Подари мне эдельвейс. Мой любимый ботаник - Евгения Смирнова

Огромные металлические двери захлопнулись и большое тело автобуса начало свое неспешное движение, а Вадим за окном все бежал и кричал, но Маша уже не слыша что. На его щеке алело красное пятно.

«Да, психушка по ней плачет!» вспомнились девушки слова Вадима. И тут Маша сделал то, о чем ей до сих пор было стыдно вспоминать: она показала ему в окно средний палец.

– Еще два пива, – Вадим положил на стойку бара новую банкноту, которая тотчас же оказалась в маленьком карманчике жилетки бармена.

– Все-таки у них дурацкая униформа: на мужиках эти жуткие жилетки, а на девицах – передники. Брр, – сидевший рядом с Вадимом мужчина, брезгливо поежился. – Но пиво здесь отменное, – он взял кружку и с наслаждением отпил.

– Ну, как она могла, а? – Вадим погладил свою пылающую щеку, а затем прислонил к ней холодную кружку с пенным напитком. – Всегда была такой спокойной, доброй, исполнительной…

– … безнадежно влюбленной.

– Перестань, Эдик, я тебе уже сто раз говорил, что она мне как сестра. А я ей…

– Как брат, что ты знал ее еще ребенком и бла-бла-бла, – снова перебил друга Макар, – только все это чушь собачья, и ты сам это прекрасно знаешь, – он снова сделал внушительный глоток и громко икнул. – Кажется, мне уже хватит.

– И главное все из-за какой-то там актрисульки, – Вадим пропустил мимо ушей все, сказанное другом, – по которой дурдом плачет. Нет, ты видел ее фильмы?

– Ага, ничего себе такая, как говорит молодежь «зачетная чикса», – Эдик снова икнул. – Во блин, я, кажись, готов. Что они подмешиваю в это пиво?

Он подозрительно принюхался к содержанию кружки, ничего необычного не обнаружил, и с наслаждение допил жидкость.

– Нет, я поеду к ней домой, и пусть она только попробует мне не открыть!

– У тебя же ключ есть…

– …я дверь вышибу, и ей придется объяснить свое поведение.

– Это ты про хук справа, – захихикал Макар, – а все-таки круто она тебя приложила.

– …точно, я так и сделаю, – Вадим яростно вскочил, так что стул отлетел на добрых пару метров, и быстро зашагал к выходу, под тревожными взглядами официантов и посетителей.

– Тебе тоже пока, и хорошего вечера, – вдогонку ему крикнул Эдик, – у него просто менопауза началась, так что сами понимаете, – сказал он громким шепотом, подошедшей поднять упавший стул молоденькой официантке.

Девушка сурово глянула на мужчину и сказала:

– Надеюсь, вы рожать здесь и сейчас не собираетесь?

– Боже упаси!

– Я рада, – фальшиво улыбнулась девушка, – а то, знаете ли, у нас и так работы много.

– А, кстати, о работе: до какого часа вы заняты?

– До закатного, – она вытерла брызги пива из кружки Вадима.

– Ну, тогда буду ждать вас здесь до сумерек.

– Не советую.

– Почему? – Эдик с интересом смотрел на симпатичную блондинку в жутком алом переднике.

– После полуночи я превращаюсь в оборотня.

Макар хохотнул.

– Так-так, – он придвинул стул, жестом приглашая ее присесть.

Девушка неуловимым движением головы, отклонила его приглашение.

– И вырываю сердца у неверных мужей, – она выразительно посмотрела на его гладкое блестящее кольцо на безымянном пальце правой руки. – Так что отправляйтесь домой, по-моему, вам уже достаточно.

Она собрала оставшуюся на столе посуду, и направилась вглубь зала уверенной твердой походкой.

8.

Плакать Маша устала еще час назад, лицо покраснело, а глаза некрасиво опухли, хотелось пить и есть. Маша нехотя сбросила плед и поплелась в ванную. Она до сих пор не могла поверить в то, что показала Вадиму средний палец, она, благовоспитанная девушка, как же стыдно бы было за ее сегодняшнее поведение бабе Тони. Но с другой стороны, Маша открыла кран и с наслаждением плеснула холодную воду в лицо, с другой стороны с нее хватит! Сколько можно страдать по человеку, который, как сегодня выяснилось, совсем этого не стоит. Ее воображаемый Вадим, рыцарь, который готов спасти прекрасную даму от дракона, просто не мог отказать в помощи несчастной женщине, а он отказал. Да еще и назвал сумасшедшей.

На смену страху в Маше снова зажглась обида, ярость, злость и она еще сильнее начала плескать на себя воду. Под ногами захлюпала вполне приличная лужа, халат на груди промок насквозь, зато глаза, кажется, немного приоткрылись. В комнате резко запиликал телефон, и Маша вздрогнула.

– Алло.

– Маша, это Лиля, – раздался в трубке низкий бархатистый голос, – я, кажется, не вовремя?

– Нет, что вы, – спохватилась Маша, – я дома.

– Знаете, Маша, мне вдруг очень захотелось вам позвонить. Вы меня простите за навязчивость?

– Это ни так.

– Я рада.

Маше показалось, что Лилия улыбается в трубку.

– Представляете, оказывается мне больше не кому позвонить. У меня в телефоне больше ста номеров, а мне не кому позвонить. Печально, не правда ли? Вам, наверное, это сложно представить, думаете, что я зажралась. Впрочем, так многие думают.

– Может быть многие, но не я, – решительно сказала Маша, – я вас понимаю, сегодня я лишилась своего единственного друга.

Мысль о Вадиме снова заставила Машины глаза наполниться слезами.

– Потеряли друга? Почему?

– Он оказался совсем не таким, каким я себе его нарисовала, – Маша всхлипнула.

– Вы плачете, Маша? – в Лилином голосе появилась тревога.

– Уже нет, – честно ответила Мария.

– Хотите я к вам приеду прямо сейчас?

– Вы приедете ко мне? – изумилась Маша.

Лиля молчала.

– Прямо сейчас?

Маша никак не могла поверить, что вот так вот запросто говорит по телефону с самой Лилией Нежиной, что та сама позвонила, да еще и успокаивает ее, но Лилия Нежина на ее кухне или на старом диване – это сюрреализм.

– Конечно, – Лилия тяжело вздохнула в трубку, – я понимаю, что это неудобно, уже поздно, да и…

– Нет, нет, удобно! – поспешно возразила Маша. – Приезжайте, конечно. Я просто немного растерялась. У меня последнее время нечасто бывают гости.

Маша назвала Нежиной свой адрес, сказав, что будет ждать, и с ужасом оглянулась по сторонам. Что подумает Лилия о ее квартире, как однажды сказал Вадим – «портале в СССР»?

На этот раз на Лиле были джинсы, объемный джемпер ослепительно белого цвета, меховой жилет, ковбойские сапожки с блестящими пряжками по бокам и шелковый платок на голове. Лилия улыбнулась и вручила Маше большую картонную коробку с названием «Прага».

– Мой любимый торт, – пояснила Лилия.

– Не думала, что вы едите торты.

– А я и не ем.

Лилия снова широко улыбнулась, быстро скинула сапоги, жилет и платок, из-под которого высвободилась блестящая шоколадная грива и, сверкнув огромными серыми глазами, спросила:

– А где у вас можно помыть руки?

– Ты показала ему средний палец? – в очередной раз воскликнула Лиля. – Не может быть! – она прожевала большой кусочек торта и запила простым черным чаем с ягодным ароматизатором. Длинный шелковистые волосы Лиля скрутила в высокую дулю на макушке, а дорогущий джемпер валялся на стуле в коридоре, вместо него женщина нацепила одолженную у Маши старенькую футболку.

– Не знаю, что на меня нашло, – Маша ковырнула торт ложкой, есть совсем не хотелось.

– Представляю, какое у твоего Вадима было лицо, – Лиля