Приговоренный к бессмертию - Тельма Силверханд

У Императора больше не оставалось времени. Странно, именно этого дерьма у него всегда было в избытке, как у любого бессмертного, но сейчас ему могло не хватить нескольких минут. Он начал метаться; поток энергии, поддерживавший его силы извне, таял, будто лед под солнцем...

***

Он нашел его, уже потеряв надежду. Грозовая ночь и ливень застали хозяина Ксантива в доме, и он не пожелал мокнуть, спасаясь под проливным дождем, хотя Ксантив поднял тревогу. Император подошел к окнам, заглянул внутрь. Как уютно было внутри... И - будто удар. Еще один коварный удар Богов.

Император молча глядел сквозь тонкое стекло, отделявшее его от хозяина Ксантива. Когда-то давно он уже видел это... Белокурый капитан-мутант и Сабин. Они снова были вместе. И какова же подлость - Ксантива приютил именно соперник и враг Императора!

Арьен, выглядевший удивительно молодо, брал ее руки в свои, гладил волосы цвета свинцовых грозовых туч, целовал серые с изумрудными искрами глаза...

Она смеялась, шутливо вырывалась и тут же сама обнимала его - ей нравились его ласки. Ксантив, деливший одно тело с душой своего соперника, теперь был рад такому странному союзу. А Император внезапно понял, что не сможет забрать свою душу назад, если Арьен не прикажет Ксантиву уходить. Он был бессилен! И ярость сделала невозможное - он стал видимым. Сабин громко вскрикнула, увидев за окном каменное лицо с тусклыми черными глазами, обрамленное снежно-белыми сединами, с переливающимися всеми цветами радуги кристаллами короны над бровями.

Но Ксантив больше не боялся. Он успел приготовиться к последней, отчаянной борьбе. Арьен вышел на улицу, в упор взглянул на Императора, стоявшего под раскидистой кроной белоствольного дерева.

"Что тебе нужно?" - спросил он спокойно.

"Моя душа. Она в тебе".

"Я знаю. Я сам предложил Ксантиву свою помощь".

"Верни его мне".

"Зачем? Ты отказался от него. А мы прекрасно ладим, и я не вижу причины, которая заставила бы меня расстаться с таким приятелем. Знаешь, в прошлой жизни я даже не предполагал, что ты можешь быть настоящим другом", - язвительно сказал Арьен.

И тогда Император заговорил, обращаясь лишь к Арьену, затрагивая его собственную душу.

В этой Вселенной Император не имел никакой власти, будучи призраком.

Но он надеялся, что там, в мире смерти, призраком станет Арьен.

Ксантив не сможет прятаться в теле, которое будет лишь плодом воображения. И Император принялся заманивать Арьена в свою Вселенную.

Даже прошлый опыт не мог заставить Арьена отказаться сразу и бесповоротно - уж слишком заманчивы были предложения. Император чувствовал колебание молодого человека при упоминании несметных богатств, Короны, неограниченной власти без всякой ответственности. Вселенная разрушена, но медики могли помочь Властителю жить вечно, и у него были все возможности. Он мог построить новые идеальные миры на обломках старых - Император обещал не мешать ему.

Все это было правдой. И колебание Арьена усиливалось тем, что Ксантив не опровергал слова Императора. Это не было ложью. Все, о чем говорил Император, мог получить Властитель. Но Ксантив не знал, что ложь заключена в другом - Арьен не смог бы получить ничего, так как не был бы материальным в той Вселенной. Император сделал это открытие уже после разделения и надеялся, что Ксантив не успеет додуматься до того же.

Он чувствовал нараставшие тоску и тревогу Ксантива. Он не имел полной власти над этим телом - у Арьена имелась и собственная душа. И этой душе пришлись по вкусу уговоры Императора, тем более, что Ксантив не мог найти подвох, хотя и понимал - Император не бескорыстен. Он никогда не отказался бы от власти, будь она так хороша, как он ее расписывал. Но доводы осторожного Ксантива были слишком жалким противовесом красочным картинкам щедрых обещаний Императора.

Арьен сделал один шаг к Императору, другой... "Иди же", - мысленно молил Император.

Напряжение достигло предела. Еще один шаг... Арьен нерешительно оглянулся - на крыльце, скрестив руки на груди, стояла Сабин.

Выражение ее лица было скептическим.

"А она?" - спросил парень.

"Конечно, возьми ее с собой, - великодушно позволил Император. - Ведь тебе нужна императрица. Я обречен на одиночество и готов нести свою кару. Мне будет достаточно сознания, что вы оба счастливы - так я искуплю свою вину".

Сабин бесстрашно сошла с крыльца; гравий дорожки хрустел под ее легкими ногами. Но в ее глазах читалась лишь настороженность.

"Ему нельзя верить, - сказала она Арьену. - Вспомни, что говорил Ксантив: помощь, оказанная им, оборачивается трагедией. Он - Зло. Подумай еще об одном: ты дал приют его душе, он хочет вернуть Ксантива назад. Потому и заманивает тебя в свой мир".

"Что он сможет сделать, если Ксантив не захочет уходить?"

"Его волосы и одежда сухие, хотя его, как и нас, поливает дождь. И трава под его ногами не примята. Он призрак, привидение. А в его мире привидением станешь ты.

Сможешь ли ты в таком положении удержать в себе сразу две души?"

"Но, может быть, он призрак как раз потому, что его душа во мне? И я там буду нормален".

"Он убьет тебя. Душа не может находиться в мертвом теле. Не надейся, что он пощадит тебя."

Арьен вздохнул.

"Ты права. Ты всегда была реалисткой".

"Давай вернемся в дом".

"А Император?"

"Ему нужен Ксантив, а не ты. Ксантив стал твоей частью, и я не понимаю, почему ты должен отдавать ему свою часть. Пойдем, забудь про него. Он бессилен здесь - если бы он мог достать тебя и Ксантива, он бы давно это сделал".

Хрустя гравием, они уходили. Вот и все... Захлопнулась дверь, на окна опустились шторы.

Они вычеркнули его из своей памяти, приютили Ксантива, но оттолкнули Императора. Они не испытывали к нему ненависти и не боялись его. Они смеялись над ним... Ему не вернуть Ксантива, предпочетшего быть гостем и делить чью-то оболочку с еще одной душой, лишь бы не быть замурованным в теле Императора.

Чуть позади возникли две фигуры. Не оборачиваясь, Император знал, что это Боги. Они пришли, чтобы вернуть его в мертвый мир.

"Пойдем, - сказал Светлый.

- Твое время истекло".

В обсерватории он входил в Переход с радостным предчувствием скорого отдыха. Теперь он знал - отдыха не будет, усталость будет преследовать его вечно. И обида, смешанная с тоской.

"Я был глупцом, - пробормотал он. - Я не думал, что могу потерять еще что-то после того, как потерял все".

"Нет. Действительно все ты еще не потерял", - возразил Темный.

И вновь стена молочно-белого тумана, окутавшая сад. Императору казалось, что его ноги скованы кандалами, как у раба в рудниках. В зале Перехода царила кромешная тьма, но через несколько секунд стены засветились прежним голубоватым свечением. Два десятка шагов по прямой, и Император оказался бы в своем Городе, среди пресмыкающейся свиты... Он не торопился шагнуть в пелену тумана перед его глазами.