Похититель всего (СИ) - Галиновский Александр

И все же… Поскольку никто не жаловался на отсутствие саквояжа, оставалось всего два варианта: либо похищение случилось сегодня-вчера, что было маловероятно, либо, что поблизости был другой практик, которого, так же, как и самого Энсадума, недавно ограбили. Это автоматически означало наличие еще одной смерти неподалеку, ведь чтобы практик оказался в такой глуши, для него должна была найтись работа. Возможно ли, что за ВТОРЫМ саквояжем охотились из-за крови? В таком случае, версия о том, что на Энсадума напали и похитили саквояж по той причине, что кто-то желал завладеть кровью, чтобы она не попала в руки к кураторам и Интерпретаторам, получала новое подтверждение.

Обуреваемый эмоциями, Энсадум приблизился к прилавку и протянул руку, намереваясь взять саквояж, однако забыл, что не один. Сначала раздался громкий окрик. Он поднял голову и увидел продавца.

Перед ним был совсем молодой человек. Лет шестнадцати, а может и меньше. Он смотрел на Энсадума и в первые несколько секунд на его лице отразилось узнавание пополам с удивлением. Его лицо со следами застарелой кожной болезни пылало. Он оттолкнул руку Энсадума, а сам отступил вглубь лавки. Еще мгновение — и мальчишка побежал. Позади лавки был выход — простая тканевая занавеска прикрывала дверной проем. Именно за ней и скрылся мальчишка.

— Эй, погоди! — бесполезные слова.

Недолго думая, Энсадум одним прыжком перемахнул прилавок и ринулся следом.

— А, пропади все пропадом, — прибавил он, врезаясь в занавеску, за которой была неизвестность и темнота.

11

Энсадум всегда отличался внешностью. Высокий, под два метра, он тем не менее, был слишком худ, чтобы выглядеть внушительно.

Лицо в обрамлении черных волос казалось слишком бледным в любое время года. К тому же простой и удобной одежде, которую носили другие практики, Энсадум предпочитал плащ, такой же темный, как и цвет его глаз. Удивительным образом его детские представления о, том, как должен выглядеть практик, отразились на его собственной внешности. Словно он пытался соответствовать созданному им же самим же образу.

Другие практики не сразу привыкли к его внешнему виду. Завести друзей ему это тоже не помогло. Однако учитывая, что большинство практиков старалось держаться особняком, это не было такой уж большой проблемой.

Сколько всего было практиков в Курсоре? Когда он только начинал, он пробовал сосчитать их число. Видел кого-то у Распределительной щели и запоминал лицо, мысленно добавляя единицу к уже порядочному списку. Всего набралось то ли двадцать, то ли двадцать пять человек. Затем Энсадум стал считать только тех, кого видел повторно, а таких было меньше. Наконец он стал считать тех, кого встречал у Распределителей в третий, четвертый раз. Из было меньше десятка, и все — гораздо старше его самого. Последнее натолкнуло Энсадума на мысль, что на этой работе мало кто задерживался.

И все же трудно было встретить в городе бывшего практика, который хвалился бы этим. Их профессия не вызывала ни восторгов, ни зависти. Как раз, узнав, что перед ними практик, люди начинали относиться с опаской, недоверием, а иногда и с плохо скрываемой враждебностью.

Несмотря на то, что Курсор был огромен, а постоянных практиков — больше двух десятков, являлись они отнюдь не ко всем умершим или умирающим.

Это называлось Лотереей. Карточка просто появлялась из Распределительной щели. В первое время Энсадум пытался понять, каким образом происходил отбор, но так и не смог ничего уразуметь. Практики шли и к бедным, и к богатым. В город, и за его пределы. Даже в пустоши, хотя формально эти земли считались дикими и малонаселенными.

Иногда карточек не было неделями, иногда щель выбрасывала их без остановки, одну за другой — только успевай выхватывать.

Случались и ошибки. Однажды Энсадум явился к человеку, который и не думал умирать. Да, он был прикован к постели, но абсолютно жив. Родственники, которых визит практика возмутил и напугал, не пустили Энсадума на порог. В результате ему пришлось почти сутки провести на улице под окнами — прежде чем стало понятно, что произошло. Все это время родственники по очереди высматривали его из окон. Неудивительно, что практиков ненавидят! Так и не дождавшись приглашения в дом, Энсадум ушел. Позже выяснилось, что произошла какая-то ошибка и Распределитель дал ему неверный адрес. Как ни странно, происшествие немного успокоило Энсадума — это значило, что Распределители — тоже люди, за ними числятся подобные промахи.

И все это — лотерея. Иногда ее называют черной, серой или красной. Во всех случаях речь идет об одном и том же — о том, как, а вернее, каким образом Распределители делают свой выбор. Не важно, что кто-то умер: практик мог и не явиться. Это означало, что кураторы не приготовят эссенцию, и воспоминания умершего не попадут в Курсор. Это означало буквально смерть — бесповоротную, окончательную.

Никто не знал, каким именно образом происходит отбор. и почему практики приходят к одним и не являются к другим. Возможно, ответ кроется в простом: практики просто не могли знать обо всех смертях.

Энсадум не знал, почему это стали называть Лотереей, тем более — “черной”, “серой” и “красной”. Видимо, люди считали, что все дело в случайном выборе, как будто происходит некий розыгрыш, в котором шанс выпадает лишь немногочисленным счастливчикам. И, как и в любой лотерее, — в этой есть проигравшие. Или проигравшими были все без исключения?

ГЛАВА 8. В пустошах нет ничего — только пустота и одиночество

12

За занавеской оказалось узкое помещение без окон. Пробивающегося сквозь неплотно прикрытую занавеску света хватало, чтобы Энсадум различил смутные очертания многочисленных предметов, разложенных в неком подобии порядка. Очевидно, это был товары, выставленные на продажу в лавке. Часть из них Энсадум узнал по очертаниям, часть все еще оставалось для него загадкой. Однако один, вернее сразу несколько одинаковых предметов он распознал мгновенно. Все же слишком часто подобные им попадались ему на глаза. Эти очертания были не просто знакомыми, а практически родными.

Энсадум увидел саквояж. И не один. Два попались ему на глаза сразу же, еще один — после того, как он недоуменно обвел новое помещение взглядом. Значит, всего четыре, включая тот, что он видел снаружи на прилавке.

Так много?

Энсадум был настолько ошарашен увиденным, что не увидел, как из полумрака к нему навстречу выступил незнакомец.

Практик сделал шаг, и незнакомец, который, по-видимому, не ожидал здесь встретить кого-то, сделал то же самое.

Он не был похож на торговца, которого Энсадум преследовал некоторое время назад. Этот человек был блондином с голубыми глазами. Лицо было незнакомым, но при виде его смутное узнавание промелькнуло в душе у Энсадума. К его удивлению, на лице человека напротив отразилась похожая эмоция.

По-видимому, незнакомец не собирался нападать и вообще не выказывал агрессивных намерений. Однако Энсадум предпочитал поостеречься. по-прежнему не спуская с того глаз, Он шагнул от незнакомца в сторону. А затем… Чудесным образом незнакомец сделал то же самое… И исчез. Вот он был, а теперь не стало. Вернее, он исчез не целиком. Исчезла половина его тела, как будто невидимый нож разделил его надвое — одним неуловимым взмахом — вдоль.

Несколько мгновений понадобилось Энсадуму понять, что перед ним не живой человек, а отражающая поверхность зеркала.

Но тогда…

Мысль не успела сформироваться, поскольку из темноты в задней части комнаты на самом деле выступили незнакомцы. Их было трое, и на этот раз это ДЕЙСТВИТЕЛЬНО были самые обыкновенные, живые люди. Одни из них был продавцом, которого Энсадум преследовал еще минуту назад. Другой — намного его старше. Между этими двумя было что-то схожее, так что Энсадум сразу же подумал, что перед ним отец и сын. Третьим в этой компании был странный маленький человек с белой, почти прозрачной кожей, под которой проступали темные вены. А может, это были разводы грязи? Бескровная верхняя губа заворачивалась к носу, а нижняя, которая ничем не отличалась по цвету от соседки — к подбородку, обнажая длинные острые зубы, из-за чего крохотный человек выглядел довольно угрожающе.