Игра в кошки-мышки - Джон Карр

На прикроватном столике в алькове обширной спальни зазвонил телефон.

— Прошу прощения, — сказал доктор Фелл.

На каминной доске стояли часы резного мрамора, крохотный маятник которых с отчетливым тиканьем качался взад и вперед. Стрелки показывали двадцать пять минут десятого.

Джейн Теннант не смотрела на них. Пока доктор Фелл спешил к дребезжащему телефону, она вынула из сумочки пудреницу и уставилась на свое отражение в зеркальце. Взволнованное дыхание давно уже восстановилось, но у нее все еще был такой вид, словно Джейн настойчиво спрашивала себя, правильно ли она поступает.

Глядя в зеркальце, она повернула голову в одну сторону, а затем в другую. Скорчила рожицу. Джейн не пользовалась губной помадой и обходилась минимумом пудры; она была олицетворением полнокровного здоровья, о котором говорили и ее спокойные правильные черты лица. Она ограничилась лишь тем, что вынула гребенку и привела в порядок свои густые жесткие каштановые волосы. Теперь она смотрела на себя с нескрываемой горечью. Из-за открытых окон доносились звуки голосов и шарканье ног многочисленных любителей пеших прогулок.

— Алло? — закричал доктор Фелл, который обычно плохо справлялся с телефонными разговорами. — Кто?.. Грэхем… Ага! Как поживаете, инспектор?.. Что?

Он с такой силой выкрикнул последнее слово, что Джейн невольно оглянулась.

У доктора Фелла был полуоткрыт рот, что заставило усы опасть. Невидящим взглядом он смотрел на Джейн. Она слышала далекий голос, что-то кричащий в трубку.

— В чем дело? — изобразила она губами вопрос.

Доктор Фелл прикрыл рукой микрофон.

— Тони Морелл убит, — сказал он.

Какой-то промежуток времени, в течение которого она могла бы сосчитать до десяти, Джейн сидела недвижимо, с пудреницей в руках, словно у нее онемели пальцы. Затем она кинула ее в сумочку, защелкнула замок и легко, как кошка, вскочила на ноги. Если бы владевшие ею эмоции могли реализоваться в звуках, то помещение оказалось бы затоплено ими, как грохотом прибоя. Но в комнате был слышен лишь голос доктора Фелла и тиканье часов.

— В бунгало Айртона… Примерно час назад. — Он бросил взгляд на часы. — Да бросьте, это чушь!

В ушах у Джейн заломило, ибо она старалась услышать голос другого человека.

— Что говорит?.. Понимаю… Вот как? Что там с револьвером?.. Какого калибра?..

Выслушав ответ, доктор Фелл вытаращил глаза, а потом прищурил их, уронив пенсне, которое повисло на черной ленте. Когда он перевел взгляд на Джейн, у него было такое выражение, словно ему в голову пришла совершенно идиотская идея, в которую с трудом можно поверить.

— Значит, вот как? — подчеркнуто спокойным голосом сказал он. — Предполагаю, на револьвере нет особых отметок?

После долгого молчания в телефоне прозвучал ответ.

— Понимаю, — буркнул доктор. — Нет. Нет, я не против помочь. Пока.

Он бросил трубку. Склонив голову так, что на воротник легли складки двойного подбородка, он положил руки на гнутую рукоятку тросточки и на несколько минут застыл, изумленно глядя себе под ноги.

Глава 8

В гостиной судьи Айртона мистер Герман Эплби созерцал эффект от своего сообщения, который можно было сравнить с последствиями взрыва ручной гранаты.

— Но конечно же, — добавил он, — вы были в курсе дела? Так сказать, вы знали, что мистер Морелл — богатый человек, насколько в наши дни можно считать человека богатым?

Эплби посмотрел на судью, который склонил голову.

— Я знал, — согласился судья Айртон.

Инспектор Грэхем испустил громогласный выдох облегчения.

— Чтобы быть предельно точным, — спокойным холодным голосом уточнил судья, — в той мере, в какой мне об этом сообщил мистер Морелл. Он явился сюда прошлым вечером и, к моему удовлетворению, сообщил об этом, а также продемонстрировал предполагаемый свадебный подарок — три тысячи фунтов. Э-э-э… я забыл, инспектор, я уже рассказывал вам о нем?

Грэхем кивнул.

— Вы говорили, сэр! — заверил он присутствующих. — Конечно же говорили. Сейчас я вспомнил.

— Ага. Вы должны были записать, если сомневались. Благодарю вас. Мистер Барлоу!

— Сэр?

— Моей дочери, похоже, не по себе. Я вынужден настаивать, чтобы она не принимала участия в этой тяжелой ситуации дольше, чем необходимо. Вы согласны, инспектор? Мистер Барлоу, будьте любезны препроводить ее в другую комнату; когда она оправится, отвезите ее домой.

Фред Барлоу протянул Констанс руку. Помедлив, она взяла ее.

Он был рад, что оказался спиной ко всем остальным, ибо им сейчас предстояло пройти одну из самых опасных своей эмоциональностью стадий. Источником потенциальной опасности являлась Констанс. Если она позволит себе открыть рот, то что бы ни было, даже самоуверенная надменность судьи не позволит лжи одержать верх.

Констанс, с запавшими воспаленными глазами, с размазанной по хорошенькому личику косметикой, что заставляло ее походить на клоуна, попыталась что-то сказать. Барлоу предостерегающе посмотрел на нее. Искра бикфордова шнура мелькнула — и потухла. Ухватившись за его протянутую руку, она с трудом поднялась с дивана. Барлоу обнял ее за плечи, и они молча покинули комнату. Но все услышали, как она в холле разразилась истерическими рыданиями. Судья Айртон несколько раз быстро сморгнул.

— Вы должны простить меня, джентльмены, — сказал он. — Все это весьма болезненные переживания.

Инспектор Грэхем кашлянул, а Эплби отвесил сдержанный поклон.

— И тем не менее! Займемся тем, чего не избежать, — продолжил судья. — Из того, что я говорил, думаю, могу сделать вывод, что джентльмены готовы согласиться со мной. Вот вы, сэр. Мистер…

— Эплби.

— Ах да, Эплби. Могу ли я спросить у вас, что говорил мистер Морелл, когда сегодня навестил вас?

Эплби задумался. Под своей профессиональной маской инспектор Грэхем (который был далеко не дурак) таил убеждение, что адвокат посмеивается. Грэхем не знал, с чего это он взял. Ничего в облике адвоката, от его скромной, но аккуратной прически до столь же скромных и столь же аккуратных моральных устоев, не могло быть более убедительным, чем его поведение.

— Что сказал? Дайте-ка припомнить. Он сказал, что завел игру с судьей Айртоном…

— Игру? — резко вмешался инспектор Грэхем.

— …смысл которой он объяснит позже. Не могу сказать, что он имел в виду. Я имел удовольствие много раз встречаться с вами в зале суда, сэр.

Судья вскинул брови, но лишь склонил голову в знак согласия.

— Еще одно! — вспомнил Эплби. — Он отпустил реплику, достаточно странную, что, мол, вы сами определили стоимость свадебного подарка для мисс Айртон. Он сказал, что пытался убедить вас повысить эту сумму, но вы отказались.

— В самом деле. А что в этом странного?

— Ну…

— Почему мои слова показались вам столь странными, мистер Эплби? Разве три тысячи фунтов — не более чем достаточная сумма?

— Я этого не утверждаю. Я только… пусть так, пусть так! — Адвокат взмахнул рукой в перчатке, словно сбрасывая щепотки песка с плаща.

— Больше он ничего не говорил?

— Ничего. А теперь могу ли я в интересах моего покойного клиента задать вопрос? Есть ли у вас какое-то представление, кто убил его? Что, в конце концов, тут произошло? Предполагаю, что имею право это знать.

Инспектор Грэхем смерил его взглядом.

— Что ж, сэр, надеемся, что вы сможете нам помочь в этом.

— Я? Каким образом?

— Вы знали его… и все такое. Догадываюсь, что вы весьма неплохо знали его.

— Да, определенным образом.

— Он не был ограблен, — обратил его внимание инспектор Грэхем. — Это очевидно, разве что тут имелся какой-то другой мотив. Например, были ли у него враги?

Эплби помолчал.

— Да, были. Я не могу рассказывать вам все подробности его личной жизни. В деловых отношениях у него была пара врагов. — Как ни странно, Эплби воспринял этот вопрос с куда большей серьезностью, чем остальные. Извинившись, он положил свой чемоданчик и котелок на шахматный сто лик и запустил руку в карман плаща. — Я говорил вам, что бедняга был достаточно странной личностью, — продолжил он. — Морелл мог быть очень щедрым. Взять, например, эти деньги. Но если он приходил к выводу, что кто-то нанес ему хоть малейший урон, он пускался во все тяжкие, тщательно разрабатывая хитроумные макиавеллевские планы, чтобы взять реванш. — Эплби посмотрел на судью. — Вы, конечно, это понимаете, сэр.

— Почему я должен это понимать?

Эплби рассмеялся:

— Не вводите себя в заблуждение. Я не имею в виду лично вас. Тем более трудно предположить, что такой подарок мисс Айртон мог бы нанести вам оскорбление. — Он выразительно посмотрел на судью. — Нет. Я хочу сказать, что, учитывая огромный опыт, обретенный вами в судейском кресле, вы-то можете понять, как мыслит такой человек.