Ферапонтовский сборник. VIII - Коллектив авторов

В завершающий период строительства основного здания Успенского собора возводилась и примыкающая к нему каменная колокольня. В зимний сезон 1673–1674 годов крестьянин Устюжского уезда Орловской волости Михаил Стефанов Шилыковских поставил к «колокольному делу» сотни лиственных бревен длиной в три и четыре сажени и толщиной в три-четыре вершка на сваи фундамента кирпичной колокольни, и летом 1674 года началось ее строительство[71]. Сохранилась обстоятельная «Роспись делу воротам, колокольне и их каменному строению», где подробно перечислены все помещение, лестницы, дверные проемы и окна, описана звонница и указаны основные размеры возводившегося в конце XVII столетия самого высокого здания в городе. В конце документа, очевидно, со слов архиепископа Александра, была сделана приписка: «То все вышеписанное дело делать, присматривая на чертеж, какой чертеж дан будет, и делать против того чертежа. Тесок и иного ничего не оставлять». Строительные работы по возведению колокольни вела артель каменщиков, во главе которой были устюжские мастера Михаил Воронов и Андрей Лежнев. В 1688 году из незавершенной строительством соборной колокольни неведомые люди унесли колокол – весом пуд.

При строительстве колокольни Успенского собора у устюжского архиепископа Александра появилась мысль сделать ее общей для трех стоящих по соседству, расположенных рядом каменных храмов: собственно Успенского собора, церквей Прокопия Устюжского и Иоанна Устюжского. В 1697 году патриарху Адриану в Москву архиепископом Александром была отправлена челобитная: «На Устюге Великом близ святой соборныя (Успенской) церкви две каменные церкви святых Прокопия и Иоанна Устюжских чудотворцев и колокольни у них звонные особые, а строение те церкви все мирское, а не приходских людей. А я, богомолец твой ныне строю колокольню каменную, а соборных, государь, колоколов прежнего строения малое число. Милостивый государь, пожалуй меня, когда в достроении будет та соборная колокольня, благослови государь от тех вышеименованных церквей колокола перенести на ту новопостроенную соборную колокольню и божественному пению быть во всех тех церквах за одним соборным звоном». Ответ патриарха Адриана был краток: «Колокола перенесть и звону быть едину во всех трех церквах»[72]. Таким образом, в Устюге Великом произошло редчайшее для церковного строительства событие, характерное только для монастырей: была построена колокольня единая для трех церквей – Успенского собора и двух соседних городских храмов. Следует отметить, что на архитектурном решении самой постройки и подборе состава колоколов это никак не отразилось. К тому же к 1697 году, времени подачи челобитной патриарху, колокольня была завершена строительством. Потребовались лишь незначительная растеска окон и столбов звонницы, укрепление перил, кованых решеток и проведение других работ, связанных с подъемом и подвеской больших колоколов. Примечательно и другое: в 1701 году, когда в Устюге Великом со всех колоколен монастырей и церквей была изъята четвертая часть всех колоколов для сдачи на Пушечный двор на литье пушек и мортир, Успенская звонница осталась в полной сохранности. Ее колокола не были сняты[73].

В середине 1690-х годов все строительные и отделочные работы, в основном в Успенском соборе, были завершены и церковные службы в полном объеме велись не только в главном храме, но и в придельных церквах. Архиепископ Александр, активно участвовавший во всех делах, связанных с достройкой главного храма епархии, и ревностно следивший за обустройством Успенского собора, с присущей ему энергией стал проводить здесь церковные службы. В феврале 1699 года архиепископ Александр заболел – «пристала скорбь во время воскресной службы в Успенском соборе»[74]. В июле того же года, приняв схиму, он умер и по указу патриарха был скромно, «без лишних расходов», похоронен в Успенском соборе[75]. Со смертью Александра, а также в связи с поступившим в Устюг Великий в феврале 1701 года царским указом, запрещавшим на время Северной войны в городах каменное церковное строительство, восстановительные работы в Успенском соборе были прекращены[76]. Лишь в середине XVIII века возобновились работы по наружной декоративной отделке здания.

Так, на протяжении целого столетия, строился, восстанавливался и формировался сложный архитектурный ансамбль древнего города, ведущее место в котором занимал комплекс построек Успенского собора с его самым высоким в городе зданием – увенчанной шпилем колокольней. Вместе с тем длительное, затянувшееся на несколько десятилетий восстановительное строительство Успенского собора позволило мастерам создать не только самое значительное здание городской культовой архитектуры Устюга Великого, но и заложить основы каменного строительства города. Архитектурный стиль местной школы каменного зодчества устюжские мастера создавали с непосредственным участием каменщиков Успенского собора, большей частью выходцев из Ростова Великого. Они в совершенстве освоили секреты каменного строительства, опираясь на вековые традиции Ростова Великого и Москвы, и с подлинным искусством воплотили их во множестве созданных в Устюге Великом во второй половине XVII века каменных городских соборов и церквей. Это прежде всего дошедшие до нас два сходных между собой соборных храма – Михаило-Архангельский (1656) одноименного городского монастыря и Троицкий (1659) пригородного Гледенского Троицкого монастыря, а также здания Вознесенской (1648) и Прокопиевской (1668) городских церквей. Архитектурные формы и декоративное убранство именно этих зданий оказали громадное влияние на каменную застройку не только Устюга Великого, но и многих монастырей, городов и сел Русского Севера.

Резной многоярусный иконостас Успенского собора, исполненный московскими мастерами, резчиками и иконописцами в стиле нарышкинского барокко, долгое время оставался самым богатым и нарядным среди подобных сооружений соборных храмов Русского Севера. Наряду с резным иконостасом сольвычегодского Введенского собора, исполненным московским мастером Григорием Ивановым также в конце XVII века, он долгое время служил образцом при создании декоративного убранства многих городских церквей и соборных монастырских храмов Русского Севера. В свою очередь, это обстоятельство в немалой степени способствовало и быстрому освоению мастерами ремесленных центров, разбросанных на огромной территорий Русского Севера, как приемов исполнения несвойственной древнерусскому искусству круглой скульптуры, сочной, наполненной динамичными мотивами орнаментальной резьбы, так и всей сложной, заимствованной в Западной Европе, изобразительной системы художественных стилей барокко и классицизма49.

Приложения

Государственного посольского приказа золотописец Карп Иванов, да яз истопник Дмитрий Иванов, да яз Великих Государей мастерских полат часовник Леонтий Никитин сын сущую, да яз Александровские слободы тяглецы Ортемей Сергеев, да яз Андрей Максимов сын Шербакова, да яз живописец Логин Михеев, да яз иконописец Иван Михеев, да яз бронные слободы тяглецы Иван да Семен Антоновы дети, да яз Сытного дворца восковых свеч свечник Ларион Евдокимов, да яз Семен Ларионов, да яз Сытного дворца сторож Петр Захаров и Алексей Иванов, да яз устюжской сотни тяглецы Фрол Игнатьев да яз Яков Леонтьев в сем в нынешнем во 199 (1691) году августа 8 день поручились мы преосв. Александру архиепископу Устюжскому и Тотемскому Сытного двора по сторожу по Михее Никитину Быкове в том, что подрядился он Михей за нашей порукой у него преосвященного Александра сделать в церковь Успения Богородицы иконостас гладкой и с иконами. А икон местных на нижний пояс и в заворотник 10 икон, праздников 16 икон, апостольской пояс, тож пророческих пояс, тож праотцы, тож икон в клеймах резных страсти Господни, крест – Распятие Господне прорезной, в клейме ж прорезном. А сделать ему Михею тот иконостас к царским готовым дверям, а в киотах ликов клеповать флямом клемованым дорожником и по лицу возле столбов клемованым ж дорожником, а столбы у того иконостасу: у наместного пояса, также у апостольского и пророческого и у праотцев и всех делать клемование, капители резные у всех столбов а у праздников карастяну по лицу резные а северные и южные двери писать иконное ему ж Михею, а тут бы клемовать карнистом и гартеям тем же клемованых дорожником, а гымзы клеповать фленом карнистом клемованым и шабром и архидраком клепованым. А делать ему Михею тот иконостас и святые иконы написать местные праздники и апостольские, пророческие и праотцы и страсти Господни самым добрым мастерством каков образец он Михей принесет и крест Распятие Христово и по сторонам креста образ Пресвятой Богородицы, а по другую сторону образ Иоанна Богослова, а на местный пояс икон и праздников и апостольских приписывать ризы по местам золотом красным и серебром, а у пророческих и у праотцов и у страстной розцвечивать ризы красками и по местам боканом самым добрым, а то столярное мастеровое дерево и столбы и краски на то все иконное письмо против сей записи, что писано выше сего все его Михеево, а сей иконостас весь сполна столярное и клейма резные и Распятие и капители резные и столбы клемованые и гымзы сделать на Рождество Христово, а последний срок на Богоявление в день, а те сроки в двусотом году (1692), а святые иконы написать на срок на Петров день, а последний срок на Ильин день в двухсотом же году (1692). А найму рядит он Михей за нашею порукою от того иконного письма иконописцу с товаром, опричь золочения, 440 рублей и тех рядных денег взял он Михей за нашего порукой у него преосвященного Александра архиепископа 200 рублей денег, а достальные деньги иметь, как он Михей тот иконостас белой и дерево совсем, против сей записи, сделает – сто рублей. Достальные деньги – сто сорок рублей взять ему Михею, как он к сроку святые иконы напишет совсем на отделку и тот иконостас и святые иконы поставит в церкви на Устюге совсем. Ему Михею с Москвы тот иконостас весть и святые иконы и то все его Александра Архиепископа, а что дорогою того иконостасу попортится и то починивать ему ж Михею. Будет он Михей за порукой того иконостасу из своего товару или святых икон на те вышеписанные сроки не напишет или в церковь на Устюге не поставит против сей записи – за неустойку 500 рублей.