Северус Снейп и Отвратное зелье - Елена Клещенко

— Я говорю вовсе не про вашу Дневную Ночь, дорогая. Посмотрите на себя и на профессора!

Мы послушно посмотрели друг на друга. И сразу же отвели глаза. Он — тоже, я успела заметить.

— «Признаки же таковы: их будто связывают Манящие чары, но между ними подобие невидимой стены, и взгляд одного тяжел для другого, и тяжелей обида от него, чем от кого иного. Разлука им невыносима, близость мучительна, и мучения во всем похожи на роковую любовную страсть…»

Мы вскинулись и завопили одновременно.

— Прошу прощения, мадам Помфри, но этого не может быть по простой причине: я принимаю Отвратное зелье!

— Поппи, не говори ерунды! Будто ты не знаешь, что я с двадцати лет сижу на бальзаме Презрения!

И замолчали мы тоже одновременно. И опять переглянулись. Теперь уже по-другому.

Я никогда не называла Универсальный отворот этим помпезным термином западноевропейских алхимиков. Бальзам, понимаешь… Но, как ни назови, суть не меняется. Зелье нечасто используемое, хотя сравнительно несложное и недорогое, основной эффект прямой и однозначный, как у пургена. Тот, кто пьет Отвратное зелье, не способен на глубокие привязанности, благоговение, ненависть — вообще ни на какие сильные чувства по отношению к другим людям. Ранее возникшие чувства при этом сохраняются, могут даже усиливаться, зато новые не возникают гарантированно. И новые приятели, и новые враги, и новые кумиры — все это видится только через призму иронии. С ухмылочкой.

Физиологических побочных эффектов у Отвратного зелья — целый букет. (Но я же не собираюсь пить эту дрянь всю жизнь, только до тех пор, пока не найду работу и не займу прочное положение в конторе!) Магический побочный эффект — один-единственный, однако прикольный. Проявляется при встрече с другим человеком, принимающим то же самое средство. Симптомы нам только что профессионально описали.

Никаких опытов он надо мной не ставил. Не более, чем я над ним.

Видела я профессора Снейпа злобного. Видела злорадного. Видела умеренно ехидного, спокойного, слегка удивленного, даже довольного видела. Но Снейп растерянный и смущенный, чтобы не сказать обалдевший — это, доложу я вам, картина маслом.

Хогвартская врачиха печально улыбалась, покачивала головой.

— Поймали друг друга, мои дорогие зельевары? Я только диву даюсь, Северус, как это не случилось с тобой раньше.

— Бальзам Презрения редко кто использует. — Он уже пришел в себя. — А женщины практически никогда.

— Вот и я думала, что редко кто, — в тон ответила я. — А женщины его используют так же, как и мужчины, — при необходимости.

— В чем необходимость? — устало и сердито спросила мадам Помфри.

— Я в чужой стране, мэм, — ответила я как могла вежливо. — Мне нужен хогвартский сертификат, чтобы найти хорошую работу. Мне нужно, чтобы никто не мог меня достать, сбить, напугать, разозлить или обидеть. Вообще — вывести из равновесия. Я никак не могла понять, почему это удается профессору Снейпу: до сих пор мое зелье работало. Вот. Извините, если что не так.

— Я всегда был против того, чтобы мы принимали FOWL, — мрачно сообщил Снейп. — Если Министерство считает необходимым, пускай бы привлекло своих экспертов для этих…

— Северус, — с укоризной сказала мадам Помфри. Помолчала и продолжила:

— Теперь ясно, с чего ты придираешься к девочке. Примешь у нее экзамен, и она уедет в свою Москву, так ведь?

— Мадам Помфри… — пискнула я, но было уже поздно.

— Поппи, я не учу тебя варить костерост, а ты не учи меня принимать экзамены. Педагогическая работа, насколько я понимаю, вне твоей компетенции. А что касается действия зелья, то, поверь, я в состоянии отделить свои симпатии и антипатии, какова бы ни была их природа, от своего профессионального… что «ха-ха»? Что «ха-ха»? Что ты имеешь в виду?!

Он не кричал, даже не шипел (по крайней мере, в начале своей речи). Он говорил Очень Спокойным Голосом. Таким спокойным, что я при первых же словах потихоньку, бочком-бочком переместилась за спину мадам Помфри. Где-то я читала, что врач должен защищать пациента от любой опасности.

Можно, я не буду пересказывать эту речь целиком? Самовыражался он долго, благо врачиха его все время подкалывала. Получили все. И по сестрам, и по серьгам, и по заслугам. Досталось и фельдшерам, которые вечно лезут не в свое дело, называя это исполнением врачебного долга, и нахальным иностранкам, которым протекционирует Дамблдор (исключительно назло ему, Снейпу) и слабоумные бездари из Министерства (он знает почему, но не будет говорить, потому что мы и сами знаем)… В середине одного особенно ядовитого периода он резко поднялся с кушетки и стал расхаживать по кабинету взад-вперед, кидая на нас злобные взгляды — мадам Помфри незаметно толкнула меня в бок, я выразила восхищение. А потом перевел дух, посмотрел на меня, будто впервые увидел, и заявил как ни в чем не бывало:

— А по поводу ее FOWL… Мерлинова борода, да поставлю я ей «В»! И без всякого насилия над собой. Согласись, Поппи, если юная леди сама приготовила себе Бальзам Презрения, это действительно «выше ожидаемого» — точнее и не скажешь. Кстати, мисс Хитрых, а вы сами его готовили?

— Нет, бабушку попросила! — огрызнулась я.

— Северус, ты в своем уме? — спросила мадам Помфри. — Ни один взрослый маг не будет готовить ребенку эту отраву! Ты бы взялся?.. То-то. Сама, конечно. Талантливая девочка, я же говорю… Так что мы с тобой будем делать, талантливая девочка?

— Да ничего, — буркнул Снейп. — Мисс Хитрых в Министерстве ожидает колдовиза. Портал сработает через четыре дня. Если бы ты хоть минуту подумала, прежде чем говорить, то поняла бы, что ее отъезд не слишком зависит от оценки, которую я ей поставлю.

— Как будто визу нельзя продлить! — фыркнула мадам Помфри. — Нет, Северус, ни слова про тупых ублюдков из Министерства, сейчас нету времени. Я серьезно спрашиваю вас обоих: что мы с вами будем делать?

Хороший вопрос. Я опустила глаза в пол. С Отвратным зельем при данном…э-э… осложнении все как и с другими приворотами: когда его действие осознано подопытным и названо вслух, оно становится только сильнее.

Я не в первый раз испытывала на себе действие жесткой алхимии. Я выросла на Дневной Ночи, костенеющей в жилах. Я два года провела в Дурмштранге, где плеснуть сокурснику в чай несмертельной отравы было обычным делом. Я первой пробовала собственные разработки, честно говоря, не всегда идеальные с точки зрения техники безопасности. Ко всему я привыкла: вот активный компонент проникает в кровь и, как волна на песок, бросает к моим ногам силу или слабость, новое чувство, новую мысль… вот капля за каплей копится лекарство, и ничего не происходит, а потом в одно прекрасное утро ты просыпаешься совершенно другой… вот без всякой нагрузки начинает колотиться сердце, немеют кисти и стопы… Много всего бывало, и страшного, и прекрасного. Одно я теперь знаю: с действием зелья можно бороться, можно ему поддаться, но нельзя его игнорировать, притворяться, что ничего нет. Хуже будет.