Ферапонтовский сборник. VIII - Коллектив авторов

Писана на Москве. Иванов площадной дьячек Кирилл.

Я, Сытного дворца сторож Микитин (Никитин), в нынешнем двухсотом (1692) году октября в первый день подрядился я Михей у преосвященного Александра архиепископа Устюжского и Тотемского вызолотить иконостас. На местный пояс золотить в киотах флемы с лица и от икон красным золотом, а столбы и капители красным же золотом, а у гзымсов карниз и архидрак и штабр и гладь золотить красным золотом, а у праздников караштени по лицу золотить. По местам, где доведется красным золотом, а завороты серебром. А у праздников в киотах флямы по лицу золотить красным золотом, а от икон двойных золотом золотить, а тунбы делать бархатом золотить двойным золотом и серебром и разуцвечивать баканом и ярью как водится, а у апостольских у пророческих и у праотцев в киотах флямы по лицу золотить красным золотом, а от икон золотить двойным золотом, а у гзымсов у апостольских и у пророческих и у праотцов с лица карнизи и архидрака золотить красным золотом и на завороте у гзымсов карнизы и архидрак золотить двойным золотом, а штабр и плат золотить серебром, а столбы у апостольских, и у пророческих и у праотцов все золотить через столбу красным золотом, а у тех столбов, по сторонам, золотить двойным золотом, а катерели у апостольских, и у пророческих и у праздников все золотить красным золотом, а по местам, где доведется серебром, а клейма золотить двойным золотом, а розуцвечивать местами, где доведется, красным баканом и ярью самыми добрыми, а в киотах, во скосках у на местного пояса, и у праздников, и у апостольских, и у пророческих, и у праотцов вычернить и у гзымсов, а по черни же писать фрукты по серебру. Сделать мне Михее то выше писанное все строение против сея записи на срок в нынешнем же в двухсотом (1692) году, августа к пятому на десяту числу, а к тому золочению золото, и двойное золото, и серебро, и бакан, и грунт, и мел и клей все мое Михеево. А рядил я Михей от того иконостаса против сея записи от дела и за товар триста рублев денег. А наперед взял я Михей тех подрядных денег сто рублев, а достальные деньги за дело и за товар имать мне Михею, как понадобится, смотря по делу. А во всем против сей записи порукой по мне. Михеевские записи писались Государственного Посольского приказу золотописец Карп Иванов, да мастерские палаты часовник Леонтий Никитин сын Бошуй, да живописец Логин Михеев, да иконописец Иван Михеев, да Бронной свободы тяглецы Иван Антонов, Семен Антонов, Дмитрий Ерофеев, да истопник Дмитрий Иванов сын Золотарев, да Алексей Иванов сын Золотарев, да Сытного дворца восковые свешники Ларион Евдокимов да Семен Ларионов. А буде он Михей за нашей порукою против сей записи, как о том писано выше, сего иконостаса самым добрым мастерством золотом и серебром к вышеписанному сроку всего не сделает и чем то дело остановит и ему преосвященному Александру архиепископу Устюжскому и Тотемскому взять по сей описи на нас порутчиках и на нем Михее, кто нас в лицах будет, те подрядные деньги триста рублев все сполна.

У подлинной записи площадной дьячек стольника и полковника стремянного Иванова полку Елисеевича Цуклера пятидесятник Филимошка Никитин лета двухсотого (1692) октября, а позадь подлинной записи пишет к сей подрядной записи живописец Логин Михеев вместо отца Михея Никитина по его велению руку приложил. Золотописец Карп Иванов сын Золотарев ручался и руку приложил.

Иконописец Иван Михеев, вместо дяди своего родом государева часовника Леонтия Никитина Бушуя, руку приложил.

Живописец Логин Михеев руку приложил.

Иконописец Иван Михеев руку приложил.

И после того золочения уговорились мы преосвященному архиепископу столбы золотить красным золотом и на тунбах штабру и на скрынках фляму красным же золотом золотить. У апостольских и у пророческих и у праотцев гзымзы все черепахой писать. А за все и вприбавку и за те столбы сверху рядной записи, что говорено у нас через столбу золотить: столбу золотить, а другой серебром и ныне, чему мы договорились с преосвященным архиепископлом Александром Устюжским и Тотемским, те столбы серебром не серебрить, а все столбы красным золотом золотить. И за все я, Михей, за те столбы у него, преосвященного архиепископа, в прибавку (получил) 60 рублей.

А писал сию роспись, по велению отца своего Михея Никитина, сын его живописец Логин Михеев.

1. Деталь иконы «Святые Прокопий и Иоанн Устюжские». Первая половина XVII века. Музей села Коломенское

2. Великий Устюг. Соборное дворище

3. Успенский собор Великого Устюга

4. Колокольня Успенского собора

5. Успенский собор. Схема и план

6. Иконостас собора Михаило-Архангельского монастыря в Великом Устюге (до 1770 года находился в Успенском соборе)

7. Церковь Прокопия Устюжского. Великий Устюг

8. Книжный шкаф ризницы Успенского собора. Мастер Василий Степанов. 1690-е годы

Архиепископы Великоустюжско-Тотемской епархии XVII века

9. Архиепископ Геласий (с 1682 по 1684 год). Стенопись Успенского собора. XVIII век

10. Архиепископ Александр (с 1684 по 1699 год). Стенопись Успенского собора. XVIII век

11. Архиепископ Иосиф (с 1699 года). Стенопись Успенского собора. XVIII век

Н.В. Мальцев

Подготовка и обработка дерева для иконостасной резьбы и скульптуры

К истории художественного ремесла России

Материал для резьбы орнаментального и скульптурного декора внутреннего убранства христианских храмов, древесина разных пород дерева, которая использовалась для изготовления рельефных икон, круглых скульптур, царских врат и многоярусных иконостасов редко упоминается в дошедших до нас грамотах и указах архиепископов, митрополитов, игуменов монастырей и других заказчиков. Обычно не называется дерево как материал, не указывается его порода и в порядных мастеров – исполнителей скульптуры и орнаментального декора. Как правило, бревна, доски, плахи и заготовки, которые требовались резчикам для исполнения произведений культового искусства, не указываются ни в книгах хозяйственной отчетности монастырей и соборов, ни в церковных описях. Крайне редко описанию древесины наиболее распространенных пород дерева, в частности дуба, липы, клена, используемых для скульптурной и орнаментальной резьбы, посвящались разделы книг мастерства и других руководств по художественному ремеслу Древней Руси. И, тем не менее, приемы художественной обработки древесины, предварительной подготовки дерева разных пород для резьбы были настолько необычны, оригинальны, что их описание даже вошло в былинный эпос, исторические повести и баллады.

Так, в одном из ранних списков русской баллады «Князь Роман и Марья Юрьевна», датируемой исследователями ХIV веком, читаем:

И вывезли ту колоду белодуброву

На Святую Русь

И вырезали на мелкие кресты

И чудны образы,

И вызолотили червонным красным золотом,

И разослали по всем церквам[77].

Былина XII века, как и цитируемый текст составленной на ее основе в XIV веке баллады, разумеется, не являются точными документами, не могут служить бесспорным историческим источником. Однако, определенная доля достоверности исторических реалий в балладе имеется. Для сказителей баллады сюжетной основой послужили реальные события, а именно эпизод из жизни князя Романа Мстиславовича Волынского, воевавшего с литовскими князьями во второй половине XII века, и его жены красавицы Марьи Юрьевны, похищенной литовцами, вывезенной в Литву и бежавшей из плена обратно на Русь[78]. Баллада была создана на основе былины об этих давних событиях через двести лет, по случаю нового выступления русских воинов, где полком командовал боярин Дмитрий Волынский, на сей раз против литовского князя Ягайло в последней четверти XIV века, в 1379 году[79].

Для нас, в данном случае, в литературном памятнике важен один эпизод, один факт. В цитируемом тексте древней исторической баллады о князе Романе и Марье Юрьевне сказано, что на Святую Русь в качестве материала для резьбы «мелких крестов и чудных образов», т. е. культовых церковных предметов и икон с рельефными резными изображениями святых была вывезена с берегов реки Десны (Дарьи) «колода белодуброва». Так в древних письменных источниках обычно назывался ствол дубового дерева срубленного и бывшего, как указано в тексте исторической баллады, длительное время в реке, в чистой воде и поэтому сохранившего белый цвет древесины. Сам факт перевозки дубового бревна с территории воюющей Литвы на Русь необычен. В местности на Волыни, где находились земли князей Волынских, дуб рос в изобилии. Согласно тексту баллады крыльцо княжеского терема было резным, дубовым. Тем не менее князь Роман Мстиславович и княгиня Марья Юрьевна возвращаются во враждебную Литву и вывозят на Русь «колоду белодубровую». Необходимо заметить, что по тексту баллады нельзя заключить имела ли колода культовое христианское значение. Известно лишь то, что она обладала какими-то свойствами языческого оберега. Колода чудесным образом отозвалась на мольбу о помощи княгини Марьи Юрьевны и послужила плотом для ее переправы через широкую быструю реку (Десну) во время бегства из плена. Тем не менее, вывозя колоду, князь Роман и Марья Юрьевна сразу определяют дереву высокое назначение в христианских обрядах – стать крестами и чудными образами во всех церквах Святой Руси.