Будущая эволюция человека. Евгеника двадцать первого века - Джон Глэд

К концу двадцатых годов евгеника вышла за пределы узко профессиональных дискуссий и стала предметом широкого обсуждения. Последующие тезисы «Общества защиты расовой чистоты» 1931—1932 годов вновь подчеркивали значение наследственности, предупреждали о вырождении и обращали внимание на роль семьи, призывая к увеличению рождаемости и предоставлению налоговых льгот для семей с детьми. Долгие периоды профессионального обучения были признаны подрывающими рождаемость; рекомендовались генетические консультации; поощрялось деторождение в семьях, где потомству грозили наследственные недуги; молодым людям вменялось в обязанность понимание евгенической ответственности перед грядущими поколениями[97].

И вновь никаких упоминаний о расовых вопросах.

Социальный дарвинизм девятнадцатого века рассматривал войну как явление позитивное: война выпалывает слабых, точно так же, как экономическое соревнование отбирает людей и социальные группы по пригодности. Но когда разразилась Первая мировая война, евгеники осудили ее как «контрселективную».

Перед началом войны в Германии серьезно опасались перенаселения. Население Германской империи, в 1880 году составлявшее 45 миллионов, к исходу Первой мировой войны возросло, несмотря на жертвы, до 67 миллионов. И только в 1918—1919 годах смертность превысила рождаемость[98]. Страх демографического спада осложнил пропаганду негативной евгеники, но приверженцы «чистоты расы» атаковали мальтузианцев, утверждая, что к призывам к воздержанию скорее всего прислушаются наиболее желательные элементы населения и этот неразумный альтруизм окажется дисгеническим. Беспокоило их и то, что такой поворот дела повредит «нордической расе». В контексте теорий о расовом превосходстве межрасовое скрещивание рассматривалось как своего рода самоубийство «высшей» расы.

Но совсем не об этом заботился Адольф Гитлер. В 1920 году он выдвинул программу из 25 пунктов, ни один из которых не имел отношения к евгенике.

Чтобы лучше разобраться в роли евгеники при нацистском режиме, я выбрал 100 книг, относящихся к веймарскому и нацистскому периодам, с предметными указателями. Я не старался придерживаться строгих критериев, а лишь выбирал труды, посвященные этому времени. Все 100 названий перечислены в Приложении 2. Впрочем, каждый, кто имеет доступ к серьезной библиотеке, может повторить этот эксперимент, выбирая те книги, которые придутся ему по вкусу.

Авторы самые разные — от нацистских идеологов до признанных ученых, изучающих эту область сегодня. В алфавитных указателях 96-ти книг слово «евгеника» отсутствует. Четыре тома содержат лишь беглые упоминания о евгенике. Даже указатели к «Майн кампф» и речам Гитлера не фиксируют евгенику в качестве самостоятельной темы, хотя имеются многочисленные упоминаний о расе. Совершенно очевидно, что евгеника отнюдь не была мощным идеологическим мотором национал-социализма, каким ее часто представляют.

Однако Гитлер слышал о евгенике и в конце концов включил ее в свои представления о социальном дарвинизме и мистической «нордической», или арийской, расе, в основном в духе Гобино (чье имя, правда, не упоминается в «Майн кампф»). Это был пример откровенного трибализма, подкрепленного суевериями и окутанного мистицизмом. В конце концов эти идеи привели к тому, что были организованы даже специальные экспедиции в Гималаи в поисках «корней». Широко использовались германские языческие символы и руны.

Будучи убежденным приверженцем главенствующей роли наследственности, Гитлер оставался антиуниверсалистом, видевшим основную цель генетического отбора в создании чистого нордического племени. Эволюция человечества была для него полем соперничества, а не сотрудничества. Способности, проявляемые другими народами, воспринимались как угроза той группе, которой он прочил победу. Эта антиуниверсалистская система ценностей по самой сути своей была антиевгенической.

Некоторые из немецких евгеников придерживались взглядов, противоречащих официальной теории «расовой гигиены». Сторонник добровольной стерилизации, ведущий немецкий генетик Ганс Нахтсгейм, последовательно отвергал нацистские идеи о расе. Даже Фриц Ленц, который был, вероятно, самым влиятельным немецким евгеником в нацистский период, высказывался против антисемитизма. Биолог и евгеник Вальтер Шейдт осуждал «расовую биологию», которую преподавали в германских университетах как псевдонауку. Еще один приверженец евгеники, венский врач Юлиус Бауэр, отрицал нацистские расовые идеи, называя их «фантазиями, высосанными из пальца»; по его мнению, они только вредили евгеническому движению. Сторонник евгеники, молодой австрийский врач Феликс Титц, выступил с осуждением нюрнбергских расовых законов. Биолог и евгенист Юлиус Шаксель протестовал против злоупотребления евгеникой в нацистской Германии и эмигрировал в СССР. Райнер Фетчер и бывший католический священник Герман Мукерман были смещены со своих постов: их взгляды противоречили мировоззрению нацистов. Фетчер пытался вступить в контакт с Красной Армией и был застрелен эсэсовцами[99].

Евгеники в других странах недвусмысленно осудили гитлеровский расизм и антисемитизм. На Международной конференции евгеников в Эдинбурге в 1939 году британские и американские евгеники критиковали расистский характер евгеники в Германии[100]. В том же году выдающиеся евгеники Соединенных Штатов и Англии выступили с заявлением, отвергавшим «расовые предрассудки и ненаучную теорию о том, что плохие или хорошие гены являются монополией определенных народов» (см. Приложение 1).

Национал-социалистическое государство взяло под контроль научные учреждения страны и щедро финансировало кафедры «расовой чистоты» в германских университетах. Некоторые немецкие евгенисты не устояли перед соблазном перейти от туманных проектов общественных преобразований к конкретным действиям.

Отто фон Вершуэр стал подлинным идеологом нацистских преступлений. Его «Расовая биология евреев» была опубликована в 1938 году в Гамбурге. Около полусотни статей, составивших шесть увесистых томов под общим заголовком «Forschungen zur Judenfrage» («Исследования еврейского вопроса»), вышли в свет под эгидой государства.

«Расовая биология» задалась целью определить физические различия между европейскими евреями и немцами. Вершуэр указывает на поразительный феномен: этническая группа сохранилась как нация на протяжении двух тысяч лет, не имея собственной территории. Он оговаривается — и с ним можно согласиться, — что описанные им различия не являются монополией той или иной группы: речь идет лишь об относительной частоте признаков внутри обеих групп. Автор изо всех сил старается соблюсти наукообразие, используя такие общепризнанные в научной антропологии характеристики, как отпечатки пальцев, группы крови, подверженность специфическим заболеваниям и т.п., — и, тем не менее, его книга представляет собой документ самого злокачественного шовинизма. У евреев, как мы узнаем от Вершуэра, крючковатые носы, мясистые губы, тусклая красновато-желтая кожа и курчавые волосы. Для них характерны крадущаяся, как у преступников, походка и «национальный запада. Далее Вершуэр переходит к «патологическим национальным свойствам». Он признает высокий интеллект евреев, указывает на относительно низкую рождаемость, но очень скоро научный тон сменяется неприкрытой ненавистью:

Я считаю, что лишь определенного типа люди склонны к иудаизму и готовы примкнуть к нему, — это, в частности, те, кто чувствует связь с иудеями по причине их особого интеллектуального и психологического склада. Лишь в редких случаях это обусловлено физическими причинами. В этом смысле еврейское влияние не является «иностранным».

Вершуэр приходит к заключению, что немцам и евреям необходимо оставаться обособленными друг от друга группами. Такая позиция совпадала с лозунгом Гитлера, заявившего в «Майн кампф», что «высшее право и высший долг человека — блюсти чистоту крови». Следующей задачей будет, согласно Гитлеру, запрет на деторождение для «больных туберкулезом, субъектов с неполноценной наследственностью, калек, сифилитиков и кретинов»[101]. Другими словами, в первую очередь нужно пресечь скрещивание с другими этническими группами, а затем заняться наследственной или приобретенной умственной отсталостью.

Вершуэр не употребляет слово «евгеника», однако считает свои доводы по сути евгеническими. Человеконенавистнику выгодно утверждать, что его аргументы основаны на достижениях науки, а не продиктованы низменными чувствами. Нет, впрямую он не призывает истреблять евреев, но ход его мыслей подводит к такому заключению. Заметим, что Вершуэр был наставником нацистского врача-преступника Иосифа Менгеля, занимавшегося «расовыми» исследованиями близнецов.