Одиль, не уходи! - Арман Делафер

— О, вы же знаете, я холостяк, так что всегда влюблен.

Прошло десять минут. Мы сменили партнеров, как это принято при игре в бридж, и теперь со своего места я мог видеть вход в гостиную и нетерпеливо поджидать возвращения Одиль. Наконец она появилась.

Сколько же раз она перечитывала это письмо, если так долго отсутствовала? С первого взгляда я заметил, как изменилось ее лицо: оно стало серьезным, почти печальным. Скорее всего, это было отражением той внутренней борьбы, которая в ней происходила. Она шла медленно, как если бы хотела отдалить неизбежное выполнение светских обязанностей хозяйки дома. Больше всего на свете ей сейчас, разумеется, хотелось бы побыть одной.

Я тотчас же встал, чтобы уступить ей место за столом. Но она отказалась:

— Нет, нет. Не сейчас.

Когда наши гости ушли, Одиль направилась в спальню, а я последовал за ней.

— Хороший вечер, — сказала она, раздеваясь.

— Только Лаборд играл совершенно по-идиотски. Странно…

— А! — просто сказала она, стоя ко мне спиной. Потом вдруг расхохоталась, словно пораженная внезапной мыслью: — А может быть, он влюблен? Нужно будет поискать ему хорошую невесту.

— Ну и подарок ты готовишь какой-то несчастной женщине! — не сдержался я.

Она резко повернулась ко мне, и я тут же пожалел о своей реплике, хотя прекрасно понимал, что не смогу изо дня в день держать под контролем каждое свое слово и каждый жест, и когда-нибудь обязательно сорвусь. Но, вопреки моим ожиданиям, она не потребовала никаких объяснений, а заговорила о совершенно посторонних вещах:

— Как досадно, у меня на чулке спустилась петля!

Положив свое белье на кресло, обтянутое голубым бархатом, она стала ходить от туалетного столика к шкафу, от шкафа — к ночной тумбочке, искоса бросая взгляд в зеркало, где отражались чистые линии ее обнаженного тела, стройного, но отнюдь не худого, тела, которого уже касались руки другого мужчины.

Когда она проходила мимо меня, мне вдруг захотелось схватить ее и начать ласкать. Наполовину это было вызвано желанием, наполовину — жестоким любопытством. Но у меня оказалось еще меньше шансов, чем было накануне у Лаборда, потому что она немедленно отгородилась от меня категорическим отказом:

— Ах, нет, только не сегодня. Я безумно хочу спать.

Тем не менее, час спустя она еще не спала. Я слышал, как она ворочается в постели, мечтая о запретных наслаждениях, которые обещал ей тот, другой. Мне бы хотелось проникнуть в ее мысли, в ее воспаленное воображение, увидеть, какие порочные утехи она себе представляет. Я мог бы удовлетворить все ее желания, но она-то хотела не меня!

На следующий день, хотя голова у меня была занята совершенно другими мыслями, я провел обычный еженедельный административный совет и понял, что сбить человека с привычного курса не так-то легко, ибо большинство наших поступков мы совершаем чисто механически, подчиняясь многолетним привычкам. Утро было относительно спокойным, но какой же кошмарной была вторая половина дня! Знать, что с наступлением темноты эти двое снова встретятся в каком-то метре от меня, возможно, дойдут до естественной развязки, и тогда я окажусь вполне способным убить их обоих, даже не дав им разжать объятия.

Я шел по улице и размышлял. Пойти к Лаборду? Наверное, именно так и следовало бы поступить. Мужество не входило в число его основных добродетелей, он уступит малейшему нажиму. Мне стоило только сжать кулаки, чтобы он отдал мне свою пишущую машинку и полностью подчинился во всем остальном. Тут я мог ничего не опасаться. Но я хотел, чтобы этот мерзавец исчез только тогда, когда я на деле займу его место. Хотя, конечно, мой план был совершенным безумием, и я это прекрасно понимал.

Но меня влекла за собой страсть, а не сумасшествие, тем более, что никогда моя голова не работала так четко, как в те страшные дни и ночи. Я страстно хотел эту женщину. Не ту, которая каждый вечер ложилась на соседнюю со мной постель и у которой я знал только тело, а другую, о существовании которой я до недавнего времени и не подозревал и которая пока оставалась для меня недосягаемой. Я размышлял и действовал так, как если бы под одним платьем действительно было две женщины, испытывал ненависть и отвращение к одной из них и жгучее желание — к другой. Иногда, в редкие моменты просветления, я чувствовал, что вполне могу дойти до раздвоения личности.

Ужасный день! Я шел по улицам и думал, как вечером он будет ее ласкать. Я просто не мог думать ни о чем другом, хотя и делал попытки переключиться на какие-то рабочие вопросы. Но перед глазами вновь вставали мерзкие образы, и прежние мысли возвращались с постоянством волн, набегающих на берег. Я слышал стоны Одиль, которая наслаждалась в темноте все более и более дерзкими ласками. И мне еще предстояло пережить все это через несколько часов наяву! Я и боялся приближения вечера, и хотел, чтобы он наступил как можно скорее.

Вдруг я обнаружил, что нахожусь перед домом Лаборда. Ноги сами привели меня сюда. Я чуть было не поднялся к нему в квартиру, но тут же отказался от этого намерения. Через несколько дней я уже буду вполне готов занять его место, так что имело смысл подождать. Конечно, я мог вмешаться и заставить его отменить сегодняшнее свидание, но я лишь ускорил шаги. Партия была начата, и я во что бы то ни стало хотел завершить игру, в которой на кон было поставлено все. Возможно, в глубине души я всегда был игроком, просто не подозревал об этом.

За обедом мы с Одиль опять были вдвоем. Я ел с аппетитом, она же почти ни к чему не притрагивалась. Мысленно она уже была там, в беседке, в объятиях своего полу-любовника. Она хотела его ласк, и это лишало ее всех остальных желаний.

Случалось, она даже забывала поддерживать разговор, рассеянно кроша в пальцах ломтик хлеба. И я понимал, о чем она думает. Ее глаза ввалились и были обведены темными кругами, щеки чуть порозовели. Потом вдруг она очнулась, заметила меня и возобновила разговор, который сама же резко оборвала за несколько минут до этого.

— Извини, я сегодня немного рассеянна, как и ты, впрочем. Где ты был?

— С тобой, естественно.

И она даже не догадывалась, до какой степени это соответствовало действительности.

К концу обеда меня позвали к телефону.

— Кто это был? — спросила Одиль, когда я вернулся в столовую.

Я не готовил ответа заранее, но сумел удивительно правдоподобно солгать.

— Один американский делец, с которым я должен встретиться и который только что прилетел в Орли.

Пока, кстати, это было чистой правдой, но дальше была уже сплошная ложь.

— Он попросил меня встретиться с ним сегодня вечером в отеле «Кларидж». Поедешь со мной?