Приговоренный к бессмертию - Тельма Силверханд

"Все это - правда, - подтвердил Светлый. - Только не мы установили существующий порядок.

Люди добились этого сами".

"Тогда зачем вы пришли?"

"Ты звал нас", - сказал Темный.

И только сейчас Император понял - да, звал. Всеми своими поступками стремился настолько разгневать Богов, чтобы они остановили его, лишив жизни. Потому что иной возможности умереть он не видел.

"Дайте мне смерть, - тихо и твердо попросил он. - Любую, самую страшную и мучительную. Все приму, как высшее благо. Я не могу больше жить".

Боги молчали, не глядя ему в глаза.

"Вы же Боги, - настаивал Император, - вы можете все".

"Ты ошибаешься, - спокойно возразил Светлый. - И все люди ошибаются, приписывая нам всемогущество. Так им проще жить - думая, что кто-то придет и исправит их ошибки. Но ни у кого из нас нет права брать на себя ответственность за судьбы людей и перекраивать их жизнь одной лишь своей волей. Никто в силах изменить то, что стало законом".

"Вы... не можете?" - холодея, уточнил Император.

"Нет, - сказал Темный. - Люди захотели жить независимо от нашей воли. Отныне мы можем лишь советовать - но почти лишены возможности вмешиваться. Вы сами к этому стремились. И сами создали себе Спасителя и Карателя. Вера придала мифу силу Высшего Закона".

"Значит, мы решили, что справимся без вас... - с горечью подвел итог Император. - А вы наверняка убеждали нас не делать этой ошибки. Но мы настояли на своем - и вы ушли. А теперь явились, чтобы унизить нас еще больше, отказав в помощи. Что ж, торжествуйте - вы действительно были правы".

Боги молчали. На их бесстрастных лицах не отражалось ни ожидаемого торжества, ни обиды за несправедливый упрек. Спустя несколько минут Светлый вновь заговорил:

"Ты заблуждаешься. Мы не люди. Нам не дано переживать ваши чувства. И когда люди попросили свободы - мы не возражали. Каждый имеет право распоряжаться своей жизнью. Мы ушли не потому, что люди нас прогнали. Просто нас мало, а таких Вселенных - великое множество. И далеко не везде мы уже не нужны".

Конечно, они были правы.

Что им детское желание людей освободиться от опеки? И торжествовать, празднуя час своей правоты, они не станут. Потому что вряд ли для них гибель созданного ими мира - в радость. Просто в отличие от людей, Боги умеют не показывать свою боль. И странно, что они не испытывают ненависти к Императору, сгубившему их детище.

"Вы говорите, если во что-то крепко верить, это непременно случится. А если я поверю, что мир оживет, это станет истиной?"

"Да, - кивнул Темный. - Души убитых тобой людей ждут, пока умрет этот мир. Тогда они смогут вернуться и начать все заново".

"Я должен убить мой мир?" - уточнил Император.

Боги молчали. Император понял - подобное решение он должен принять сам. Без нажима. По собственной воле. Как все, что он делал до сих пор.

"Я готов сделать все, что нужно, - глухо сказал он. - Я готов даже смириться с бессмертием, если буду знать, что где-то моя ошибка исправлена. Тогда я буду спокоен".

"Покой - та же смерть, - возразил Темный. - Твоя душа никогда не получит его. Даже если сумеет выйти из бессмертного тела".

"А что, это возможно?" - удивился Император.

"Возможно", - подтвердил Светлый.

"И куда же она денется?"

"Уйдет в тот мир, что ждет смерти этого. Она разделит материальное тело с душой, согласной ее принять, и будет жить в нем до распада первого своего пристанища.

Затем для нее начнется круг искупительного перевоплощения. Но первый этап - у твоей души не будет ничего. Даже собственного тела".

Императора внезапно осенило:

"Моя душа будет вместе с теми, кто умер здесь? Кто ждет возвращения?"

"Да. Там они живы. И ты не встретишь среди них сочувствия", предупредил Темный.

"Я согласен, - быстро сказал Император. - Согласен на любое искупление, пусть даже мне предстоит пройти не семь, а семьсот семьдесят семь кругов ада. Пусть я стану изгоем или бесправным рабом. Но я должен видеть, что они живы".

Боги ничего не ответили. И внезапно Император услышал тихую мелодию еле слышную, журчавшую, как хрустальный ручеек по отполированным камешкам. Каким-то наитием он понял, что эта мелодия - речь. Речь Богов. Они советовались меж собой.

И все время, пока они решали его дальнейшую судьбу, Император находился в крайнем напряжении. Он слишком хорошо помнил их слова, что Боги не имеют права на вмешательство...

"Хорошо, - сказал наконец Светлый. - Мы возьмем на себя ответственность. Ты получишь то, о чем просишь. Нам не нужно ничего взамен. Достаточно твоего желания исправить содеянное зло".

"Я исправлю все", - клятвенно пообещал Император.

Он испытывал самую настоящую радость - он не распоряжался, он всего лишь исполнял приказы. Не надо было выворачивать мозг наизнанку в поисках хоть какого-нибудь простенького желания. Он избавился от власти, его корона была здесь лишь блестящим украшением, побрякушкой. Он стал марионеткой, и он чувствовал облегчение. Что бы с ним ни случилось, это будет лучше его теперешней каторги.

Боги отошли к середине зала, Темный оглянулся:

"Ты готов?" - спросил он у Императора.

"Да".

Он не волновался. Скорее, это была радость смертельно уставшего человека, укладывающегося спать в мягкую и удобную постель. Это была усталость, и скоро должен был наступить покой, похожий на сон.

Нарастало ощущение чего-то сверхъестественного и совершенно неуместного в покоренной и разрушенной Вселенной. И вот... Сначала это было похоже на стену еле видимого мерцающего тумана, перегородившего пустую залу обсерватории по средней поперечной линии. Наитием Император понял, что должен сделать. Он встал в центре зала, от странной завесы его отделял всего лишь шаг. Боги встали плечом к плечу с ним, будто поддерживая его с двух сторон. Туман густел, теперь это был молочно-белый дым, плотный и непрозрачный, по которому волнами пробегали разноцветные блики и искры. Дверь обсерватории за этой пеленой разглядеть было невозможно.

Они стояли минут десять, и Император уже начал недоумевать - что же, он и будет так стоять?

Стена перед ним неожиданно вспыхнула ярким до боли розовым цветом, перешедшим в мягкое голубое свечение. Император почувствовал, как Боги подтолкнули его, и решительно шагнул в туман.

Два или три шага он шел, борясь с желанием вытянуть перед собой руки, чтобы не наткнуться на препятствие. Туман был настолько густым, что Император не видел нижнего края своего одеяния, а очертания его спутников скорее угадывались, чем были видимы.

Пелена спала внезапно, будто они вышли из гладкой стены. Никакой обсерватории по эту сторону тумана не было и в помине, и Император даже не пытался угадать, в какой точке пространства он находится. Больше всего это место напоминало квадратный зал на пересечении четырех коридоров. Коридор напротив Императора был затянут такой же голубоватой дымкой, как та, через которую он попал в Переход.