Книга Натаниэля - Полумрак

Соломон открыл рот, чтобы говорить.

– Ладно, ладно, – отмахнулась царица, – не оправдывайся только. У тебя достаточно жён, чтобы перед ними оправдываться.

Она ухватилась за свои юбки и задрала платье до колен, открывая довольно стройные и почти не волосатые ноги с немного пухлыми коленками.

– Все видят? – Она повернулась. – Все как следует разглядели? Это ноги царицы. Видите, какие они?

Не опуская юбок, она снова повернулась к Соломону.

– Гляди внимательнее, царь. – она бросила юбки и поднесла руки к вырезу. – А теперь сюда. – Она указала на своё лицо. – А теперь внимательно смотри сюда. Ты больше никогда ничего этого не увидишь.

Махнув своим слугам, она величественно последовала в выходу. Возле мажордома она притормозила.

– «Соломон. Хитрее Одиссея». – прочитала она слоган на фуфайке замершего мажордома. И снова повернулась к Соломону. – Это не у меня, дорогой мой, ноги козлиные. – крикнула она. – Это ты сам козёл. Весь, целиком. Счастливо оставаться, о мудрейший из людей!

LXXX

– Не знаю, – с сомнением сказал Первый Воин, – вон тот парень уже Cам сказал, что Он Иисус…

– Но Его-то этот просто обнял, как всех, а поцеловал только того, – Второй Воин кивнул на апостола Иоанна, – вон, который на девчонку похож.

– Такого бы я и сам поцеловал… – мечтательно сказал Третий Воин.

– Не знаю, – сказал Первый Воин, уничтожающе глядя на Третьего Воина, – по-моему это и есть девчонка. Может, он её целует, потому что любит…

– Ну больше-то он никого не целует, правда? – сказал Второй Воин.

– Зачем тогда тот парень сказал, что Он и есть Иисус? – сказал Первый Воин, сдвигая брови.

– Ну как, это же секта. Чтобы защитить Своего учителя. – сказал Второй Воин.

– Закрыть его, так сказать, своим телом… – сказал мечтательно Третий Воин.

– Да это девчонка! – воскликнул Первый Воин. – Симпатичная девчонка.

– Неправда! – воскликнул Третий Воин. – Это мальчик! И прехорошенький!

– Ну? – прошептал Иисус на ухо Иуде, не разжимая объятий. – Сколько?

– Тридцать. – прошептал Иуда Иисусу. – Больше не смог, товар не ходкий.

– Молодец! – воскликнул негромко Иисус, одновременно слегка пиная его в колено. – Коммерческая жилка. Только без дурацких шуток.

– Угу. – согласился Иуда. – Ладно.

– Десять отправишь маме в Назарет, десять Магдалине в Капернаум, десять вам до конца недели. – прошептал Иисус. – Пейте, гуляйте, горюйте и скорбите.

– Понял. – прошептал Иуда.

– Только ты смотри, – прошептал Иисус, – без махинаций своих. Я же всё равно узнаю. Ты знаешь, я предателей не люблю…

– Ты чего! – воскликнул Иуда обиженным шёпотом. – Когда это я Тебя подводил?

– Ну молодец, – прошептал Иисус, хлопая Иуду по плечу и разжимая объятья. – Так, брось железку!! – закричал Он тут же. – Я тебе говорю! Отнимите у Петра эту штуку! Брось, Я тебе сказал! Прекрати размахивать, покалечишься!

– Простите, милостивый господин, – сказал Он, поднимая отрубленное ухо Второго Воина и сдувая с него пыль. – Вот, как новенькое. Сейчас пришпандорим. А ты, – сказал Он, поворачиваясь к Петру и грозно нахмуриваясь, – ты верни меч, где взял. И подумай о своём поведении.

LXXXI

– Ну как он? – спросил Сатана…

Господь грустно посмотрел на свернувшегося в клубочек Адама.

– Никак. Бегал кругами. Орал.

– Орал? – сказал Сатана. – Что орал?

– Цитирую: «Аааааааааааааааааа». Конец цитаты. – сказал Господь печально.

– А что это у него под мышкой?… – сказал Сатана. – Это у него волосы так растут?…

– Это кошка. – сказал Господь грустно. – Вернее, пшшшшфссссс. Он с ней не расстаётся.

– И она не возражает?… – поразился Сатана.

Господь пожал плечами.

– Кажется, не возражает. – сказал Сатана, принюхиваясь. – Вообще. В целом.

– Живая она. – сказал Господь. – Это от него пахнет.

– По-моему Ты что-то не так сделал… – сказал Сатана задумчиво.

– Что не так-то? – сказал Господь. – По образу и подобию.

В голосе Его появилось уныние.

– Ну по образу и подобию, допустим, я уже видел, что Ты сделал. – сказал Сатана, листая Книгу. – Очень милые зверушки. Крупные, но милые. А, вот! – он протянул Книгу Господу. – Пожалуйста. Ты вдохнул в него Дух Свой?

– Нет… – Господь пробежал глазами строчки. – Ничего похожего не делал.

– Ну вот и всё. – сказал Сатана. – Вот он у Тебя и овощ… – Он опять принюхался. – Типа чеснока.

– Чеснок – трава, – сказал Господь, не отводя глаз от Книги, – ага. Всё ещё не поздно исправить. Только чур не Я.

– А кто?! – воскликнул Сатана.

Минутная тишина.

– Нет, нет, – сказал Сатана. Лицо его расплылось в улыбке, – ну Ты что, в самом деле!

– Я не могу. – сказал Господь.

– Почему?!

– Ты посмотри на его дёсны. Зубы. У него изо рта пахнет как от землеройки. Собственно, он съел землеройку. Она же пффссш.

– И Тебе будет противно. – догадался Сатана.

– Да.

– А мне – нет? – сказал Сатана.

– Ты же Нечистый!

Сатана вздохнул.

– Очень миленький «логический» вывод, но есть одна проблема. Во мне нет Духа Божьего. Так что давай, взмахни рукой и прикажи ему стать Вдохновенным.

Господь покачал головой.

– Только рот в рот. – сказал Он. – Никаких «взмахни рукой». Ну чё ты ломаешься, ты же любишь дунуть, я знаю!

– Но Духа-то во мне по-прежнему нет! – воскликнул Сатана с тревогой.

Господь покопался в карманах.

– Держи. – Он протянул Сатане что-то маленькое и блестящее.

Сатана рассмотрел протянутое.

– Я гляжу, у Тебя всё предусмотрено. – сказал он со вздохом. – В пластинках? Банановый… А нет с перечной мятой?

Господь протянул ему другую упаковку.

– Слабоват Дух получится, конечно, – протянул Он, глядя на Адама, – всё равно будет скотина скотиной. Ладно, в Еву Я сам вдохну. При изготовлении.

Сатана кинул в рот пластинку, разжевал её, склонился над Адамом. Поморщился.

Глаза его заслезились.

– У Тебя нет носового платка? – спросил он жалобно. – Или, лучше, кусочка брезента?…

LXXXII

– Итак. Возможно, подсудимая сразу признает свою вину и раскается? – спросил Первый Судья, кончив зачитывать список обвинений.

Три священника в судейских париках уставились на Жанну Д’Арк.

– А что, – поинтересовалась Жанна, – это облегчит мою участь?

– Нет, – сказал Второй Судья, приподнимая парик и почёсывая лысину, – это освободит нам несколько часов. Мы закончим до темноты и разойдёмся довольными.

– То есть меня быстренько сожгут и вы отправитесь ужинать. – уточнила Жанна.

– Ну да. – сказал Второй Судья. – По-моему, отличная идея.

– В таком случае, знаете ли, – сказала Жанна, – я никуда не тороплюсь.

– Но, покаявшись в своих грехах, ты очистишь свою душу от скверны и твоя душа будет прощена! – воскликнул Третий Судья.

– Я уже говорила, – сказала Жанна, – мне не в чем каяться. Моя душа чиста. В отличие от тела, которое вы так давно не даёте мне помыть. Вы понюхайте, понюхайте! – воскликнула она, взмахивая изодранными рукавами. – Так пахнет невинность. Не очень похоже на ландышевое мыло.

Все посмотрели на Первого Судью.

– Что?! – воскликнул он. – Я просто люблю аромат цветов.

– Подсудимая, – сказал Второй Судья сурово, снова поворачиваясь к Жанне, – итак, вы отрицаете все пункты обвинения.

– Абсолютно. Всё это глупая и наглая ложь. И даже несмешная.

Судья поморщился.

– Ну тогда, обвиняемая, расскажите, почему вы носили мужское платье, почему вы утверждали, что исполняли волю Божью и совершали другие… поступки, которые вы только что отказались признать богомерзкими и противными природе человека преступлениями.

– Ну если вы так настаиваете… Всё началось в Орлеане, – сказала Жанна, подумав немного, – да, в пшеничном поле. Там растёт яблоня.

– Посредине пшеничного поля? – уточнил Третий Судья, поскрипывая пером. – Яблоня растёт в поле? Ты уверена в своих словах, преступница? Поле, а посередине яблоня?

– Да, да, – сказала раздражённо Жанна, – там растёт яблоня. Корнями вниз, а ветками вверх, если это важно. И под этой яблоней я однажды сидела. Я принесла угощение для господина Барсука.

– Кто такой господин Барсук и почему ты кормила его? В какой связи ты с ним состояла? Жила ты с ним в грехе? – спросил Третий Судья, обмакивая перо.

– Насколько я понял, речь идёт о барсуке, который живёт под корнями яблони. – сказал Второй Судья. – Такой пузатый серо-белый зверь.

Жанна кивнула.

– Да, старый и толстый барсук. Я приносила ему кусочки с нашего стола, он ел и пыхтел. А я его гладила…

– Так жила ты с ним в грехе или нет? – спросил Третий Судья.