культуры). Дружен со многими людьми, в нем служащими, а уж сколько заключенных (и временных, и долгосрочных) прошли передо мной за эти годы — не упомнить... И, казалось бы, должен был привыкнуть к тому, что ни одного сколь-либо крупного дельца-преступника или “мафиозо”, местного или приконвоированного издалека “олигарха” в стенах изолятора не встретишь. (“Такие тут не сидят: откупаются!” — прямо сказал мне хмуроватый офицер “по режиму”). Рецидивисты, уголовники “в законе” — да, такие тут есть, но их, по существу, лишь горстка. Большинство же из тех, кого на Руси издревле звали “несчастными” — действительно несчастные люди: либо самые мелкие предприниматели, а то и “челноки”, либо мастера различных промыслов, а чаще всего, что называется, “простые трудовые” люди, свершившие различные проступки, которые и преступлениями не назовешь, или же не по своей воле, нередко и по незнанию, вошедшие в противоречие с громадой постоянно меняющихся судебно-правовых законов, установок и уложений. Очень же часто — те, на кого “наехали” влиятельные конкуренты, а то и местная власть со своими “неписаными” налоговыми требованиями... Не говоря уже о ребятне из “неблагополучных” семей: их трудно видеть без слез.
И говорю: привыкнуть пора бы ко всему этому “беспределу” — да вот никак не могу... Недавно разговорился с одним сельским пареньком, ожидающим отправки в “зону”. Механизатор, вообще спец по любой технике поля, вдобавок — единственный из своих сверстников в его родном селе, не сбежавший в город. Обычное дело: выпил, еще захотелось, стал посреди ночи ломиться в дом, где, по слухам, “было”. А там в панике вызвали милицию. А стражам порядка в районе надо было “выполнять процент”: подвели под серьезную статью. В результате — 5 лет лишения свободы! Вот так... Самое страшное: из колонии этот паренек уж точно с психологией зека вернется, с “лагерным” взглядом на мир. Но, пожалуй, еще страшней то, что люди, не среди ночи, а среди бела дня грабящие и дома, и судьбы наши — не просто на воле, но с экрана ТВ убеждают нас в праведности своего грабежа...
