Обжигающий лёд (СИ) - Леонова Светлана

— И определись уже, наконец, парень, — произнес напоследок мужчина, поднявшись со своего места. — «Ничего» или «хватит косячить». Одно из двух. Неопределенность она не потерпит.

Ярослав не сразу уловил суть последних слов. О чем, черт возьми, говорил этот Соболев? О какой неопределенности? Пока до него не дошло… Маша! Ее отец подталкивал его к решению, предлагал самому определиться, однако, вопреки ожиданиям, не пытался заставить позабыть о дочери. Этот человек, понимая, что еще одной нелепой выходкой можно было угробить ее карьеру, все же предлагал виновнику шанс… на реабилитацию? Ярослав словно очнулся и посмотрел вслед удалявшемуся мужчине. Что за игру тот затеял? Не мог же он так вот легко все простить.

Глава 12. Какие-никакие, но отношения же

Глава 12. Какие-никакие, но отношения же

Ближе к Новому году все завертелось с немыслимой скоростью, только и оставалось, что смотреть вслед меняющимся датам в календаре. Времени на безрассудство не оставалось совсем, да и сил, признаться, тоже. Работа на предельных возможностях сказывалась. Соболев сдержал свое слово — отца перевели в молодежку. Можно было бы радоваться, но отчего-то было горестно. Все же разговор с Соболевым задел Ярослава за живое, заставил приостановиться и задуматься. Наверно он, и правда, слишком далеко зашел в своей обиде, раз это стало очевидно совершенно стороннему человеку. Наверно в его возрасте уже стоило включать мозги и учиться прятать личное от публики. Кому какое дело, что творилось в его семье. Соболев был трижды прав, когда говорил, что люди приходят на игру. Для него самого это работа, но для тех, кто смотрел и болел за них, это прежде всего отдых, возможность расслабиться и сбросить с плеч груз тревог и забот. Ярослав был частью команды, которая так же рассчитывала на него, и подводить их он не имел права. Пора учиться жить с тем, что ему казалось несправедливым.

Главный напряженный момент был сглажен. Ему теперь нужно бы успокоиться, настроиться на нужный лад, чтобы завоевать и Олимпийскую медаль, и кубок сезона, но оставалось какое-то навязчивое ощущение, что Ярослав должен был Соболеву что-то взамен. Стал бы один из руководителей клуба стараться так ради какого-то молодого игрока, который еще даже не успел завоевать себе имени и титула? За такую услугу он явно рассчитывал получить что-то взамен. И Ярослав находил лишь только один очевидный вариант: Маша. Избавить его от присутствия отца взамен на избавление дочери уже от его присутствия. Казалось бы, что могло бы быть проще — просто взять и забыть, оставить в покое… Но нифига это не проще. Когда ломает от одного только взгляда на ее совместные фотографии с этим кузнечиком на льду — Переверзевым. Когда не получается выгнать ее из своих мыслей. Отступиться? Черт возьми, он никогда в своей жизни не отступал, всегда шел к намеченной цели. Хотя, о каком отступлении могла быть речь, если он даже не мог разобраться, как же к ней относился. У них не было отношений. У них и толкового-то общения не было, одни лишь препирательства. Так о каком отступлении могла быть речь, когда он не успел найти ни одной точки соприкосновения с ней? Однозначного ответа у него не было, кроме как понимания, что эта девчонка вызывает в нем волну смешанных ощущений: от жгучего раздражения до неподдельного интереса.

Соболев не торопил. Казалось, он и вовсе потерял к нему личный интерес, не появлялся на тренировках, не пытался больше заговорить, что-то затребовать. И это сбивало Ярослава с толку. Ну не может же такого быть, чтобы кто-то в этом мире делал что-то безвозмездно. Он к этому не привык. За все приходилось платить. Даже собственные отношения с отцом прямое тому доказательство: не он ли пытался возместить сыну карьерным ростом свой уход из семьи? Ярослав все искал подвоха, а его все не было. И это до дикости напрягало.

Предложение дать небольшой мастер-класс на огромном катке в одном из столичных парков стало лучшим событием, что случались за последние несколько месяцев. И хоть внимание к спортсменам с каждым днем становилось все пристальнее и порядком уже тяготило, Маша рада была сменить обстановку и немного расслабиться. Компанию ей снова составила Аня, и сестры вдоволь веселились, общаясь как со статусными звездами, так и с простыми людьми. Особенно Маше доставляло удовольствие уделять внимание детям. В них было столько искренности и неподкупности, не присущей взрослым, что расставаться с ними не хотелось. Были малыши, которые и на лед-то встали впервые, вот с ними было веселее всего. Понимая всю свою ответственность перед ними и их родителями, Маша бережно кружила малят по катку и наслаждалась их улыбками и заливистым смехом.

А в это время за ней втихаря из своего импровизированного укрытия на скамейке за огромно толпой атаковавших его поклонников наблюдал хоккеист «Смелый», не находивший в себе как раз смелости, чтобы подойти и разрушить эту идиллию. И не страх перед ее родителем мешал, а внутреннее восхищение этой девчонкой. Она смотрелась такой настоящей, такой искренней — дети, они ведь не терпят напускного, любую фальшь отметают моментально, выводя на чистую воду. Нет, рушить ее волшебный образ перед зрителями и поклонниками ему не хотелось, а потому Ярослав просто заставил себя отступиться. В этот день.

Но, видимо, судьбе было угодно во что бы то ни стало столкнуть двоих упрямцев, потому что буквально на другой день Ярослав нарушил уединение юной фигуристки на льду ледового комплекса. Он снова тихо наблюдал за ней с темноты трибуны, в то время как она снова и снова отрабатывала новые прыжки, соединяя их в сложные каскады. Упрямая девчонка! Совершенно не жалела себя. Уж кому, как не ему знать, какие нагрузки приходилось переносить спортсменам, какие боли терпеть. Но девушка продолжала, несмотря на свои неудачи и падения.

Ярослав не смог удержаться и спустился ближе. Он мог бы и вовсе выйти к ней на лед, да только предпочел не мешать, а молча прятаться в тьму, страшась напугать ее. Для чего так загонять себя, ведь она тут совершенно одна. Не было ни тренера, ни кого-нибудь иного, перед кем стоило выкладываться на полную. Но Маша продолжала старательно выполнять элементы, как будто от этого зависело ее будущее. Она устала, это было сильно заметно, но все же продолжала. Ярослав, залюбовавшись, совершенно расслабился и вышел к самым бортам, вот только реакции девушки на свое появление совершенно не предугадал: нога ее подвернулась и Маша рухнула на лег, не успев сконцентрироваться и правильно распределиться, чтобы минимизировать травмы при падении об лед. Ему не было видно, что же происходило с девушкой, так как та лежала к нему спиной, но подозрение о чем-то худшем тут же закрались в мысли, когда стало понято, что она долго не поднимается.

— Черт! — выругался Яр и тут же бросился на лед, перепрыгивая через борт.

Маша слабо пошевелилась, и он оказался рядом как раз вовремя, чтобы помочь ей подняться.

— Ты в порядке? — беспокойно спросил он, но вместо ответа услышал только сдавленное шипение. Не нужно быть провидцем, чтобы прочесть в плотно сжатых губах и затуманенных глазах боль. Адскую, едва выносимую, только вот ни один спортсмен не признается никогда, что не в силах терпеть ее. — Где болит? Где?

Ему нужно было удостовериться, что не повреждена спина или голова.

— Все нормально, — придавая себе уверенности, отмахнулась она от него, пытаясь подняться. Без его помощи, конечно же, не удалось, но Маша постаралась принять ее в меньшей степени, чем требовали обстоятельства. — Скоро пройдет. Что ты здесь делаешь?

Откинув с себя поддерживавшие ее за талию крепкие мужские руки, она откатилась на безопасное расстояние, прежде чем повернулась, чтобы выслушать. А Ярослав неловко спрятал руки в карманы спортивных штанов, чтобы скрыть разочарование от того, как быстро девушка покинула его объятья.

— Мимо проходил, увидел, что кто-то тренируется. Думал сперва, кто-то из команды.

Ярослав понимал, что безбожно врет, так как перепутать тренировку хоккеиста и фигуриста даже при полном незнании эти видов спорта нельзя было. Но совершенно сдаваться он не собирался.