Сожжение - Мегха Маджумдар
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я прохожу мимо женщины, бьющейся головой. Появляется охранница и скучающим тоном требует прекратить.
– Ты что это придумала? – бубнит охранница. – Прекрати немедленно!
Женщина останавливается, поворачивается – и бьет головой охранницу.
– Ох! – выдыхает весь коридор.
Вопящую женщину уводят – куда-то, где ее будут, как они это называют, лечить.
· Интерлюдия ·
ПОЛИСМЕН, УВОЛЕННЫЙ ЗА НЕОПРАВДАННОЕ ПРИМЕНЕНИЕ СИЛЫ ПРИ СНОСЕ ТРУЩОБ, НАШЕЛ СЕБЕ НОВОЕ ЗАНЯТИЕ
«Хайвей» – это просто слово модное. Дорога как дорога, идет прямо сквозь лес. Вымощена и в дождь покрыта лужами. Видите кучки красной земли? Термитники. Раньше здесь бывали олени, но мы за весь год ни одного не видели. Так что мы с друзьями приходим обычно ночью, ну да, регулярно, когда стемнеет. В десять вечера, в одиннадцать. Когда женщины и дети уже ушли спать.
Я лично, когда меня вышибли с работы после этого проклятого сноса трущоб, больше десяти лет назад, новую работу так и не нашел. Случайный заработок: там подай, тут принеси. Какие-нибудь перевозки, какой-то импорт-экспорт, где-то посредником заработать. Вот так и кручусь.
Ну вот, как я уже говорил, мы с друзьями вышли на этот хайвей, припарковались на обочине и ждем. В какой-то момент подошел к нам на заплетающихся ногах какой-то деревенский старик, может, даже сторож, и спрашивает:
– Сынки, у вас машина, что ли, поломалась?
А мы засмеялись.
– Дедуля, – мы сказали. – Ты видел эту машину? Иностранная же! Она не ломается.
– Ты иди, – сказали мы ему. – Иди дальше спи. Ну, давай.
Старик понял и ушел, а то у наших молодых братьев уже руки чесались заостренную мотыгу испробовать на чем-нибудь, кроме сорняков. Ну, вы меня понимаете?
И тут не спеша выехал грузовик. У него был один из главных признаков перевозки коров – жидкость сзади капала. Хорошо, может, это и вода, ладно. Но ведь на самом деле вполне могла быть коровья моча. А значит, в кузове коровы, священные коровы-матери, а их какие-то гады везут на бойню. Мы себе выбрали работу – бороться с бойней. Если не мы защитим нашу нацию, наш образ жизни, нашу священную корову – кто тогда?
И мы замахали фонариками, и водитель остановился.
Наши люди тут же окружили машину и стали стучать по кузову – бум-бум-бум! – чтобы коровы там, внутри, зашевелились. Вот так бы мы точно узнали, везет ли грузовик коров.
Мы ничего не услышали.
А водитель впереди орал:
– Вы что там делаете? Я только картошку везу! Везу картошку в овощехранилище!
– А вода откуда? – спросил его один из наших, подняв мотыгу.
– Дождь был! – выкрикнул водитель. – У вас тут не было, что ли?
Оказалось, он правду говорил. Так что мы грузовик отпустили.
У нас есть мораль. Мы – люди принципов.
Но я вам скажу, что есть люди, совершенно не уважающие наш народ. У них никакого уважения к матери-корове, они ее убивают ради говядины, ради кожи, ради еще всяких мерзостей. И в нашем обществе таким людям места нет, правда ведь?
· Физрук ·
Рано утром в день республики [17]небо затянуто грязной дымкой, а дети стоят с сонными глазами перед национальным флагом и поют гимн. Учителя, наслаждающиеся их пением, держат платки у носа, фильтруя смог и холод.
Когда наступает время парада, Физрук проходит вдоль строя школьниц, напоминая, что руку надо вскидывать высоко и салют отдавать четко. Проверяет форму: белые туфли чистые, ногти подстрижены.
И он уже почти заканчивает эту проверку, но тут происходит какое-то оживление у школьных ворот. Кто-то приехал.
Возглавляя небольшую группу, директриса показывает дорогу той, кто идет за ней. Физрук видит знакомый шафрановый шарф, свободно наброшенный на шею женщины в белом сари. Бимала Пал останавливает его восклицания.
– У меня тут работа была прямо рядом, я всего на две минуты, – говорит она.
Одна из школьниц быстро ставит складной стул, потом еще несколько – для помощников и телохранителей, идущих за Бималой Пал. Другую ученицу послали принести чай и свежевыпеченную шингару – пирог с картофелем, горохом и специями. Директриса, чересчур взволнованная, чтобы искать коробку с мелочью, дает ученице деньги из своего кошелька.
– Пожалуйста, не делайте для меня ничего особенного, я просто пришла вас навестить, хотя вот этот ваш преподаватель меня не приглашал!
Она смотрит на Физрука с добродушным упреком. Физрук прикусывает язык и мотает головой:
– Как я посмел бы вас пригласить на такое незначительное мероприятие?
Ряды учителей и учениц глазеют на ВИП-посетительницу, а ее телохранители стоят за ней стеной, глаза прикрыты темными очками. От предложенных пластиковых стульев они отказались.
И вот Бимала Пал сидит на стуле, перед ней тарелка с шингарой, у ее ног – глиняная кружка чая с молоком. Директриса сообщает:
– Господин Физрук – один из самых ценных наших учителей.
Физрук глядит на нее в изумлении.
– Его любят ученицы, – продолжает директриса. – И только его усердная работа сделала возможной такую церемонию.
Физрук благодарно улыбается этой лжи, а потом отходит – пора начинать парад. Девочки идут колонной «по одному», равняясь на Бималу Пал, они поднимают колени, голоса четко отсчитывают ритм:
– Раз-два-раз! Раз-два-раз!
Физрук смотрит, как спортплощадка наполняется школьницами. Спина у него прямая, как трость, авторучка удобно засунута в карман рубашки, и подбородок чуть выше обычного.
* * *Дома жена предлагает Физруку панир-кебаб [18], приготовленный на плите.
– Не кривись, – говорит она. – Панир тебе на пользу. При твоем холестерине надо поменьше мяса есть.
И он ест эти кубики. Они чуть суховаты.
– Без тандыра хороший кебаб не сделаешь, – отвечает раздосадованная жена. – Не нравится – не ешь.
Но он ест. И за едой рассказывает жене о визите Бималы Пал. Второй человек в партии Джана Кальян явился к нему в школу, чтобы посмотреть организованную им церемонию.
– Как тебе легко польстить! – говорит жена. – Она приезжала посмотреть на школу, откуда вышла террористка. А ты что подумал?
* * *Прошло чуть больше трех недель после этого укола по самолюбию Физрука, когда он возвращается из школы и находит в почтовом ящике письмо. Уже дома, на диване, разорвав конверт, он видит приглашение на бланке партии Джана Кальян. Физрук вскакивает и размахивает приглашением перед женой, а она сидит за обеденным столом и фарширует сыром куриные грудки.
– Смотри, что мне пришло! – говорит он. – Как они узнали мой адрес?
Жена вытирает руку о платье и берет листок бумаги.
– У них свои
